Николай Сомин: оправдание справедливости. Часть 1
Эта непростая справедливость
Если упомянуть в разговоре с православным человеком о социальной справедливости, то очень вероятно, что в ответ на губах появится презрительная улыбка, а наиболее начитанные вам приведут слова Исаака Сирина: "Не называй Бога справедливым, ибо если Бог справедлив, то я погиб" - мол, если бы Бог судил не по любви, а по всей справедливости, то, как сказал Псалмопевец, «не оправдится пред Тобою всяк живый». А кое-кто из батюшек вам популярно разъяснит, что жажда социальной справедливости - это не что иное как зависть шариковых к состоятельным людям, чувство постыдное, которого христианин должен чураться. Думается, что такое отношение к социальной справедливости как раз нельзя назвать справедливым, и нам, христианам, необходимо более вдумчиво отнестись к этому понятию.
Но сначала поточнее обрисуем предмет разговора. Еще в Древнем Риме была сформулирована общая формула справедливости: suum cuique («суум куйкве» - каждому свое, каждому по заслугам). Этот принцип охватывает не только сферу судопроизводства, но и громадное количество иных ситуаций, когда «каждому по заслугам» весьма актуально. Это ситуации распределения ограниченного количества благ. Сплошь и рядом, ежечасно мы решаем эту задачу, или кто-то решает ее относительно нас. Собственно, распределение пропорционально отдаче и есть (в первом приближении) социальная справедливость. Слово «социальная» тут очень кстати. Ибо всегда налицо «круг распределения» - некое общество. Оно может быть локальным (скажем, фирма) или глобальным (страна), но вне общества задача распределения благ становится бессмысленной. Общественный характер социальной справедливости подчеркивает и то, что в это понятие часто включают некий минимум поддержки каждого - иначе говоря, это социальная гарантия того, что общество никого не оставит на произвол судьбы.
Несмотря на, казалось бы, прозрачный смысл слова «справедливость», само понятие оказалось, ох, каким непростым. Нет ясности ни в вопросе о нормах социальной справедливости, ни в сущностном смысле этого понятия, ни в условиях его реализации. К тому же работ, посвященных его философско-религиозному анализу, в православной традиции на удивление мало. Но разбираться надо. Не пытаясь объять необъятное, мы сосредоточится на обсуждении следующих существенных для православного сознания вопросов.
От Бога ли социальная справедливость? Или она есть человеческое установление? Это главный богословский вопрос, от которого зависит наше отношение к этому феномену.
Справедливость и любовь. Как соотносятся эти понятия? Является ли справедливость совершенно отличной от любви силой? Или между ними есть связь? А может быть это в сущности одно и то же?
Почему для людей столь важна социальная справедливость? Хорошо известно, что люди много говорят о справедливости, считают необходимым соблюдение ее. Почти все (хотя понятие о справедливости у каждого свое). Так в чем же дело?
Наконец, возможно ли общество социальной справедливости? Причем, не в теории и принципе, а в реальности, у нас на грешной земле, в условиях падшести нашего мира?
«С небес, или от человеков?»
«От человеков» - скажут многие относительно социальной справедливости. И будут неправы. Ибо Писание недвусмысленно говорит о ее Божественном источнике.
В Ветхом Завете повествуется, как Господь дает еврейскому народу Закон, который можно характеризовать одним словом - справедливость. «Субботний год» (каждый седьмой год) предписывал не засевать поля (все, что на них вырастало, отдавалось животным и нищим), прощать долги и отпускать рабов на волю. «Юбилейный год» (каждый пятидесятый) предполагал, помимо всего этого, безвозмездное возвращение земли прежнему владельцу, даже если прежде она была у него куплена. Эти законы не позволяли скапливаться в одних руках большим денежным и земельным владениям. Закон также обязывал заплатить наемнику «до захода солнца», предлагал справедливые нормы против воровства и причинения хозяйственного ущерба. Ростовщичество по отношению к евреям полностью запрещалось. Вводилась система платы левитам, исключавшая их бедность, но не позволявшая неограниченно наживаться.
