Атеизм родился не как отрицание Бога, а как бунт против культовой пустоты
Из статьи Андрея Локиева "Тернии воцерковления"
Первым, у кого я прочёл о враге в церковной ограде, был Сергей Иосифович Фудель (Сегодня его книга «У стен церкви» издана много раз, я всем рекомендую познакомиться с ней). В своих книгах этот глубоко верующий человек смело пишет о падении церкви до революции и о её треволнениях в советские годы. Сегодня его книги стали ещё больше актуальны.
Ведь сколько разговоров о церкви сводятся к обсуждению цен на свечи и церковные требы. А ещё часто приходиться слышать о лицемерии в церкви со стороны как священников, так и тех, кто туда ходит. Эти разговоры, которые следует во многих случаях признать не беспочвенными, отталкивают от церкви тех, кто хочет и готов прийти в храм, встать на путь воцерковления и спасения. В этих условиях вновь возникающего недоверия людей к Церкви как организации и возникла необходимость написать данную статью./.../
Я с уверенностью говорю, что атеизм родился не как отрицание Бога, а как бунт против культовой пустоты, против манипуляций людьми при помощи идей, в которые те, кто их провозглашают, сами не верят. /.../
А вот, что говорит главный герой книги «Отец Арсений» о ситуации с церковью перед революцией, говорит он это спорящим в страшных условиях лагеря, где, казалось бы, люди могут только жаловаться да весь мир осуждать:
«Говорите, что коммунисты верующих пересажали, церкви позакрывали, веру попрали. Да, внешне все выглядит так, но давайте посмотрим глубже, оглянемся в прошлое. В народе упала вера, люди забыли свое прошлое, забросили многое дорогое и хорошее. Кто виновен в этом? Власти? Виноваты мы с вами, потому что собираем жатву с посеянных нами же семян.
Вспомним, какой пример давали интеллигенция, дворянство, купечество, чиновничество народу, а мы, священнослужители, были еще хуже всех.
Из детей священников выходили воинствующие атеисты, безбожники, революционеры, потому что в семьях своих видели они безверие, ложь и обман. Задолго до революции утратило священство право быть наставником народа, его совестью. Священство стало кастой ремесленников. Атеизм и безверие, пьянство, разврат стало обычным в их среде.
Из огромного количества монастырей, покрывавших нашу землю, лишь пять или шесть были светочами христианства, его совестью, духом, совершенством веры. Это - Валаамский монастырь, Оптина пустынь с ее великими старцами, Дивеевская обитель, Саровский монастырь, а остальные стали общежитиями почти без веры, а часто монастыри, особенно женские, потрясали верующих своей дурной славой.
Что мог взять народ от таких пастырей? Какой пример? Плохо воспитали мы сами народ свой, не заложили в него глубокий фундамент веры. Вспомните все это. Вспомните! Поэтому так быстро забыл народ нас, своих служителей, забыл веру и принял участие в разрушении церквей, а иногда и сам первый начинал разрушать их.
Понимая это, не могу я осуждать власть нашу, потому что пали семена безверия на уже возделанную нами же почву, а отсюда идет и все остальное, лагерь наш, страдания наши и напрасные жертвы безвинных людей». [Отец Арсений. - Изд. 6-е испр. - М.: ПСТГУ, Эксмо, 2014. - С.:85]. (Заметим, что Сергей Фудель добавляет к перечисленным выше благодатным монастырям ещё один - Зосимову пустынь. И всё. В остальных монастырях, которые С.И. Фудель посещал в молодости перед революцией, в своих воспоминаниях он коротко, но чётко описывает «духовное оскудение», происходившее там).
Далее отцу Арсению перед смертью рассказывает свою жизнь один страшный вор и убийца, и главным фактором того, что он стал на этот путь, становится ложь в церковной среде:
«Отец дьякон был, в Бога не верил, служил по расчёту, деться-то некуда было. В общем, служил, как профессионал.
Когда рос я, то видел кругом ложь и обман, водку пили, развратничали, баб хватали, над Богом и обрядами издевались, и этим же Богом прикрывались. На словах одно, на деле другое. Бывало, отец из церкви после службы придет и начнет доходы считать, за водкой посылает, над верой насмехается, матерится. Рассказывает, как деньги с тарелок таскал или бабу деревенскую облапошил.
Не верил я в Бога, казалось, блажь людская. В семинарии учился, кончил - воровать начал, по тюрьмам пошел, а потом революция, беспорядки, грабежи, разгул. Грабь, режь, Бога нет, сам себе хозяин. Компания подходящая подвернулась мне, ну и началось. Сперва дела маленькие пошли, потом средние, добрались до крови человеческой, где уж остановиться!..» [там же стр.: 110]
Вот так. Гарантированная возможность хорошо зарабатывать, да спокойно жить, приводили в церковь тех, кто шёл профессионально «работать» на том, что сам понимал только как обман. Предупреждает об этом протоиерей Василий Ермаков, чтобы не повторилась такая же ситуация, а те, кто говорят о лицемерии, видят, что она повторяется.
/.../
А вот ещё пример, говорящий о том, во что превратилось представление о религиозных обрядах в обществе: «В конце XIX века был такой уже судебный случай. Деревенская девочка возвращалась после пасхальных каникул из дома в школу и несла с собой немного денег, корзиночку с домашними пирогами и несколько штук крашеных яиц. На дороге ее убили с целью ограбления. Убийца был тут же пойман, денег у него уже не нашли, пироги были съедены, но яйца остались. На случайный вопрос следователя, почему он не съел и яйца, убийца ответил: "Как же я мог? Ведь день был постный"». [Фудель С.И. Воспоминания. - Изд. 2-е испр. и доп. - М.: Русский путь, 2012. - С.: 79]
