Важно принимать человека во всей его полноте, в его испражнениях и его смерти. В принятии непристойности, экскрементов и смерти лежит духовная энергия, которой я нахожу применение.
Сальвадор Дали
«Люди в голом» Андрея Аствацатурова - это явно книга не для всех. Хотя и ничего особенного в ней нет. Собственно, предыстория, рассказывающая, почему я прочитала эту книгу.
Давным-давно (ну, лет 5 назад) мой друг рассказал мне о чудеснейшем и благоуханном мире скатологии, философии жизни через призму экскрементов. Да, бывает и такое. Ну а что? Раз уж жизнь - д…, то давайте уж ее так и рассматривать. На книгу Аствацатурова, которую автор и позиционировал как скатологичное произведение, я наткнулась через пару лет, но сразу не прочитала. И висел надо мной этот скатологичный меч вплоть до прошлой недели. Решила-таки осилить ее.
Собственно, опус филолога-философа читается легко и даже между делом. Сюжета как такого нет, скорее, байки из жизни с ловко переплетенными сюжетами и вкраплениями размышлений и фантазий. И вот до этого я не могла представить, как можно написать произведение об экскрементах, чтобы не превратить его само в…хм…продукт жизнедеятельности немозга автора. Ан нет, без лишней пошлости Аствацатуров философствует об надписях в туалетах, классификации самих туалетов и прочих незастольных темах. Но главное - это язык, которым написано все произведение - легкий, игривый, колкий.
***
Надо писать книги о себе. Если не книги, то хотя бы статьи. Но в заглавие непременно ставить слова «Как я…».
Например: «Как я ходил во власть».
«Как я стал черносотенцем» (тоже всем необходимо узнать в целях, так сказать, повышения образованности).
«Как я перестал быть структуралистом и почему» (это, правда, совершенно неинтересно широкой публике, но филологическая элита оценит).
Написать и повесить на видное место, на центральную полосу какой-нибудь газеты. Желательно, чтоб московской и чтоб сильно независимой. Или по радио выступить, ежели в телевизор не пущают по причине непривлекательной наружности.
***
Он говорил только тогда, когда это требовалось, когда ровное течение разговора преграждалось неловкой, сбивающей воздух в комки паузой. Когда словам его собеседника, слабеющим и спотыкающимся, требовалось срочное хирургическое вмешательство умудренного опытом врача. Ловкое движение ланцетом, междометие, метко брошенное, как спасательный круг незадачливому пловцу, бессмысленно молотящему по воде руками, и все вставало на свои места, обретало мускульную силу, окончательное воплощение и завершенность.
***
Мне запомнилось другое - ее странная настороженность, напряженность клопа, неделями сидящего в засаде за плохо приклеенными обоями, сосредоточенность подрагивающего хоботком лесного комара, почуявшего за несколько десятков метров приближающегося донора. В глазах ее я прочитал вечное недовольство, застывшую в дешевой косметике истерику, обиду на весь мир, начиная с подружки, которая в пять лет стукнула ее сачком по голове, и заканчивая генеральным секретарем ООН. Она, похоже, принадлежала к той породе женщин, которых от счастья всегда что-то отделяет - обычно это маленький бюст и лишняя пара килограммов.