7th Heaven (1927)
Этико-сюрреалистическая драма с элементами комедии о буднях пролетариата.
Открывалась эта поистине воздушная сказка довольно приземлено: с удаленного плана Героя, сражающегося с крысами в канализационном антураже, а в это время Героиню жестоко избивала старшая сестра-пропойца. Именно в тот момент я, как зритель, была не готова к тому, чтобы спонтанно выбранный мною немой фильм способен извергнуть на меня по принципу «ларсфонтриеровских боевичков» что-то больше, чем мораль слоенного торта с заварным кремом. Какая наглость и это - 1927!!! год. И, как будто подгадав (собственно я уже хотела вырубить это недостойное пуританской Америки зрелище), случился мега-гениальный твист: дверь лачужки, где жила Героиня с ублюдочной родственницей открылась и на пороге застыл лощенный в цилиндре и с тросточкой богатый дядюшка, след которого в прошлом был при не выясненных обстоятельствах утерян. Ух ты! Наконец-то, подумалось мне, у сестрички-изверга появиться доступ к неограниченным запасам абсента, чтобы в недалеком будущем благополучно окачуриться. Видимо, она подумала то же самое, так как на крайне волнительный для дядюшки вопрос - вели ли его любимые племяшки себя достойно, она, б**дь в бесконечной математической прогрессии, стала истово и на пальцах (немой фильм) подтверждать свою скромность и благообразность. То ли неестественный пыл, то ли запах исходящий от «невинной овечки» покоробил дядюшку. Тогда, подозрительно насупив брови, он обратился к младшей сестре (Героине) на предмет количества ее кавалеров. Ну же! Ну же! Мысленно мы с алкоголичкой подталкивали Героиню на немыслимый для человека, верующего в Бога (привет Сонечке Мармеладовой) шаг - ложь в глаза.
Вот он, моральный выбор, за которым следует либо убогое блаженство спасенной души, либо - следующий круг ада пусть и не очевидных физических лишений, но, определенно, в сопровождении моральной деградации.
Однако Борзаж оттуда, из 1927-го, только водит за нос современного зрителя, предоставляя ему «липу» вместо очевидной ключевой сцены. Сам он далек от столь плоских умозаключений и решает экзальтированность взаимодействия верующей проститутки и атеиста-чистильщика канализации, мечтающего стать не пилотом самолета, а дворником в сюрреалистическом направлении, предоставляя нешуточный задел Хэтэвэю с его «Питером Иббетсоном» и пропагандируя тот самый этический сюр, который только и могли дозволить голливудские заправилы в его наиболее откровенной форме (чего стоит одушевленное любовью своего хозяина транспортное средство, судьба которого заботит режиссера не меньше испытаний главгероев).
Один из немногих немых фильмов, который не требует списывание сюжетных недочетов на пропасть времени с момента выхода его на экраны и до сегодняшнего дня. Их там просто нет. Да, есть наивность и непосредственность - качества - суть просмотра любого из фильмов немой эпохи, и огромный бонус в том, что эти самые «наивность и непосредственность» различимы от глупости и несостоятельности. Пусть и примитивными с точки зрения современного кинематографа средствами, но с предельным вниманием к зрительским эмоциям и одухотворенностью Фрэнк Борзаж рассказал историю встречи фриковатой пары и их последующих взаимоотношений поэтическим методом создания и разрушения, чередованием жизни и смерти и таким образом сотворил совершенно уникальный мир, где существование принимает другой смысл, а бескомпромиссность окружающего рассеивается; и вторжение вечности в повседневную жизнь обретает форму неизбежной необходимости, освящения рока, маркированного пунктом, в котором свобода и неотвратимость становятся одним.
P.S. Film Daily (May 29, 1927:6) писала: «Столько слов нужно сказать во славу «Седьмого неба», что, увы, ограниченное пространство не позволит мне этого сделать…Эта история сочетает романтику, пафос, юмор в очаровательной гармонии и в очень приятных пропорциях. Она достигает великих драматических высот и погружается в глубины скорби, но радость финала триумфальна, в нем властвует счастье. Земное воплощение прекрасной истории любви».
Veriety (May 11, 1927:14) писала: «…захватывающая, кровавая история…»
P.P.S. кстати, Хитч дёрнул у Борзажа сцену для «Шантажа». Не скажу какую.
