(no subject)
Поскольку вопрос о Ювенальной Юстиции (ЮЮ) в России в последнее время является одним из наиболее острых и болезненных, мы решили поговорить о том, как аналогичные вопросы решаются в других странах мира. Поэтому в качестве стартовой помещаю здесь свою Правмировскую статью трехлетней давности. К слову сказать, обсуждаемый в ней вопрос в Канаде до сих пор так и остается в подвешенном состоянии, законопроект статуса официального закона пока не получил.
За время, прошедшее с момента принятия законопроекта S-209 верхней палатой канадского парламента, бурные дискуссии развернулись во всех средствах массовой информации, и, в первую очередь, в интернете. Надо сказать, что голоса противников законопроекта о запрете на шлепки звучат куда громче, чем голоса защитников, а аргументы их выглядят весьма серьезными.
В первую очередь, большинство родителей обеспокоено тем, что государство слишком глубоко проникает на частную территорию семей, указывая родителям, как именно те должны общаться с собственными детьми. На создание соответствующих комитетов тратятся колоссальные налоговые суммы, которые могли бы быть использованы более продуктивно, и при этом никакого реального смысла в принимаемом законопроекте нет. Действующие на данный момент законы уже способны полностью защитить детей от домашнего насилия. Проект S-209 по сути своей абсолютно бессмыслен, особенно в сочетании с утверждениями политиков - либералов о том, что за случаи «незначительных нарушений» виновные караться не будут. Дело в том, что уже сейчас все, что превосходит три шлепка открытой ладонью по попе, находится вне закона. В итоге получается бессмыслица - либо закон не будет действовать вообще, либо карать станут родителей за малейший шлепок, поставив тем самым вне закона больше половины населения страны.
В результате популярность Либеральной партии за последние недели значительно снизилась, более того, все более активно раздаются голоса гневных налогоплательщиков, призывающих на следующих парламентских выборах голосовать против либералов, а в оставшееся до осени время организовать массовую кампанию протеста против пресловутого законопроекта.
Второй серьезной причиной для беспокойства выглядит возможное осложнение родительско-детских отношений, в особенности в семьях неканадского происхождения. Последние годы в школах детям постоянно разъясняют, как именно родители имеют право их воспитывать. Соответственно, с момента принятия закона детям предстоит осознать, что шлепавшие их родители отныне превращаются в преступников, и что если подобные эпизоды повторятся впредь, дети должны сообщать о них учителям, воспитателям или в комитеты по охране детей и юношества. Оздоровлению отношений в семьях подобная ситуация отнюдь не способствует.
В-третьих, новый законопроект лишает права выбора ту, пусть и небольшую, но реально существующую часть детей и подростков, которые добровольно предпочитают по ряду причин телесное наказание всем другим. Кроме того, предлагаемое в качестве альтернативы шлепкам лишение ребенка каких-то особо любимых игр тоже сомнительно с моральной точки зрения. Если речь идет о том, что ребенка шлепать нельзя, чтобы не прививать агрессивность, то почему тогда можно лишать человека его личной собственности? Ведь подобная экспроприация с формальной точки зрения тоже является насилием над ребенком, и, кроме того, показывает пример того, что некто большой, сильный и властный, имеет право лишить маленького и слабого того, что ему дорого. Довольно сомнительный с нравственной точки зрения педагогический эффект получается.
В-четвертых, есть опасение, что суды захлебнутся в завалах дел о мелких правонарушениях, в результате чего затянется рассмотрение действительно серьезных процессов. Кстати, именно это сейчас происходит в Новой Зеландии, где аналогичный закон вступил в силу в мае прошлого года. Четырнадцати месяцев хватило тамошним родителям, чтобы оценить всю меру вреда, принесенного законом. Вопреки уверениям продвигавших законопроект парламентариев количество случаев серьезного насилия над детьми так и не снизилось, зато на 300 % выросло количество расследований по поводу «родительских шлепков», причем только менее, чем 5 % расследований в итоге закончились уголовными делами.
