(no subject)
В уездном городе Н. есть магазин по имени «Сам строй!» и детский лагерь «Робин Гуд». Возле лагеря автобус почему-то не останавливается.
Над балконом вполне жилого на вид дома висит растяжка с надписью «АДВОКАТЫ». Тут же натянута верёвка, на которой густо сушатся трусы и болтается прищепленный за ногу хмурый плюшевый верблюд.
«Кому нужны книги, обращаться на 3-й этаж после 18.30, комната № 327, звонить два раза негромко, спросить Валерия Николаевича». Похоже, времена Фаренгейта уже где-то совсем рядом. Но, возможно, оно и к лучшему. Как говорил Том Сойер, для того чтобы порядочный человек чего-нибудь захотел, нужно, чтобы этого нелегко было добиться.
А ещё там продаётся «плитка-тоталит». Боюсь себе представить, что это такое.
А сам город насквозь пропах цветами и весенним дымом, как печёная картошка, завёрнутая в листья сирени. Надо признать, ему очень идёт.
- Понавешали царских флагов и радуются, - говорит бабка, косясь на «триколор», развевающийся над чьей-то просевшей крышей
***
Удивительно, как много читателей вменяют в вину автору то, что им не нравится изображённый им герой. Почему-то они не допускают мысли, что автору он, возможно, тоже не нравится, что автор и не помышлял изобразить в его лице свой идеал или идеал потенциального читателя. «Почему герой такой вялый, такой скучный, такой старообразный? - жалуются рецензенты Макс-Фраевского «Ключа из жёлтого металла». - Почему его невозможно ничем увлечь, ничем зацепить по-настоящему? И как он, блин, смеет быть чем-то недовольным? - это при его-то радужной жизни беспечного рантье, не обременённого ни работой, ни долгами, ни семейными обязанностями! Господи, да хоть бы с годик так пожить, а там хоть трава не расти!»
А это и есть герой нашего времени, дорогие читатели. Буратино, доживший до тридцати с лишним лет и так и не превратившийся в живого мальчика. А вместо этого превратившийся в нового Онегина, без пользы, без жены, без дел - лишний человек, какой с него спрос, и вы, завидующие ему - вы точно уверены в том, что хотели бы для себя именно вот ЭТОГО? И повесть-то на самом деле о том, как он всё-таки умудряется проснуться, перестать быть деревянной куклой, разбить горячий камень на вершине горы, отворить заветную дверь и начать жить сначала - не в волшебной стране, а здесь, здесь, по эту сторону бытия. И чёрт с ним, пускай от тысяча первой экранизации «Гамлета», придуманной тобой, ничего не изменится во Вселенной, и от твоего романа, который ты всё-таки решился опубликовать, не колыхнутся слои атмосферы, но кто-то же всколыхнётся, и что-то изменится, а о масштабах этих перемен судить не нам. Строго говоря, это вообще не наша забота.
Хорошая книжка, одним словом. Я прямо даже не ожидала.
***
Май - самый ностальгический месяц из всех, имеющихся в наборе. Когда ты балансируешь на краю асфальтового бордюра, опускаешь глаза и видишь, как по мостовой бегут ручьи, волокущие куда-то щепку с двумя намертво вцепившимися в неё муравьями - прямо-таки странно не обнаружить на себе дырявых сандалет с расхлябанными ремешками и сбившихся в гармошку носков с вышитой ягодкой у щиколотки.
Вот Крапивин бы меня, между прочим, понял.
Над балконом вполне жилого на вид дома висит растяжка с надписью «АДВОКАТЫ». Тут же натянута верёвка, на которой густо сушатся трусы и болтается прищепленный за ногу хмурый плюшевый верблюд.
«Кому нужны книги, обращаться на 3-й этаж после 18.30, комната № 327, звонить два раза негромко, спросить Валерия Николаевича». Похоже, времена Фаренгейта уже где-то совсем рядом. Но, возможно, оно и к лучшему. Как говорил Том Сойер, для того чтобы порядочный человек чего-нибудь захотел, нужно, чтобы этого нелегко было добиться.
А ещё там продаётся «плитка-тоталит». Боюсь себе представить, что это такое.
А сам город насквозь пропах цветами и весенним дымом, как печёная картошка, завёрнутая в листья сирени. Надо признать, ему очень идёт.
- Понавешали царских флагов и радуются, - говорит бабка, косясь на «триколор», развевающийся над чьей-то просевшей крышей
***
Удивительно, как много читателей вменяют в вину автору то, что им не нравится изображённый им герой. Почему-то они не допускают мысли, что автору он, возможно, тоже не нравится, что автор и не помышлял изобразить в его лице свой идеал или идеал потенциального читателя. «Почему герой такой вялый, такой скучный, такой старообразный? - жалуются рецензенты Макс-Фраевского «Ключа из жёлтого металла». - Почему его невозможно ничем увлечь, ничем зацепить по-настоящему? И как он, блин, смеет быть чем-то недовольным? - это при его-то радужной жизни беспечного рантье, не обременённого ни работой, ни долгами, ни семейными обязанностями! Господи, да хоть бы с годик так пожить, а там хоть трава не расти!»
А это и есть герой нашего времени, дорогие читатели. Буратино, доживший до тридцати с лишним лет и так и не превратившийся в живого мальчика. А вместо этого превратившийся в нового Онегина, без пользы, без жены, без дел - лишний человек, какой с него спрос, и вы, завидующие ему - вы точно уверены в том, что хотели бы для себя именно вот ЭТОГО? И повесть-то на самом деле о том, как он всё-таки умудряется проснуться, перестать быть деревянной куклой, разбить горячий камень на вершине горы, отворить заветную дверь и начать жить сначала - не в волшебной стране, а здесь, здесь, по эту сторону бытия. И чёрт с ним, пускай от тысяча первой экранизации «Гамлета», придуманной тобой, ничего не изменится во Вселенной, и от твоего романа, который ты всё-таки решился опубликовать, не колыхнутся слои атмосферы, но кто-то же всколыхнётся, и что-то изменится, а о масштабах этих перемен судить не нам. Строго говоря, это вообще не наша забота.
Хорошая книжка, одним словом. Я прямо даже не ожидала.
***
Май - самый ностальгический месяц из всех, имеющихся в наборе. Когда ты балансируешь на краю асфальтового бордюра, опускаешь глаза и видишь, как по мостовой бегут ручьи, волокущие куда-то щепку с двумя намертво вцепившимися в неё муравьями - прямо-таки странно не обнаружить на себе дырявых сандалет с расхлябанными ремешками и сбившихся в гармошку носков с вышитой ягодкой у щиколотки.
Вот Крапивин бы меня, между прочим, понял.