Сири Хустведт "Печали американца"
Дело начинается тем, что Эрик и Инга разбирают бумаги своего умершего отца, который обладал почти маниакальной потребностью документировать и классифицировать свою жизнь. И когда среди пыльных залежей они обнаруживают записку от некой Лизы, Эрик и Инга ни на минуту не сомневаются: их отец хотел, чтобы эту записку нашли. И разгадали тайну, которую она скрывает.
Эрик и Инга с некоторой опаской приступают к этой миссии. Не знаю, что владеет Ингой, но Эрик определенно хочет одного: понять, что же за человек был на самом деле его отец. Возможно, тайна, которую он хранил, объяснит то отчуждение, которое Эрик всегда чувствовал в своих отношениях с отцом, хотя они, конечно, любили друг друга. То, что человек скрывает, как известно, говорит о нем ничуть не меньше того, что он являет миру, а может и больше. Профессия Эрика (он психоаналитик) сообщает этому "расследованию" дух путешествия по глубинам собственной памяти, желаний разной степени осознанности, а также неизменное для этой тематики погружение в пучины сновидений, где переплавляются, преломляются и выворачиваются наизнанку всё те же воспоминания, дневные впечатления, страхи и страсти.
Только никакой тайны нет. То есть, разумеется, есть эпизод в прошлом отца, но он ничего не объясняет. Подлинная тайна заключается в том, что отец Эрика, как и все люди, представлял собой не одну цельную и нерушимую личность, а множество. Именно этим объяснялись его ночные уходы из дома и многокилометровые изнурительные прогулки. Именно это заставляло его на свой манер бороться с хаосом внутри себя, упорядочивая жизнь: выращивать овощи на идеально ровных грядках, собирать в архив всё до последней квитанции, снабжать ярлыками даже прозрачные ящички письменного прибора на своем столе.
Как психоаналитик, Эрик знал, что в каждом из нас роится эта множественность. Человек может быть одним, а через десяток лет стать другим. Его может изменить какое-то событие. Более того, эта многоликость существует всегда, без глобальных событий и возрастных изменений. Она просто есть, и каждый с ней живет, борясь со своими противоречиями (или принимая их, что предпочтительнее, но сложнее). Во многом жизнь человека - это постоянные попытки собрать себя воедино, обрести цельность, замазать те трещины, что дает наша личность время от времени. И лучше всего это удается тем, кто перестает бороться, потому что "здоровье не боится распада, оно его принимает".
Так что отец Эрика хранил не большую тайну, чем хранит сам Эрик, будучи влюбленным в одну женщину (безответно) и с огромным удовольствием проводящим время в постели другой. Или возьмем Ингу и ее умершего от рака мужа Макса, знаменитого писателя. Как же она его любила! Но какого именно Макса? Того, с которым провела лучшие дни в Париже и от которого родила дочь? Или того, который приходил домой поздно вечером и просиживал часы перед телевизором, мрачно напиваясь? Или, может, того Макса Блауштайна, интеллектуала и культового романиста, который изменял ей, интеллектуалке и философу, с простушкой наркоманкой, не читавшей не только книг Макса, но и, кажется, вообще ничего? Да и сама Инга полна сюрпризов. Тоска по умершему мужу, оказывается, ничуть не умаляет телесного голода и жажды мужских прикосновений, даже если этот мужчина - старик, которому ты читаешь раз в неделю. Как все это уживается в людях? Легко. Естественно. По-другому не бывает. И чем сложнее личность, тем больше у нее таких граней. И зрелость, по-моему, заключается в том, чтобы понимать и принимать это и в себе, и в других.