В частности, один из новозеландских отцов был приговорен к девятимесячному проживанию под надзором полиции за три шлепка, которыми он наградил своего хулиганившего в школе восьмилетнего сына. Справедливости ради нужно сказать, что шлепки оказались достаточно сильными, так что у ребенка осталась отметина на попе, а фотографию свеже-отшлепанного ребенка передала в полицию мать пострадавшего.
В итоге силы полиции оказались в итоге распылены на множество незначительных вызовов, суды переполнены заявлениями-«пустышками», в результате существенно затормозилось рассмотрение серьезных дел, а доверие к законодательной системе у большей части населения существенно снизилось, поскольку с первых же дней оказались нарушены обещания не привлекать к ответственности родителей, виновных в «незначительных» нарушениях закона. По итогам серии опросов общественного мнения, в настоящий момент 85 % новозеландцев выступают за отмену «закона о шлепках», соответствующая петиция была подана в парламент в последних числах июня. Кроме того, подавляющее большинство новозеландских родителей и бабушек-дедушек заявили о том, что испытывают высокий уровень тревоги и незащищенности, а также неуверенность в том, что они могут спокойно продолжать воспитывать собственное потомство.
Значительная часть канадских родителей, не слишком доверяющих заявлениям г-жи Эрвье-Пайетт - автора законопроекта - опасаются, что через несколько месяцев здешнее общество столкнется с теми же самыми проблемами, если только закон вступит в силу.
Помимо этого, опасение вызывает и тот факт, что пропаганда нового закона стимулирует доносительство детей на родителей, а также семейный шантаж со стороны не поддающихся контролю подростков. Случаи вызова полиции или социальных служб уже весьма часты, и многие родители опасаются, что в дальнейшем их количество заметно возрастет.
Не выдерживает критики и заявление г-жи Эрвье-Пайетт по поводу возможности прибегать вместо шлепков к альтернативным наказаниям вроде лишения детей любимых игрушек или оставления дома вместо прогулки или экскурсии. Ярким подтверждением тому служит состоявшийся недавно в провинции Квкбек суд по иску 12-летней дочери к отцу (мама девочки живет отдельно). Отец запретил злоупотреблявшей интернетом дочери вообще выходить в течение какого-то времени в сеть. Девочка ослушалась, за что была наказана лишением школьной экскурсии по случаю окончания учебного года. Дочь подала на отца в суд и… выиграла процесс, поскольку судья сочла наказание чрезмерно жестоким.
Что касается наказания родителей, уличенных в недопустимом обращении с детьми, то с формальной точки зрения дело выглядит следующим образом. При наличии «сигнала» о недопустимом обращении с ребенком работники социальных служб и, при необходимости, полиция должны допросить всех членов семьи и их родственников и соседей, чтобы выяснить истинный характер взаимоотношений в семье. Далее должен быть установлен надзор за семьей с периодическими проверками морального климата и, в самых серьезных случаях, передача дела в суд. При необходимости суд может вынести постановление об изъятии ребенка из родной семьи и передаче его на воспитание в приемную семью на определенный судом срок, а виновный родитель при этом получает запись о наличии судимости. В течение определенного судом времени ребенок может и должен поддерживать контакты с биологическими родителями, находящимися под контролем полиции и социальных служб. Если по истечении срока биологические родители будут сочтены «перевоспитавшимися», ребенок получит возможность вернуться домой.
На практике дело обстоит так, что уже сейчас дела по т.н. «незначительным нарушениям закона» попадают в суд, минуя промежуточные стадии. Кроме того, приемных семей катастрофически не хватает. В настоящее время 76 000 канадских детей проживают в фостеровских (временных) семьях, еще около 30 000 детей ждут, пока им найдут приемных родителей. При этом только у 22 000 детей родители лишены прав и потеряли навсегда право опеки над своими детьми. Естественно, значительную часть детей составляют пережившие серьезное семейное насилие, лишенные с рождения родительской заботы и внимания, т.е. по-настоящему пренебрегаемые. Но при этом не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что до 1999 года, т.е. до того времени, когда началось серьезное давление на общественное мнение с целью объявить все телесные наказания вне закона, эти цифры были на 65 % ниже.
