От многих знаний удавиться можно
Очень больно читать Тэффи, Аверченко или Бухова. Сатириконовские сборники года где-то 1910-го. Физически больно.
Читаешь про обычную жизнь, смешки-хиханьки, любовь-поцелуйчики, детские капризы и проказы, взрослые повседневные заботы.
Читаешь и знаешь - Мишку через семь лет расстреляют, у Таси без вести пропадёт муж, Марья-кухарка через семь лет расстреляет Мишку, Додя будет голодно и жадно вспоминать блины, что он не стал есть когда-то на Пасху, Гукасов сгинет в лагерях, Саша Кувырков будет просить милостыню по вокзалам, а его подруга детства Кавочка выйдет замуж за коммисара, станет петь по утрам "Интернационал" и тихонько выть по ночам в подушку, Сигаев уедет во Францию, Герман Енский помрёт в Крыму от холеры, Мифасов устроится переводчиком в Стамбуле, Южакин отрастит пузо и будет заседать в комитете, пока за ним не придёт его слуга Митя и не шлёпнет Южакина без суда и следствия.
Они пока ещё ничего не знают, им сегодняшние проблемы кажутся настоящими проблемами, а ты знаешь, как оно дальше обернётся, но помочь им не можешь. Не докричаться, хоть душу порви.
Читаешь про обычную жизнь, смешки-хиханьки, любовь-поцелуйчики, детские капризы и проказы, взрослые повседневные заботы.
Читаешь и знаешь - Мишку через семь лет расстреляют, у Таси без вести пропадёт муж, Марья-кухарка через семь лет расстреляет Мишку, Додя будет голодно и жадно вспоминать блины, что он не стал есть когда-то на Пасху, Гукасов сгинет в лагерях, Саша Кувырков будет просить милостыню по вокзалам, а его подруга детства Кавочка выйдет замуж за коммисара, станет петь по утрам "Интернационал" и тихонько выть по ночам в подушку, Сигаев уедет во Францию, Герман Енский помрёт в Крыму от холеры, Мифасов устроится переводчиком в Стамбуле, Южакин отрастит пузо и будет заседать в комитете, пока за ним не придёт его слуга Митя и не шлёпнет Южакина без суда и следствия.
Они пока ещё ничего не знают, им сегодняшние проблемы кажутся настоящими проблемами, а ты знаешь, как оно дальше обернётся, но помочь им не можешь. Не докричаться, хоть душу порви.