О том же говорят и тексты, например: «Ты уготовал eси правоты, суд и правду во Иакове Ты сотворил eси» (Пс.98,4). В синодальном переводе: «Ты утвердил справедливость, суд и правду Ты совершил в Иакове». Библия источником справедливости называет не человеческие желания, а Самого Бога.
Тут виден мостик и к Новому Завету: словами «правота», «правый», «правда», усеяна Псалтирь, а они выражают одновременно и Божию справедливость и Божию правду - ту самую, о которой Евангелие говорит: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его» (Мф,633). А вот еще: «Блаженны алчущие и жаждущие правды» (Мф.5,6), «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф.5,10). Или: «Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф.5,20). Если учесть, что тут везде «правды», «за правду», «праведность» есть перевод греческого «дикэосини» - «справедливость, правда», то неожиданно выявляется дополнительный, очень ясный смысл этих текстов: справедливый человек наследует Царство, а несправедливый попасть в него не может.
Правда Божия («дикеосини Теу») - вот на чем стоит справедливость и в Ветхом и в Новом Заветах. И эту Правду возвещает Сам Спаситель, утверждая социальную справедливость с огромной силой: «блаженны нищие» (Лк.6,20); «горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение» (Лк.6,24). Заметим, что в наших текстах Евангелия от Луки стоит «блаженны нищие духом», как в Евангелии от Матфея, Но дело в том, что в тексте Луки «духом» появилось только где-то в VIII веке. Так что все святые отцы читали Евангелие от Луки без «духом», что и обосновывало их социальный пафос.
Господь настолько заинтересован в осуществлении социальной справедливости, что готов ее недостаток в земной жизни восполнить на Небесах. Воздаяние справедливости на Небе - тема в Евангелии неоднократная. Яркий пример - притча о богаче и Лазаре (Лк.16,19-31). Там бедняк Лазарь в струпьях лежал у ворот пирующего богача, но в другой жизни он утешается на лоне Авраамовом; богач же мучается в аду. Ап. Иаков вторит Евангелию: «Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания» (Иак.5,6).
Итак, Сам Господь оправдывает социальную справедливость и требует ее установления. И потому христианин должен бороться против ее попрания, причем в этом, грешном и падшем, мире. И скептические ухмылки по поводу социальной справедливости совершенно неуместны. Тем более, что чувство справедливости кардинально отличается от зависти. Чувство справедливости требует восстановления правды, и потому добиваться справедливости можно не только за себя, но и за других - именно так в основном и поступают справедливые люди. Зависть же - чувство сугубо личное, возникающее вследствие неудовлетворенных амбиций. Тут совершенно разные, даже противоположные мотивы, и потому справедливые люди, как правило, независтливы. Вольная или невольная подмена справедливости завистью должна быть нами изжита, ибо она приводит к дискредитации справедливости - одной из самых фундаментальных ценностей Божьего мира.
Справедливость и любовь
Ветхий Завет - это не только конкретные нормы социальной справедливости. Он дает удивительно точное объяснение ее моральной сущности. Вот оно: «люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев.19,18). И действительно, суть справедливости в том, что в вопросах распределения каждый получает по заслугам невзирая на лица. И в этом смысле я ничем не выделен из других людей. Следовательно, принимая социальную справедливость за норму своей жизни, я тем самым утверждаю, что к себе я отношусь точно так же, как и ко всем остальным - не лучше и не хуже. Или иначе: люблю остальных так же, как себя.
Конечно, это не определение общества социальной справедливости, а лишь характеристика справедливого человека. Причем, заметим, что человека отнюдь не святого - в нем любовь к ближнему уравновешивается любовью к себе (т.е. эгоизмом). Но этот критерий позволяет ясно осознать, что социальная справедливость невозможна без определенного уровня любви среди членов общества.