Кроме того, весьма показателен и тот факт, что «средний» фостеровский ребенок за время до своего совершеннолетия проживает поочередно в семи временных семьях. Т.е. биологические семьи создают впечатление благополучия в периоды, когда дети находятся на воспитании у временных родителей, но стоит передать ребенка из опеки обратно родителям, как все начинается снова, в связи с чем возникает вопрос об адекватности существующего порядка вещей.
Сторонники нового законопроекта частенько оперируют цифрами, свидетельствующими о том, что у людей, в детстве перенесших родительские шлепки (о более серьезных наказаниях в данном случае речь не идет), якобы, уровень тревожности и подверженности депрессиям вдвое выше, чем у никогда не наказываемых. При этом вырисовывается весьма любопытная картина. По результатам исследования, проведенного в университете МакМастер (Гамильтон, провинция Онтарио) и включавшего 5000 произвольно выбранных человек, 72% респондентов заявили о наличии у них либо тревожных расстройств личности, либо тяжелой депресии. В этой группе действительно заметны результаты между ответами тех, кто помнит о том, что их шлепали в детстве, и тех, кто утверждает, что их ни разу в жизни пальцем не коснулись. При этом сами исследователи заявляют о том, что цифры могут быть очень неточны, поскольку обычно взрослые не помнят о событиях своей жизни, происходивших до пятилетнего возраста, а шлепают родители в основном трех - четырехлеток.
С точки зрения статистической достоверности вышеупомянутые 72% респондентов, страдающих различного рода психическими проблемами, не коррелируют с данными канадской Ассоциации психического здоровья, сообщающей о том, что подобными проблемами страдает только 12 - 16% населения. Кроме того, количество страдающих депрессией участников опроса (16%) вдвое превышает среднеканадский уровень. В связи с этим встает вопрос о достоверности результатов и релевантности выборки, а также о неоднозначности методов проведения исследований, особенно если учесть, что до совсем недавних пор практически все канадцы в детстве подвергались телесным наказаниям разной степени строгости, но при этом обществе в целом доля психически нездоровых людей очень невелика.
Осенние дебаты покажут, какая из двух позиций одержит верх, а пока значительная часть взрослых канадцев заявляет о том, что в случае одобрения законопроекта подчиняться ему они все равно не станут. Зато кредит доверия правительству, пренебрегающему решением серьезных проблем ради продвижения заведомо бессмысленного законопроекта, стремительно уменьшается.
За время, прошедшее с момента принятия законопроекта S-209 верхней палатой канадского парламента, бурные дискуссии развернулись во всех средствах массовой информации, и, в первую очередь, в интернете. Надо сказать, что голоса противников законопроекта о запрете на шлепки звучат куда громче, чем голоса защитников, а аргументы их выглядят весьма серьезными.
В первую очередь, большинство родителей обеспокоено тем, что государство слишком глубоко проникает на частную территорию семей, указывая родителям, как именно те должны общаться с собственными детьми. На создание соответствующих комитетов тратятся колоссальные налоговые суммы, которые могли бы быть использованы более продуктивно, и при этом никакого реального смысла в принимаемом законопроекте нет. Действующие на данный момент законы уже способны полностью защитить детей от домашнего насилия. Проект S-209 по сути своей абсолютно бессмыслен, особенно в сочетании с утверждениями политиков - либералов о том, что за случаи «незначительных нарушений» виновные караться не будут. Дело в том, что уже сейчас все, что превосходит три шлепка открытой ладонью по попе, находится вне закона. В итоге получается бессмыслица - либо закон не будет действовать вообще, либо карать станут родителей за малейший шлепок, поставив тем самым вне закона больше половины населения страны.
В результате популярность Либеральной партии за последние недели значительно снизилась, более того, все более активно раздаются голоса гневных налогоплательщиков, призывающих на следующих парламентских выборах голосовать против либералов, а в оставшееся до осени время организовать массовую кампанию протеста против пресловутого законопроекта.
Второй серьезной причиной для беспокойства выглядит возможное осложнение родительско-детских отношений, в особенности в семьях неканадского происхождения. Последние годы в школах детям постоянно разъясняют, как именно родители имеют право их воспитывать. Соответственно, с момента принятия закона детям предстоит осознать, что шлепавшие их родители отныне превращаются в преступников, и что если подобные эпизоды повторятся впредь, дети должны сообщать о них учителям, воспитателям или в комитеты по охране детей и юношества. Оздоровлению отношений в семьях подобная ситуация отнюдь не способствует.
