(no subject)
Сколько лет бабе Лиде, естественно, никто не знает. У таких бабок вечно путаница в паспортах. Думаю, это оттого, что бабки эти, перевалив через первую сотню, сбрызгивают свои паспорта живой и мёртвой водой, и тогда там навечно застывают успокоительные, никого не пугающие даты…. Иногда она делится со мной такими воспоминаниями, что, будь на то моя власть, я бы без колебаний пригласила её на празднование юбилея отступления Наполеона из Москвы. Можно было бы предположить, что бабка фантазирует, но штука в том, что она этого делать не умеет. Совсем.
- ….Я ведь - знаешь, чего? Я ведь не то чтобы плохо сплю, не-ет. Я - вообще не сплю. Которую ночь маюсь, как неприкаянная…. Говорят, когда не спишь, овец надо считать. А у меня ж их нету, овец-то….
- А какая разница, есть или нет? Их же в уме нужно считать, а не по-настоящему.
- Так что же, что в уме? Как я буду их в уме считать, если их нету?
- А вы себе представьте, что они есть, и считайте на здоровье.
- Ну-у, милая моя…. Чего я себе буду представлять, если их нет и не было никогда? Вот у меня, к примеру, муж был и помер… Вот его я могу представить, как есть… в полный рост, как полагается. А детей - не было. Так как я себе их представлю, раз их не было? Сама-то ты подумай, что говоришь!
- Ну, вы кур тогда считайте. Куры-то у вас есть.
- Есть-то есть, да только чего их считать-то? Их и есть-то всего шесть штук. Ну, посчитаю я их, а дальше что?
- А вы своих посчитали - и начинайте Олиных считать. Потом Маринкиных, потом этой… как её?... из милицейского дома… Так, глядишь, и заснёте.
- Ну-у, милая моя… С какой такой радости я чужих курей буду считать? Пусть хозяева считают, это их забота… И потом, я Олиных и в лицо-то не помню. На кой мне ляд их запоминать и считать? Что у меня, других забот, что ли, нету?
- Нинка весной в Оптиной была и привезла мне такие, знаешь, бумажки с молитвами. Листочки такие у-узенькие, вот с такой вот каёмочкой. Говорит - чудотворные. Ты, говорит, их приложи к тому месту, которое болит, и они всё вылечат…. Я думала, думала - к чему бы их приложить-то? Руки, вроде, не болят, ноги тоже не болят… К пояснице разве? Так ведь и поясница не болит - ну, что ты будешь делать? В прошлом году болела, а в этом - нет…. Думала: может, на кадушку с огурцами положить, чтоб огурцы не портились, но потом подумала: нет, на огурцы нельзя, это грех… Придумала. Положила их в короб с семенами - мышей отпугивать. И что ты думаешь? Ведь помогает! Раньше у меня прорва была этих мышей, а в этом году ни один пакетик с семенами не тронули! Вот оно как. А ты говоришь….
****
А с другой стороны от меня живут бывшие каторжники - крепкий, проспиртованный и на редкость мирный народ. Скандалы у них случаются крайне редко, и то если по какой-то несчастливой случайности они бывают трезвы. А во все остальные триста шестьдесят четыре дня в году они ведут тихий гармоничный образ жизни, никого не трогают, ни с кем не ссорятся, а всё свободное от пиршеств время проводят за разбором на части каких-то древних тарантасов. Этими тарантасами у них усеяна вся площадка перед домом - так, что сами хозяева с трудом пробиваются сквозь их строй к собственному крыльцу. Некоторые из этих артефактов явно помнят если и не Наполеона, то Гитлера - уж точно. Уже не один год подряд хозяева собирают из них вечный двигатель и, в общем, эксперимент уже близится к успешному завершению… Иногда моя собака тихо, на цыпочках подходит к кому-нибудь из лежащих под брюхом у артефакта изобретателей, гавкает во всю пасть, а потом с наслаждением слушает, как тот матерится. При этом она явно старается не упустить ни слова и в точности их воспроизвести, когда мимо дома будет проходить соседская собака Пудя… Кстати, эта Пудя очень славная собака, и я понимаю, почему её так назвали. Я бы тоже её так назвала.
От этих соседей только одно неудобство - во время работы они всё время слушают какие-то их тамошние тюремные песни, исполняемые одним и тем же развязным баритоном на мотив «Меж высоких хлебов затерялося». У этого баритона в жизни было много всего разного нехорошего, и про каждое из этих событий он сочинил отменно занудный шлягер, действующий на нервы куда крепче, чем вопли газонокосилки времён кайзера Фридриха Вильгельма, которой пользуется сосед через два дома напротив.... Когда страдания баритона достигают апогея, я не выдерживаю и ставлю на патефон Козина. По всем правилам акустики он никак не может пробиться на соседскую площадку сквозь завывания баритонного страдальца, но тем не менее, когда я снимая пластинку с круга, мои каторжники лежат на травке, подложив под головы гаечные ключи, смотрят в небо и поют разнеженными хрипловатым голосами:
Подойди ко мне, мой милай,
Поцалуй мои уста -
И, клянусь, я тебя до могилы
Не забуду никогда….
