Про них...
Они такие разные… Он - высокий, сероглазый, со светлыми волосами, она - низкая, черноглазая, с тёмными, они живут в разных городах, он человек творчества, она, в чём-то тоже, но у них такое разное, это творчество… Он не ест сладкое, она его, просто, обожает, он пишет стихи, ей с трудом удаётся, даже, четверостишье, он амбициозен, она только недавно начала что-то понимать про свои амбиции, он умеет играть на разных музыкальных инструментах, она - с трудом может наиграть простой мотив одной рукой на пианино, он хочет Оскар, не больше и не меньше, она не всегда понимает, что хочет, вообще, он безответственен, она всегда старается выполнять свои обещания, она всегда отвечает на его письма, он - не всегда, он любит острую пищу, зелёный чай и пыль на подоконниках, она ненавидит острое, любит чёрный и её раздражает пыль, он относительно недавно разменял свои 30, она готовится разменять свои 40… Они так похожи… Он любит её город, а она влюблена в его город, они любят кофе, спагетти и виноград, гулять вместе, смотреть старые фото, и засыпать под свет настольной лампы. Они не любят расстояние, ограничения и когда влазят перед ними вне очереди. Они редко видятся, но знают друг друга уже 8 лет. У них есть общее прошлое, время, когда они вписали в книги своих жизней имена друг друга и дальше, время от времени пополняли друг другом свои не хитрые повествования, на белоснежных страницах. Они терялись, выпадали, путались, сегодня они встретились в первый раз за продолжительное время. Он - в модных шмотках, она - чёрно-белом, под горло, они улыбнулись, увидев друг друга… Она позабыла, какой он высокий, он смотрел на неё с верху в низ, крепко прижав к себе, а она думала «мне ни за что не дотянуться до его плечей». И как будто бы не было всего этого времени под названием «потерялись», и как будто бы, расстались они только вчера…но, на самом деле, конечно, не вчера, и это тоже ощущалось, странным образом соседствуя с этим «как будто бы не было». Он протянул ей руку и она, не задумываясь, вложила в неё свою ладонь и… и завертелось, закружилось… Она всегда чувствовала себя с ним, как в водовороте, в водовороте событий, чувств, действий… Они пили кофе, куда-то бежали, где-то останавливались, молчали, слушали, говорили, пели, смеялись, обижались, кричали, стояли в очередях, показывали, курили, платили, роняли, обнимались, вспоминали, удивляли, удивлялись, злились, ехали, смотрели, замерзали, согревались, восхищались, уставали, оборачивались, сидели, рассматривали, спрашивали, не понимали, не помнили, не дослушивали, знали наперёд, перебивали друг друга, смущались, ели, замирали, злились, настораживались, матерились, смотрели в небо, считали, читали стихи, они целовались в маршрутках, кафе, в проёме окна, на рынке, в метро, идя вдоль дороги, в подземном переходе, на перекрёстках, в очередях, магазинах, они ругались так громко, что проходящие мимо люди останавливались, оборачивались, всматривались, но они не замечали, не видели, не обращали внимания, смотрели друг другу в глаза, серые сверху вниз и чёрные снизу вверх и ругались, он мог грубо схватить её за руку, талию, шею, она вскрикивала, возмущалась, и каждый раз потом смеялась, её никто так не хватал в её другой жизни, вне того момента, что был там и тогда между ними, её никто не тягал за руку, как маленького ребёнка, отрывая от бесконечных просмотров тряпок на вешалках, никто не водил куда попало, что бы она не знала конечный пункт назначения заранее, никто не играл ей колыбельную и «Солнышко моё» на электрогитаре… Его никто давно не посылал так часто на хуй, никто не смеялся над его выбором одежды, никто давно так много не смеялся над ним, никто давно не держал его голову на коленях и не гладил по волосам, он - здоровенная детина, под два метра ростом на её маленьких коленях, с закрытыми глазами и «Зимовье Зверей» из динамиков, возможно, он давно так не доверял никому, как ей, там и тогда, а она ему. Ему было наплевать на её статус из другой её жизни, на её недостатки, на того, с кем она спала, ей была безразлична его популярность, люди, изображённые в его фотоальбоме и то, с кем спал он, ему было не всё равно когда она плакала, хотела пить или злилась, для неё имело значение, когда он просил о помощи, обнимал её или пел очередную песню, не сводя с неё своих больших, серых глаз. Они не любили друг друга за длинные гудки в телефонной трубке, за необходимость прервать общение в skype, за разные музыкальные пристрастия, за «потерялись», они любили за принимающий взгляд, тёплые объятия, поцелуи на ветру, разность в росте, за то, что «нашлись», любили вопреки разным городам, молчанию, непониманию, пропаданию, смеху в неподходящий момент, сжимающемуся горлу от обиды, большой усталости в конце длинного дня, любили за отсутствие общего длительного настоящего, за то, что у них не было общей семьи, любили, просто, потому что знали, что где-то есть такая, вот, она, такой, вот, он, которые иногда, редко виделись и становились, просто, ими. Они помнили их общее прошлое, чувствовали настоящее и ничего не знали о будущем. Они, просто могли быть и были, часто по рознь, но иногда, всё же, вместе и они ценили эту нестабильность, мимолётность, возможность быть, без долгих и никому не нужных ковыряний в «почему», «зачем» и «как». Они любили друг друга.