В-третьих, новый законопроект лишает права выбора ту, пусть и небольшую, но реально существующую часть детей и подростков, которые добровольно предпочитают по ряду причин телесное наказание всем другим. Кроме того, предлагаемое в качестве альтернативы шлепкам лишение ребенка каких-то особо любимых игр тоже сомнительно с моральной точки зрения. Если речь идет о том, что ребенка шлепать нельзя, чтобы не прививать агрессивность, то почему тогда можно лишать человека его личной собственности? Ведь подобная экспроприация с формальной точки зрения тоже является насилием над ребенком, и, кроме того, показывает пример того, что некто большой, сильный и властный, имеет право лишить маленького и слабого того, что ему дорого. Довольно сомнительный с нравственной точки зрения педагогический эффект получается.
В-четвертых, есть опасение, что суды захлебнутся в завалах дел о мелких правонарушениях, в результате чего затянется рассмотрение действительно серьезных процессов. Кстати, именно это сейчас происходит в Новой Зеландии, где аналогичный закон вступил в силу в мае прошлого года. Четырнадцати месяцев хватило тамошним родителям, чтобы оценить всю меру вреда, принесенного законом. Вопреки уверениям продвигавших законопроект парламентариев количество случаев серьезного насилия над детьми так и не снизилось, зато на 300 % выросло количество расследований по поводу «родительских шлепков», причем только менее, чем 5 % расследований в итоге закончились уголовными делами.
В частности, один из новозеландских отцов был приговорен к девятимесячному проживанию под надзором полиции за три шлепка, которыми он наградил своего хулиганившего в школе восьмилетнего сына. Справедливости ради нужно сказать, что шлепки оказались достаточно сильными, так что у ребенка осталась отметина на попе, а фотографию свеже-отшлепанного ребенка передала в полицию мать пострадавшего.
В итоге силы полиции оказались в итоге распылены на множество незначительных вызовов, суды переполнены заявлениями-«пустышками», в результате существенно затормозилось рассмотрение серьезных дел, а доверие к законодательной системе у большей части населения существенно снизилось, поскольку с первых же дней оказались нарушены обещания не привлекать к ответственности родителей, виновных в «незначительных» нарушениях закона. По итогам серии опросов общественного мнения, в настоящий момент 85 % новозеландцев выступают за отмену «закона о шлепках», соответствующая петиция была подана в парламент в последних числах июня. Кроме того, подавляющее большинство новозеландских родителей и бабушек-дедушек заявили о том, что испытывают высокий уровень тревоги и незащищенности, а также неуверенность в том, что они могут спокойно продолжать воспитывать собственное потомство.
Значительная часть канадских родителей, не слишком доверяющих заявлениям г-жи Эрвье-Пайетт - автора законопроекта - опасаются, что через несколько месяцев здешнее общество столкнется с теми же самыми проблемами, если только закон вступит в силу.
Помимо этого, опасение вызывает и тот факт, что пропаганда нового закона стимулирует доносительство детей на родителей, а также семейный шантаж со стороны не поддающихся контролю подростков. Случаи вызова полиции или социальных служб уже весьма часты, и многие родители опасаются, что в дальнейшем их количество заметно возрастет.
Не выдерживает критики и заявление г-жи Эрвье-Пайетт по поводу возможности прибегать вместо шлепков к альтернативным наказаниям вроде лишения детей любимых игрушек или оставления дома вместо прогулки или экскурсии. Ярким подтверждением тому служит состоявшийся недавно в провинции Квкбек суд по иску 12-летней дочери к отцу (мама девочки живет отдельно). Отец запретил злоупотреблявшей интернетом дочери вообще выходить в течение какого-то времени в сеть. Девочка ослушалась, за что была наказана лишением школьной экскурсии по случаю окончания учебного года. Дочь подала на отца в суд и… выиграла процесс, поскольку судья сочла наказание чрезмерно жестоким.