Любовь и эгоизм - две важнейшие моральные силы, постоянно появляющиеся в ветхозаветном повествовании. Можно даже утверждать, что в Ветхом Завете все события, люди, установления, и даже народы как бы нанизаны на установленную Богом моральную ось. Вверху Божия святость, любовь и правда, внизу - сатанинский эгоизм и ложь. Всякая душа человеческая (установление, народ) занимает на моральной оси определенное положение - если любовь в ней превалирует, то она находится ближе к Богу, если преобладает эгоизм - то ближе к сатане. Нетрудно сообразить, что есть и «нулевая точка», где имеет место паритет любви и эгоизма, где человек любит себя так же, как и другого... Казалось бы, ура! вот она, справедливость! Но не станем трубить в фанфары - это лишь точка на шкале, но не сама справедливость. Точка очень важная, ибо она дает нам некий мысленный ориентир, определяет «нормативную» справедливость, с которой мы можем сравнивать всякое реальное проявление справедливости. Но всю специфику понятия эта точка не раскрывает. Поэтому пойдем дальше.
Посмотрим внимательнее, как относится к справедливости Новый Завет. С одной стороны Спаситель подтверждает ветхозаветный критерий: «люби ближнего твоего, как самого себя» (Мф.19,19). И тут, в контексте эпизода с богатым юношей, становится ясен ответ на вопрос «когда человек будет отдавать ближнему столько, сколько получать?» - когда будет любить ближнего как самого себя.
Но, с другой стороны, заметно, что Евангелие как бы уклоняется от обсуждения темы справедливости. Пафос проповеди Христа - в благой вести о приближении Его Царства, Царства Любви. Спаситель дает благодать, позволяющую стать любящим, а значит - войти в Царство. Что же касается справедливости, то Христос, как кажется, уходит от ее исполнения. Вот эпизод (Лк.12,13-15), где два брата просят Христа разделить между ними наследство. Разумеется, разделить справедливо - ведь о Нем фарисеи говорят: «Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив» (Мф.22,16). Но Христос делящим наследство отвечает: «кто поставил меня делить и судить вас?». Этим Он как бы говорит: «Вы стремитесь к справедливому разделу имущества, Я же хочу от вас любви». А вот еще: «больший из Вас да будет всем слуга». Снова справедливость парадоксально отрицается: больший не должен получить за свои заслуги больше, а наоборот послужить всем. Или притча о работниках в винограднике: по динарию получили все - и работавшие с раннего утра, и пришедшие с одиннадцатого часа, вопреки, казалось бы, очевидной справедливости.
Так в чем же дело? А в том, что справедливость вовсе не является христианским идеалом. Ибо Христом провозглашен куда более высокий принцип. Это любовь. Новозаветным идеалом является чистая любовь, любовь как жертва, как полное отдание всех своих сил на благо ближнему. К такому идеалу должны восходить христиане. Но отправной точкой этого восхождения к совершенству является справедливость. Ниже «нормативной» справедливости по нравственной оси христианин опуститься не имеет права - тогда он уже вне христианства, в области эгоизма.
И идеал общества, предлагаемого Христом - общество любви. Все его многоразличные степени и состояния, находятся в зоне любви. Именно его, общество любви, и создали апостолы в Иерусалимской общине. О, это общество было намного выше всего существовавшего до сих пор, в том числе - всех чаяний о справедливом социуме! «Это было ангельское общество» говорит о нем Свт. Иоанн Златоуст. Причем, нравственный уровень его был столь высок, что по сравнению с ним расхожие понятия о справедливости оказывались грубой профанацией. Случай с Ананией и Сапфирой это подтверждает. Вряд ли эта чета была гнездом законченного эгоизма. Нет, они, увлеченные всеобщим порывом, тоже сначала решили продать все и деньги принести к ногам апостолов. Но, видимо, чуть позже «здравый смысл» возобладал, и они решили часть денег оставить себе, на всякий случай. Собственно, а почему нет - так будет где-то даже по земному справедливо: часть общине, часть себе. Они рассуждали по обычным законам падшего, безлюбовного общества. Но оказалось, что их поступок явился хулой на Духа Святаго, явно присутствующего в общине, он абсолютно, прямо-таки метафизически, оказался несовместимым с новым обществом Христовой любви. Что и повлекло столь печальный финал.