Им удавалось не становиться друг для друга тяжеловесными, неподъемными глыбами, атмосфера вокруг них, никогда не сгущалась на столько, что бы её можно было разрезать ножом, необходимость строгого соответствия ожиданиям друг друга не только не знала их в лицо, но и по слухам, разочарование не заглядывало к ним на огонёк, зато грусть иногда забегала на чашку чёрного или зелёного чая, поскольку ей, вообщем-то было всё равно, какой пить, понятия «должен(-на)», «обязан (-на)» не приживались и вынуждены были оставлять их негостеприимный дом в поисках другого счастья, изреченья «никогда», «конец», «всё» никогда не опаляли их уст, разве что, могли лёгким касанием задеть, обгоняющие друг друга мысли, сомнения были не частым гостем у них, большее на что они могли бы рассчитывать - пара стаканчиков холодного гранатового сока, обильно сдобренного кубиками льда, ненависть застревала в персональных болотах на подъездной дороге, зато ярость всегда могла рассчитывать на хороший кусок жаренной курицы и тарелку спагетти приправленную соусом Tabasco, неестественность и принужденность бросали голодные, жадные взгляды на дым, вырывающийся из трубы их дома, при этом спонтанность, запахом ароматических палочек, часто разгуливала по их комнатам, у нежности было своё личное, уютное кресло возле камина, она любила долгими, промозглыми вечерами наслаждаться языками пламени в их камине, недоверие иногда отправляло им скупые письма, но их никогда не читали в захлёб, как и не оставляли на память, мадам доверие была всегда приятным дополнением к их скромной компании, у неё, даже, имелась своя кровать в гостевой комнате, своя зубная щётка и своя чашка с утёнком на боку. Иногда он и она расходились по разным комнатам и они не виделись месяцами, годами и дом, всё это время, как-то жил без них, или замирал, или ждал, но встретившись, они замечали некоторые изменения, но не находили обветшалости, забытости, следов нежилого. И тогда, растапливался камин, разливался чай по фарфоровым чашкам, зажигались ароматические палочки, в духовке, потрескивая, жарилась курица, часть пыльных писем отправлялась в огонь, Tabasco горделиво возвышался на столе, на всякий случай, вдруг захочется, нежданные гости выставлялись за дверь, без каких-либо угрызений совести, дым валил из трубы, в гостевой комнате скрипела кровать, неохотно отпуская своего хозяина вниз, к столу, цветы на окнах приглушали свет, пытающийся пробраться сквозь толстый слой стекла, обильно омываемый холодным дождём, люстра на потолке, довольно позвякивала своими висюльками, куча звуков, шагов, движений оживляли, царящую достели тишину, он в джинсах, с гитарой облокотившись на стену, что-то наигрывал, бурча себе под нос какой-то незатейливый мотив, она с чашкой горячего чая, в мохнатых, белых тапках, они на подоконнике, в проёме окна, за окном осень, она делает первый глоток, он задевает струну и плавно, по касательной погружается в её взгляд. Их сейчас объединяет так много: один подоконник, дыхание и взгляд в друг друга. Им больше ничего не нужно, они уже короли, короли своей вселенной, уютно разместившейся в маленьком домике, где-то посередине времени с протяжённостью в «здесь и сейчас»…
Они стояли в подземном переходе, у входа в метро, он курил и говорил, что опаздывает на репетицию, она курила и отвечала, что ей тоже пора, она спросила: «Через сколько лет, мы увидимся снова?», он: «Мы увидимся завтра», она: «Угу, наверное…», он: «Отставить разговорчики в строю!», он довёл её до турникета, они целовались, спешащие по своим делам люди, задевали их сумками и локтями, шум голосов почти перекрыл их тихие «Пока!» Их время там и тогда оборвал резкий звук стремительно приближающегося поезда. Через мгновенье, её поглотил улей под землёй, его над землёй и началось их другое время.