- ….Я ведь - знаешь, чего? Я ведь не то чтобы плохо сплю, не-ет. Я - вообще не сплю. Которую ночь маюсь, как неприкаянная…. Говорят, когда не спишь, овец надо считать. А у меня ж их нету, овец-то….
- А какая разница, есть или нет? Их же в уме нужно считать, а не по-настоящему.
- Так что же, что в уме? Как я буду их в уме считать, если их нету?
- А вы себе представьте, что они есть, и считайте на здоровье.
- Ну-у, милая моя…. Чего я себе буду представлять, если их нет и не было никогда? Вот у меня, к примеру, муж был и помер… Вот его я могу представить, как есть… в полный рост, как полагается. А детей - не было. Так как я себе их представлю, раз их не было? Сама-то ты подумай, что говоришь!
- Ну, вы кур тогда считайте. Куры-то у вас есть.
- Есть-то есть, да только чего их считать-то? Их и есть-то всего шесть штук. Ну, посчитаю я их, а дальше что?
- А вы своих посчитали - и начинайте Олиных считать. Потом Маринкиных, потом этой… как её?... из милицейского дома… Так, глядишь, и заснёте.
- Ну-у, милая моя… С какой такой радости я чужих курей буду считать? Пусть хозяева считают, это их забота… И потом, я Олиных и в лицо-то не помню. На кой мне ляд их запоминать и считать? Что у меня, других забот, что ли, нету?
- Нинка весной в Оптиной была и привезла мне такие, знаешь, бумажки с молитвами. Листочки такие у-узенькие, вот с такой вот каёмочкой. Говорит - чудотворные. Ты, говорит, их приложи к тому месту, которое болит, и они всё вылечат…. Я думала, думала - к чему бы их приложить-то? Руки, вроде, не болят, ноги тоже не болят… К пояснице разве? Так ведь и поясница не болит - ну, что ты будешь делать? В прошлом году болела, а в этом - нет…. Думала: может, на кадушку с огурцами положить, чтоб огурцы не портились, но потом подумала: нет, на огурцы нельзя, это грех… Придумала. Положила их в короб с семенами - мышей отпугивать. И что ты думаешь? Ведь помогает! Раньше у меня прорва была этих мышей, а в этом году ни один пакетик с семенами не тронули! Вот оно как. А ты говоришь….
****
А с другой стороны от меня живут бывшие каторжники - крепкий, проспиртованный и на редкость мирный народ. Скандалы у них случаются крайне редко, и то если по какой-то несчастливой случайности они бывают трезвы. А во все остальные триста шестьдесят четыре дня в году они ведут тихий гармоничный образ жизни, никого не трогают, ни с кем не ссорятся, а всё свободное от пиршеств время проводят за разбором на части каких-то древних тарантасов. Этими тарантасами у них усеяна вся площадка перед домом - так, что сами хозяева с трудом пробиваются сквозь их строй к собственному крыльцу. Некоторые из этих артефактов явно помнят если и не Наполеона, то Гитлера - уж точно. Уже не один год подряд хозяева собирают из них вечный двигатель и, в общем, эксперимент уже близится к успешному завершению… Иногда моя собака тихо, на цыпочках подходит к кому-нибудь из лежащих под брюхом у артефакта изобретателей, гавкает во всю пасть, а потом с наслаждением слушает, как тот матерится. При этом она явно старается не упустить ни слова и в точности их воспроизвести, когда мимо дома будет проходить соседская собака Пудя… Кстати, эта Пудя очень славная собака, и я понимаю, почему её так назвали. Я бы тоже её так назвала.
От этих соседей только одно неудобство - во время работы они всё время слушают какие-то их тамошние тюремные песни, исполняемые одним и тем же развязным баритоном на мотив «Меж высоких хлебов затерялося». У этого баритона в жизни было много всего разного нехорошего, и про каждое из этих событий он сочинил отменно занудный шлягер, действующий на нервы куда крепче, чем вопли газонокосилки времён кайзера Фридриха Вильгельма, которой пользуется сосед через два дома напротив.... Когда страдания баритона достигают апогея, я не выдерживаю и ставлю на патефон Козина. По всем правилам акустики он никак не может пробиться на соседскую площадку сквозь завывания баритонного страдальца, но тем не менее, когда я снимая пластинку с круга, мои каторжники лежат на травке, подложив под головы гаечные ключи, смотрят в небо и поют разнеженными хрипловатым голосами:
Подойди ко мне, мой милай,
Поцалуй мои уста -
И, клянусь, я тебя до могилы
Не забуду никогда….