Варлам Шаламов. Артист лопаты
«Я пишу о лагере не больше, чем Экзюпери о небе или Мелвилл о море. Мои рассказы - это, в сущности, советы человеку, как держать себя в толпе… Не только левее левых, но и подлиннее подлинных. Чтобы кровь была настоящей, безымянной».
Любопытно, что Шаламов , прекрасно разбиравшийся в истории христианстства и настаивая на важности религии и духовности в жизни колымских зэка - человеком верующим никогда не был.
Родившись в семье священника и пережив 20 лет сталинских лагерей он умер в тушинской психушке в 82-ом.
Не читали Шаламова!? Тогда я щас расскажу. Кто это, как это и с чем его едят.
Сначала о творчестве и стилистике.
У него нет ничего большого, по сути он прозаик. Особняком стоят его стихи, может в конце закину.
Почти все шаламовское о колымских лагерях, о судьбах людей, о любви (мало) и предательстве (много), о нечеловеческих условиях жизни, о голоде, образе жизни уголовников.
При этом в большинстве рассказов зашкаливают жесткость изложения и какая то трагическая безысходность, что отличает его, к примеру, от Солженицына.
У Солженицына есть "Один день из жизни Ивана Денисовича", вот у Шаламова примерно все такое, только таких длинных повестей он не писал.
Помимо бытовухи у него много природы, ее суровостью особенно пропитаны стихи.
Зачем его читать?
Каждый пляшет от себя.
Для меня
Во-первых это просто интересно. Все слышали о Колыме, но только у него самая реалистичная картина того, что там было на самом деле.
Во- вторых его рассказы мотивируют. Читая об искалеченных человеческих судьбах начинаешь задумываться о своей собственной. Шаламов -это борьба за жизнь, когда бороться уже не за что.
Ну и в третьих Шаламов ни на кого не похож, его своеобразное изложение всегда впечатляет, ошеломляет, разводит на чувства. Читается легко, это не Гессе.
Ну и он удобен ,в смысле, один рассказ, одна история занимает от 5минут до получаса. Есть только несколько вещей "на дольше"
Самое известное у Шаламова -сборник Колымские рассказы.
Я их прекрасно знаю, много перечитывал, поэтому несколько рассказов подкреплю кратким содержанием (отсебятиной) и частично скопирую несколько выдержек из рассказов с сайта,посвященного Шаламову ( такой есть, да)http://shalamov.ru/
1.Дождь
Если есть сомнения начать Шаламова лучше с него. Либо он пойдет либо нет.
У каждого был свой шурф, и за три дня каждый углубился на полметра, не больше. До мерзлоты еще никто не дошел, хотя и ломы и кайла заправлялись без всякой задержки. Все дело было в дожде. Дождь лил третьи сутки не переставая. На каменистой почве нельзя узнать - час льет дождь или месяц. Холодный мелкий дождь
2.Ягоды.
Ягоды в эту пору, тронутые морозом, вовсе не похожи на ягоды зрелости, ягоды сочной поры. Вкус их гораздо тоньше.
Рыбаков, мой товарищ, набирал ягоды в консервную банку в наш перекур и даже в те минуты, когда Серошапка смотрел в другую сторону. Если Рыбаков наберет полную банку, ему повар отряда охраны даст хлеба.
3. Шерри Бренди. Здесь описываются последние часы Мандельштама. Известно, что Шаламов наблюдать этой картины не мог, хотя их забирали вместе в 37-ом
Поэт умирал. Большие, вздутые голодом кисти рук с белыми бескровными пальцами и грязными, отросшими трубочкой ногтями лежали на груди, не прячась от холода. Раньше он совал их за пазуху, на голое тело, но теперь там было слишком мало тепла. Рукавицы давно украли; для краж нужна была только наглость - воровали среди бела дня. Тусклое электрическое солнце, загаженное мухами и закованное круглой решеткой, было прикреплено высоко под потолком
4.Васька Денисов похититель свиней. Васька залез в деревенский хлев
Мерзлый поросенок все еще был в его руках. Васька положил поросенка на пол, своротил массивные скамейки и заложил ими дверь. Кафедру-трибуну он подтащил туда же. Кто-то потряс дверь, и наступила тишина.
Тогда Васька сел на пол, взял в обе руки поросенка, сырого, мороженого поросенка, и грыз, грыз...
Когда вызван был отряд стрелков, и двери были открыты, и баррикада разобрана, Васька успел съесть половину поросенка...
5.Стланик. Здесь суровая северная природа. Шаламов периодически завораживает познаниями в области ботаники, хотя скорее всего это просто наблюдения.
На Крайнем Севере, на стыке тайги и тундры, среди карликовых берез, низкорослых кустов рябины с неожиданно крупными светло-желтыми водянистыми ягодами, среди шестисотлетних лиственниц, что достигают зрелости в триста лет, живет особенное дерево - стланик. Это дальний родственник кедра, кедрач, - вечнозеленые хвойные кусты со стволами потолще человеческой руки и длиной в два-три метра. Он неприхотлив и растет, уцепившись корнями за щели в камнях горного склона. Он мужествен и упрям, как все северные деревья. Чувствительность его необычайна
6. Татаский мулла и чистый воздух. Иллюстрация всех тягот арестантской жизни.
Человек засыпал в ту самую минуту, когда переставал двигаться, умудрялся спать на ходу или стоя. Недостаток сна отнимал больше силы, чем голод. Невыполнение нормы грозило штрафным пайком - триста граммов хлеба в день и без баланды.