Являя нам Иерусалимскую общину, Новый Завет завершает библейскую классификацию обществ. А именно: человечеству предоставлены три социальные альтернативы: «общество эгоизма», «общество справедливости» и «общество любви». В первом - обществе эгоизма - жило и ранее, и живет сейчас большинство населения. Люди в этом обществе эгоистичны, и быть такими их склоняют законы этого социума. Это общество - под властью мамоны, под маской которого скрывается сам сатана. Новый Завет провозглашает общество любви - высший тип общества, в котором все, сознательно и по любви, служат друг другу. Это «заповедь новая», ибо в рамках Закона достичь ее невозможно - она есть плод благодати, которую дает Христос любящим Его. А границей между этими двумя противоположностями служит общество социальной справедливости, реализации которого ждет от нас Господь.
Относительная справедливость
Кроме абсолютной, «нормативной» справедливости, о которой мы говорили до сих пор, необходимо рассматривать еще относительную справедливость. Суть дела в том, что во всяком социуме, даже далеко отстоящем от «нормативной точки», все равно вырабатываются свои, локальные нормы справедливости. Кстати, Новый Завет очень тонко улавливает и этот нюанс, уже не привязываясь к определенному уровню любви: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк.6,31). Иначе говоря, «люби ближнего как самого себя» показывает нам уровень «нормативной» справедливости (уровень, надо сказать, весьма высокий), но справедливость может иметь место и на других уровнях нравственности - выше или ниже. Относительная справедливость объективна, но она зависит от господствующих в обществе социально-экономических отношений, а те, в свою очередь, - от уровня любви. Принципы же распределения, как известно, разные, и если выстроить их сверху вниз, то получится следующая картина.
Есть высшая справедливость в высочайшем из обществ - Иерусалимской общине: «имели все общее (…) и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян.2,45). То, что это именно справедливость, видно из следующего эпизода: когда некоторые вдовицы «пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей» (Деян.6,1), то апостолы, поставив семь диаконов, восстановили справедливость, ибо считали введенный ими строй общей собственности справедливым - для христиан, разумеется.
Ступенькой ниже, но тоже очень высокий принцип - «поровну». В условиях ограниченности ресурсов имущественное равенство подчеркивает братский характер отношений. Именно так распределялись доходы в известном Православном Трудовом братстве Н.Н. Неплюева. И учителя и прачки там получали одинаково, хотя в миру оплата этих профессий различалась в десятки раз. Разумеется, жизнь по-братски очень непроста. Она требует от людей не на словах, а на деле присутствия таких христианских добродетелей, как смирение, терпение, и главное - подлинной, нелицемерной любви.
Еще ниже, но также недалеко от «нормативного» уровня, стоит распределение «по труду». Этот принцип настолько близок большинству человечества, что к его реализации стремились все социальные реформаторы. Тут уже о братских отношениях говорить не приходится, но имеет место относительная солидарность, сочетающаяся с поддержкой наименее имущих. Наш советский социализм в принципе стремился к повсеместной реализации этой нормы. В основном это удавалось, но, надо признать, не всегда - труд, например, крестьян оплачивался ниже труда городских жителей.
Но, к несчастью, мир живет иначе - «по капиталу» - принципу несравненно более низменному. И тем не менее он господствует в капиталистическом обществе: для него «справедливо», если собственник получает больше рабочего, если крупная фирма съедает мелкую, если банкир вообще делает деньги из воздуха, и если страна, печатая зеленые фантики, получает за них реальную продукцию. Отклонения от этих норм в сторону криминала считаются нечестными и запрещены законом. А отклонения в сторону социалистического «по труду» вызывают у носителей капиталистической «справедливости» тихую ярость и неуемное желание всеми правдами и неправдами такие «аномалии» ликвидировать (недавний пример - Ливия).
И тем не менее капитализм - еще не край распределения. Может быть еще худшее - криминальное общество, где господствует принцип «по силе». Там нормой считается убийство, прямой отъем, рэкет. Под стать этому «справедливость», которая поддерживается внутри бандитских кланов («ты зашухерила всю нашу малину, и за это пулю получай»).
Продолжение.
Присоединяйтесь к нам: ЖЖ | ВК | фейсбук