Старик и сельва
Одиночество Маркеса и одержимость Хемингуэя под одной обложкой. Прекрасное, но до обиды короткое произведение, которое заканчивается куда раньше, чем хотелось бы. Сюжетно "Старик, который читал любовные романы" Луиса Сепульведы безупречен и закончен ровно в нужный момент, но слог хорош настолько, что очень хочется читать дальше.
Старик представил себе огромную дикую кошку: гибкое сильное тело, ходящие ходуном от возбужденного дыхания бока, напряженные, чуть прищуренные, словно в презрительной гримасе, глаза, длинный хвост, нервно подергивающийся от предвкушения кровавой потехи.
- Ну что ж, зверюга, как ты двигаешься, я уже понял. Осталось только выяснить, где тебя искать. - С этими словами старик обратился к сельве. Та промолчала, ответив ему лишь шумом дождя.
...
Зверь шел неспешно, чуть задрав морду и похлестывая себя по бокам хвостом. Старик прикинул, что от кончика этого самого хвоста до носа в тигрице было добрых два метра, и если бы она встала на задние лапы, то оказалась бы выше любой овчарки. Скрывшись на мгновение за кустами, животное почти тотчас же снова показалось ему на глаза. На этот раз зверь двигался уже не на юг, а в обратном направлении - почти строго на север. «Этот трюк я уже знаю», - ухмыльнулся старик и, привстав на цыпочки, прокричал во весь голос:
- Хочешь перехватить меня здесь? Договорились! Я тебя жду. Только поторопись. Боюсь, что если над лесом поднимется туман, то ты в нем тоже ничего не разглядишь. Так что вперед, я жду тебя!
...
- Что ж ты медлишь? - бормотал он себе под нос. - Я ведь уже здесь, я жду тебя. Я по тебе соскучился. Иди ко мне. Я, Антонио Хосе Боливар Проаньо, готов к встрече с тобой. И не думай, что ты сможешь вывести меня из терпения. Чего-чего, а уж терпения мне не занимать. Ты, конечно, зверь необычный, в этом у меня нет никаких сомнений. Я вот только не могу понять, в чем причина такого странного твоего поведения. Или ты тварь слишком умная, или просто донельзя отчаянная. Почему бы тебе не обойти меня по кругу и не сделать ложный выпад, чтобы спровоцировать на выстрел? Почему ты не заманиваешь меня за собой на восток? Не понимаю. Ты идешь с севера на юг, затем пропадаешь из виду, разворачиваешься где-то к западу от меня и снова выходишь в ту же точку, чтобы опять оказаться у меня на виду. За кого ты меня держишь? Думаешь таким образом перекрыть мне путь к реке? Похоже, что так. Значит, я разгадал твой план. Хочешь, чтобы я отступил, ушел в чащу, где за мной будет удобнее охотиться? Нет, подруга, я не такой дурак. А ты, оказывается, вовсе не так умна, как я предполагал.
Старик разговаривает с тигрицей (а именно так называют индейцы племени шуар ягуара) на равных. Но совсем не так, как разговаривал со своей рыбой герой Хемингуэя. Для Антонио Хосе Боливара Проаньо самка ягуара не желанная добыча. Более того - она ему даже не противник. Они оба заложники сложившихся обстоятельств, из которых выйти победителем нельзя в принципе. И оба это понимают. Они потерпели поражение ещё до того, как вышли навстречу друг другу.
Луис Сепульведа пишет очень размеренно и красиво, как течёт само время испокон веков в сельве, читать одно удовольствие. Влажное дыхание дождевого леса, кипящего скрытой жизнью, чувствуется на каждой странице, неважно, разворачивается действие в поселении, в доме у старика или в самой сельве. Но эта жизнь безвозвратно уходит с каждым днём, как воды реки Нангаритце, несущие мертвецов вниз по течению мимо хибаро (изгоев племени шуар, перебравшимся к белым поселенцам) с пустыми глазами, сидящих на берегу в ожидании случайного глотка фронтеры. Ещё вчера сельва оборонялась сама, она была естественным барьером на пути человека, который жил в согласии с природой. Сегодня она уже бессильна, непроходимый ранее лес сдаёт свои позиции день за днём. Дикой кошке больше нечего терять, она вышла на тропу войны, оставляя за собой изувеченные трупы. Но она обречена и дни её сочтены. И кошка об этом знает. Очень красивая и грустная история в лучших традициях жанра. Смело рекомендую.
И немного цитат:
Он ел, когда хотел есть, а не тогда, когда предоставлялась возможность. Ел то, что ему хотелось, а не то, на что хватило денег. Он мог выбирать любые, самые вкусные фрукты, мог отказаться от аппетитной рыбины только потому, что та из-за своей лени стала бы слишком легкой для него добычей. Порой, не без труда выследив в джунглях какое-нибудь животное, он опускал уже наведенное духовое ружье и уходил прочь лишь потому, что его аппетит вдруг закапризничал и потребовал вместо мяса какой-либо вегетарианской пищи.
***
Неожиданно из темноты до старика донесся шорох. Антонио Хосе Боливар не задумываясь назвал бы его на языке шуар «живым звуком». Как учили его индейцы, «днем есть человек и есть сельва; ночью человек сам становится сельвой».
***
Присматривая за насыщающейся, утратившей бдительность анакондой, ты спокойно готовишься: достаешь дротик, обматываешь наконечник паутиной, обмакиваешь его в яд кураре, вкладываешь в дуло ружья и ждешь, когда анаконда повернется так, чтобы можно было попасть ей в основание черепа.
***
Индейцы шуар любят повторять: «Если, ты чувствуешь, что охота идет слишком легко, что след зверя сам попадается тебе под ноги, то знай: тот, кого ты наметил себе в жертву, уже смотрит тебе в затылок».
***
Говорят, что так оно все и было, скажет Нушиньо и, сплюнув в последний раз в подтверждение своих слов, развернется, чтобы уйти. Да, индейцы племени шуар всегда уходят после рассказа, считая, что вопросы порождают ложь.