Что касается наказания родителей, уличенных в недопустимом обращении с детьми, то с формальной точки зрения дело выглядит следующим образом. При наличии «сигнала» о недопустимом обращении с ребенком работники социальных служб и, при необходимости, полиция должны допросить всех членов семьи и их родственников и соседей, чтобы выяснить истинный характер взаимоотношений в семье. Далее должен быть установлен надзор за семьей с периодическими проверками морального климата и, в самых серьезных случаях, передача дела в суд. При необходимости суд может вынести постановление об изъятии ребенка из родной семьи и передаче его на воспитание в приемную семью на определенный судом срок, а виновный родитель при этом получает запись о наличии судимости. В течение определенного судом времени ребенок может и должен поддерживать контакты с биологическими родителями, находящимися под контролем полиции и социальных служб. Если по истечении срока биологические родители будут сочтены «перевоспитавшимися», ребенок получит возможность вернуться домой.
На практике дело обстоит так, что уже сейчас дела по т.н. «незначительным нарушениям закона» попадают в суд, минуя промежуточные стадии. Кроме того, приемных семей катастрофически не хватает. В настоящее время 76 000 канадских детей проживают в фостеровских (временных) семьях, еще около 30 000 детей ждут, пока им найдут приемных родителей. При этом только у 22 000 детей родители лишены прав и потеряли навсегда право опеки над своими детьми. Естественно, значительную часть детей составляют пережившие серьезное семейное насилие, лишенные с рождения родительской заботы и внимания, т.е. по-настоящему пренебрегаемые. Но при этом не стоит сбрасывать со счетов тот факт, что до 1999 года, т.е. до того времени, когда началось серьезное давление на общественное мнение с целью объявить все телесные наказания вне закона, эти цифры были на 65 % ниже.
Кроме того, весьма показателен и тот факт, что «средний» фостеровский ребенок за время до своего совершеннолетия проживает поочередно в семи временных семьях. Т.е. биологические семьи создают впечатление благополучия в периоды, когда дети находятся на воспитании у временных родителей, но стоит передать ребенка из опеки обратно родителям, как все начинается снова, в связи с чем возникает вопрос об адекватности существующего порядка вещей.
Сторонники нового законопроекта частенько оперируют цифрами, свидетельствующими о том, что у людей, в детстве перенесших родительские шлепки (о более серьезных наказаниях в данном случае речь не идет), якобы, уровень тревожности и подверженности депрессиям вдвое выше, чем у никогда не наказываемых. При этом вырисовывается весьма любопытная картина. По результатам исследования, проведенного в университете МакМастер (Гамильтон, провинция Онтарио) и включавшего 5000 произвольно выбранных человек, 72% респондентов заявили о наличии у них либо тревожных расстройств личности, либо тяжелой депресии. В этой группе действительно заметны результаты между ответами тех, кто помнит о том, что их шлепали в детстве, и тех, кто утверждает, что их ни разу в жизни пальцем не коснулись. При этом сами исследователи заявляют о том, что цифры могут быть очень неточны, поскольку обычно взрослые не помнят о событиях своей жизни, происходивших до пятилетнего возраста, а шлепают родители в основном трех - четырехлеток.
С точки зрения статистической достоверности вышеупомянутые 72% респондентов, страдающих различного рода психическими проблемами, не коррелируют с данными канадской Ассоциации психического здоровья, сообщающей о том, что подобными проблемами страдает только 12 - 16% населения. Кроме того, количество страдающих депрессией участников опроса (16%) вдвое превышает среднеканадский уровень. В связи с этим встает вопрос о достоверности результатов и релевантности выборки, а также о неоднозначности методов проведения исследований, особенно если учесть, что до совсем недавних пор практически все канадцы в детстве подвергались телесным наказаниям разной степени строгости, но при этом обществе в целом доля психически нездоровых людей очень невелика.
Осенние дебаты покажут, какая из двух позиций одержит верх, а пока значительная часть взрослых канадцев заявляет о том, что в случае одобрения законопроекта подчиняться ему они все равно не станут. Зато кредит доверия правительству, пренебрегающему решением серьезных проблем ради продвижения заведомо бессмысленного законопроекта, стремительно уменьшается.