Открывалась эта поистине воздушная сказка довольно приземлено: с удаленного плана Героя, сражающегося с крысами в канализационном антураже, а в это время Героиню жестоко избивала старшая сестра-пропойца. Именно в тот момент я, как зритель, была не готова к тому, чтобы спонтанно выбранный мною немой фильм способен извергнуть на меня по принципу «ларсфонтриеровских боевичков» что-то больше, чем мораль слоенного торта с заварным кремом. Какая наглость и это - 1927!!! год. И, как будто подгадав (собственно я уже хотела вырубить это недостойное пуританской Америки зрелище), случился мега-гениальный твист: дверь лачужки, где жила Героиня с ублюдочной родственницей открылась и на пороге застыл лощенный в цилиндре и с тросточкой богатый дядюшка, след которого в прошлом был при не выясненных обстоятельствах утерян. Ух ты! Наконец-то, подумалось мне, у сестрички-изверга появиться доступ к неограниченным запасам абсента, чтобы в недалеком будущем благополучно окачуриться. Видимо, она подумала то же самое, так как на крайне волнительный для дядюшки вопрос - вели ли его любимые племяшки себя достойно, она, б**дь в бесконечной математической прогрессии, стала истово и на пальцах (немой фильм) подтверждать свою скромность и благообразность. То ли неестественный пыл, то ли запах исходящий от «невинной овечки» покоробил дядюшку. Тогда, подозрительно насупив брови, он обратился к младшей сестре (Героине) на предмет количества ее кавалеров. Ну же! Ну же! Мысленно мы с алкоголичкой подталкивали Героиню на немыслимый для человека, верующего в Бога (привет Сонечке Мармеладовой) шаг - ложь в глаза.
Вот он, моральный выбор, за которым следует либо убогое блаженство спасенной души, либо - следующий круг ада пусть и не очевидных физических лишений, но, определенно, в сопровождении моральной деградации.
Однако Борзаж оттуда, из 1927-го, только водит за нос современного зрителя, предоставляя ему «липу» вместо очевидной ключевой сцены. Сам он далек от столь плоских умозаключений и решает экзальтированность взаимодействия верующей проститутки и атеиста-чистильщика канализации, мечтающего стать не пилотом самолета, а дворником в сюрреалистическом направлении, предоставляя нешуточный задел Хэтэвэю с его «Питером Иббетсоном» и пропагандируя тот самый этический сюр, который только и могли дозволить голливудские заправилы в его наиболее откровенной форме (чего стоит одушевленное любовью своего хозяина транспортное средство, судьба которого заботит режиссера не меньше испытаний главгероев).
Один из немногих немых фильмов, который не требует списывание сюжетных недочетов на пропасть времени с момента выхода его на экраны и до сегодняшнего дня. Их там просто нет. Да, есть наивность и непосредственность - качества - суть просмотра любого из фильмов немой эпохи, и огромный бонус в том, что эти самые «наивность и непосредственность» различимы от глупости и несостоятельности. Пусть и примитивными с точки зрения современного кинематографа средствами, но с предельным вниманием к зрительским эмоциям и одухотворенностью Фрэнк Борзаж рассказал историю встречи фриковатой пары и их последующих взаимоотношений поэтическим методом создания и разрушения, чередованием жизни и смерти и таким образом сотворил совершенно уникальный мир, где существование принимает другой смысл, а бескомпромиссность окружающего рассеивается; и вторжение вечности в повседневную жизнь обретает форму неизбежной необходимости, освящения рока, маркированного пунктом, в котором свобода и неотвратимость становятся одним.
P.S. Film Daily (May 29, 1927:6) писала: «Столько слов нужно сказать во славу «Седьмого неба», что, увы, ограниченное пространство не позволит мне этого сделать…Эта история сочетает романтику, пафос, юмор в очаровательной гармонии и в очень приятных пропорциях. Она достигает великих драматических высот и погружается в глубины скорби, но радость финала триумфальна, в нем властвует счастье. Земное воплощение прекрасной истории любви».
Veriety (May 11, 1927:14) писала: «…захватывающая, кровавая история…»
P.P.S. кстати, Хитч дёрнул у Борзажа сцену для «Шантажа». Не скажу какую.