"Мой старший брат Иешуа" Андрей Лазарчук.
Несколько лет назад читала уже эту книгу. Потому что у Лазарчука все читаю. И впечатление было сильным. Но, как бы сформулировать: яркое от хорошей книги любимого писателя. Художественное. А в последние несколько месяцев случилось много перечитать по истории религии вообще и христианства в частности. Поневоле создалась база, какой прежняя поверхностная нахватанность не обеспечивала.
И захотелось взглянуть на тот же пейзаж при другом освещении. Жалеть не пришлось. Хотя смотреть было больнее. Помните, у Булгакова Берлиоз на Патриарших распекает Бездомного за то. что Иисус получился у него более живым, чем предписано текущей коньюнктурой? Ты должен объяснить читателю, что его не было никогда. а у тебя он живой, пусть мошенник, аферист и вообще неприглядный тип. Так нельзя.
А Блок в одной из редакций "Двенадцати" вынужден был согласиться на вариант: "Тихой поступью надвьюжной снежной россыпью жемчужной в белом венчике из роз Луначарский наркомпрос". Это вместо "впереди Исус Христос". Я о том сейчас, что воды этой реки только на первый взгляд чистые и гладкие. Уровень искажения. преломления, много выше, чем у любой среднестатистической темы.
Как и степень болезненности ударов, получаемых человеком, осмелившимся тронуть. Можешь, как вон Сорокин понаписать совершенной ереси о каннибалах гостях, съевших девушку в ее восемнадцатый день рождения или о целой стране, регулярно питающейся дерьмом (а ведь, у Сорокина явная оральная акцентуация) и мягко пожурят. Не забыв восхититься стилистической изысканностью.
А можешь вообще о Понтии Пилате писать. С Мастером помните ведь, что сделали? я о том снова, что тема опасная, говорить об этом, как по ножу ходить. "Мой старший брат Иешуа" в большей степени роман о времени и людях, о том, чем была тогдашняя Иудея, Это безумно интересно: отношения местной власти с Римом, провинцией которого были. Дворцовые интриги, сложносочиненные и хитросплетенные клубки отношений, в которых одна нить, будучи неосторожно тронутой, погребет тебя под тоннами камней. А другая, в нужное время, в нужном месте и с определенной степенью нажима - вознесет к высотам недосягаемым.
Ирод Великий, ну много ли мы знаем о нем, помимо избиения младенцев? А поди ж ты, величайшим правителем, строителем и завоевателем был. Народ свой от голода спас, в тощие годы отдав все золото из сокровищницы на закупку зерна по безумной цене в Египте. Которое чуть не сам раздавал голодающим.
Или вот устройство дома в простой и зажиточной тогдашней семье. Какие крыши были, как спали, что ели, приправы, специи и благовония какие использовали. В каком месте сжелезо хорошего было качества, а откуда никудышное. Да о чем я, ясно ведь, не за тем читала. Нужно было понять, каков здесь Он. Поняла, приняла, согласилась. Могло быть и так. Это многое объяснило бы. Трагическую предопределенность и неотвратимость чаши, точно.
Лавры Балды, который вертит в чистых водах веревку, поднимая муть, не блазят мне и от оценки версии происхождения воздержусь. Это очень хорошая и сильная книга. И я рекомендовала бы ее всякому, кому довелось задумываться и Боге и о людях.
И захотелось взглянуть на тот же пейзаж при другом освещении. Жалеть не пришлось. Хотя смотреть было больнее. Помните, у Булгакова Берлиоз на Патриарших распекает Бездомного за то. что Иисус получился у него более живым, чем предписано текущей коньюнктурой? Ты должен объяснить читателю, что его не было никогда. а у тебя он живой, пусть мошенник, аферист и вообще неприглядный тип. Так нельзя.
А Блок в одной из редакций "Двенадцати" вынужден был согласиться на вариант: "Тихой поступью надвьюжной снежной россыпью жемчужной в белом венчике из роз Луначарский наркомпрос". Это вместо "впереди Исус Христос". Я о том сейчас, что воды этой реки только на первый взгляд чистые и гладкие. Уровень искажения. преломления, много выше, чем у любой среднестатистической темы.
Как и степень болезненности ударов, получаемых человеком, осмелившимся тронуть. Можешь, как вон Сорокин понаписать совершенной ереси о каннибалах гостях, съевших девушку в ее восемнадцатый день рождения или о целой стране, регулярно питающейся дерьмом (а ведь, у Сорокина явная оральная акцентуация) и мягко пожурят. Не забыв восхититься стилистической изысканностью.
А можешь вообще о Понтии Пилате писать. С Мастером помните ведь, что сделали? я о том снова, что тема опасная, говорить об этом, как по ножу ходить. "Мой старший брат Иешуа" в большей степени роман о времени и людях, о том, чем была тогдашняя Иудея, Это безумно интересно: отношения местной власти с Римом, провинцией которого были. Дворцовые интриги, сложносочиненные и хитросплетенные клубки отношений, в которых одна нить, будучи неосторожно тронутой, погребет тебя под тоннами камней. А другая, в нужное время, в нужном месте и с определенной степенью нажима - вознесет к высотам недосягаемым.
Ирод Великий, ну много ли мы знаем о нем, помимо избиения младенцев? А поди ж ты, величайшим правителем, строителем и завоевателем был. Народ свой от голода спас, в тощие годы отдав все золото из сокровищницы на закупку зерна по безумной цене в Египте. Которое чуть не сам раздавал голодающим.
Или вот устройство дома в простой и зажиточной тогдашней семье. Какие крыши были, как спали, что ели, приправы, специи и благовония какие использовали. В каком месте сжелезо хорошего было качества, а откуда никудышное. Да о чем я, ясно ведь, не за тем читала. Нужно было понять, каков здесь Он. Поняла, приняла, согласилась. Могло быть и так. Это многое объяснило бы. Трагическую предопределенность и неотвратимость чаши, точно.
Лавры Балды, который вертит в чистых водах веревку, поднимая муть, не блазят мне и от оценки версии происхождения воздержусь. Это очень хорошая и сильная книга. И я рекомендовала бы ее всякому, кому довелось задумываться и Боге и о людях.