С первой иллюзией было покончено быстро. Это - иллюзия работы, того самого труда, о котором на воротах всех лагерных отделений находится предписанная лагерным уставом надпись: «Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства». Лагерь же мог прививать и прививал только ненависть и отвращение к труду.
Поэтому нет нужды полемизировать с Достоевским насчет преимущества «работы» на каторге по сравнению с тюремным бездельем и достоинствами «чистого воздуха». Время Достоевского было другим временем
7.Апостол Павел . О еврее Фризоргере, который не спал ночь вспоминая имя 12-ого апостола и коря себя за это
- Вы удивляетесь моим слезам? - сказал он. - Это слезы стыда. Я не мог, не должен был забывать такие вещи. Это грех, большой грех. Мне, Адаму Фризоргеру, указывает на мою непростительную ошибку чужой человек. Нет, нет, вы ни в чем не виноваты - это я сам, это мой грех. Но это хорошо, что вы поправили меня. Все будет хорошо.
Вскоре меня куда-то увезли, а Фризоргер остался, и как он жил дальше - я не знаю. Я часто вспоминал его, пока были силы вспоминать. Слышал его дрожащий, взволнованный шепот: «Питер, Пауль, Маркус...»
8. Сгущеное молоко.
От голода наша зависть была тупа и бессильна, как каждое из наших чувств. У нас не было силы на чувства, на то, чтобы искать работу полегче, чтобы ходить, спрашивать, просить..
- Дайте ложку, - сказал Шестаков, поворачиваясь к обступившим нас рабочим. Десять блестящих, отлизанных ложек потянулись над столом. Все стояли и смотрели, как я ем. В этом не было неделикатности или скрытого желания угоститься. Никто из них и не надеялся, что я поделюсь с ним этим молоком. Такое не было видано - интерес их к чужой пище был вполне бескорыстен. И я знал, что нельзя не глядеть на пищу, исчезающую во рту другого человека. Я сел поудобнее и ел молоко без хлеба, запивая изредка холодной водой. Я съел обе банки. Зрители отошли в сторону - спектакль был окончен. Шестаков смотрел на меня сочувственно.
9.Ночью. Как несколько арестантов откопали..
Они уложили мертвеца обратно в могилу и закидали ее камнями.
Синий свет взошедшей луны ложился на камни, на редкий лес тайги, показывая каждый уступ, каждое дерево в особом, не дневном виде. Все казалось по-своему настоящим, но не тем, что днем. Это был как бы второй, ночной, облик мира.
Белье мертвеца согрелось за пазухой Глебова и уже не казалось чужим.
- Закурить бы, - сказал Глебов мечтательно.
- Завтра закуришь.
Багрецов улыбался. Завтра они продадут белье, променяют на хлеб, может быть, даже достанут немного табаку...
10. Тифозный карантин. Пожалуй самая впечатляющая история и точно самая длинная
.Это нужно читать.
В один из дней Андреев удивился, что он еще живет. Подниматься на нары было так трудно, но все же он поднимался. Самое главное - он не работал, лежал, и даже пятьсот граммов ржаного хлеба, три ложки каши и миска жидкого супа в день могли воскрешать человека. Лишь бы он не работал.
Именно здесь он понял, что не имеет страха и жизнью не дорожит. Понял и то, что он испытан великой пробой и остался в живых. Что страшный приисковый опыт суждено ему применить для своей пользы. Он понял, что, как ни мизерны возможности выбора, свободной воли арестанта, они все же есть; эти возможности - реальность, они могут спасти жизнь при случае. И Андреев был готов к этому великому сражению, когда звериную хитрость он должен противопоставить зверю. Его обманывали. И он обманет. Он не умрет, не собирается умирать.
На самом деле это лишь часть Колымских рассказов, выбранная мной.
Помимо этого у Шаламова есть большие рассказы и сбоники из которых внимания заслуживают Воскрешение лиственницы, Артист лопаты, Перчатка или КР-2, особняком Очерки престуного мира -о истории возникновения сучьей войны, о Есенине и т.д.
Шаламов признавался что сочинял стихи прямо на приисках, и именно это занятие спасло ему жизнь.
Стихов у него много, в моем собрании сочинений Шаламова они занимают почти половину. И там есть действительно сильные.
На финиш несколько на мой выбор.
Я - чей-то сон, я - чья-то жизнь чужая,
Прожитая запалом, второпях.
Я изнемог, ее изображая
В моих неясных, путаных стихах.
Пускай внутри, за гипсом этой маски,
Подвижные скрываются черты
Черты лица естественной окраски,
Окраски застыдившейся мечты.
Все наши клятвы, жалобы и вздохи,
Как мало в них мы видим своего,
Они - дары счастливейшей эпохи,
Прошедшего столетья колдовство.
А что же мы оставили потомству,
Что наши дети примут как свое -
Уловки лжи и кодекс вероломства,
Трусливое житье-бытье.
Так вот и хожу
На вершок от смерти.
Жизнь свою ношу
В синеньком конверте.
То письмо давно,
С осени, готово.
В нем всего одно
Маленькое слово.
Может, потому
И не умираю,
Что тому письму
Адреса не знаю.
Многое может показаться депрессивным, но в депрессию он не вгоняет.
Проверено))
Читайте!
FINE