Про войну
12 апреля мы играем в малом зале ЦДРИ.
Последний раз я выступал на сцене ЦДРИ в восемьдесят седьмом, наверное, году, в сафьяновых сапожках. В то время публика там была очень особенная. Я тогда не знал терминов "богема" и "творческая интеллигенция" и многих других слов, которыми их называли, но это было оно самое: степенные дяди при бабочках, престарелые дамы в чёрных платьях с глубоким декольте, открывающим морщинистую грудь, огромные веера, сигарные окурки в пепельницах мужской уборной. Пахло заграничными духами и пылью. И мы - юные, даже ещё не прыщавые, просто дети - танцуем долгий и очень красивый, как мне тогда казалось, танец про войну. И публика плачет.
В общем, выступление в ЦДРИ 20 лет спустя - громадное переживание. Следов которого вы, я надеюсь, не увидите.
Ох.
Какие мы, в сущности, эгоисты, тьфу. Я, к примеру. Неделя прошла с момента взрыва, а как будто годы. Не колышется вообще ничего, нигде. Надо бы на моём-то месте делать что-то, предпринимать, да? Что делать? Ведь растёт дитятя. Вчера идём по Миусам, а там среди семечек и пустых бутылок сидит студенчество и не сбавляет громкость сапожницкого лексикона своего при появлении хоть ребёнка, хоть старика, хоть кого. Про Патриаршие в этом смысле говорить попросту страшно, такая там нечисть околачивается. Что делать? Что делать, когда только и умеешь, что развлекать? Какими такими перфомансами можно такой грибок сковырнуть? Ну бред же!
Последний раз я выступал на сцене ЦДРИ в восемьдесят седьмом, наверное, году, в сафьяновых сапожках. В то время публика там была очень особенная. Я тогда не знал терминов "богема" и "творческая интеллигенция" и многих других слов, которыми их называли, но это было оно самое: степенные дяди при бабочках, престарелые дамы в чёрных платьях с глубоким декольте, открывающим морщинистую грудь, огромные веера, сигарные окурки в пепельницах мужской уборной. Пахло заграничными духами и пылью. И мы - юные, даже ещё не прыщавые, просто дети - танцуем долгий и очень красивый, как мне тогда казалось, танец про войну. И публика плачет.
В общем, выступление в ЦДРИ 20 лет спустя - громадное переживание. Следов которого вы, я надеюсь, не увидите.
Ох.
Какие мы, в сущности, эгоисты, тьфу. Я, к примеру. Неделя прошла с момента взрыва, а как будто годы. Не колышется вообще ничего, нигде. Надо бы на моём-то месте делать что-то, предпринимать, да? Что делать? Ведь растёт дитятя. Вчера идём по Миусам, а там среди семечек и пустых бутылок сидит студенчество и не сбавляет громкость сапожницкого лексикона своего при появлении хоть ребёнка, хоть старика, хоть кого. Про Патриаршие в этом смысле говорить попросту страшно, такая там нечисть околачивается. Что делать? Что делать, когда только и умеешь, что развлекать? Какими такими перфомансами можно такой грибок сковырнуть? Ну бред же!