Папин уход. Дары. Часть Вторая.
главный вопрос для меня сейчас - зачем я это делаю. Есть ощущение, что то, где я была, это не совсем мне принадлежит, это состояние, которое было во многом мне просто подарено. Хочу сразу сказать: я пишу не о папе, я пишу о себе. Я не знаю, что ощущал папа внутри себя, я могу доверять только своим ощущениям. В тот момент была ясность, но я могу и ошибаться. Я не знаю всего. Поэтому я просто передам этот путь - мой путь, и просто отпущу это. Должна ли я этим делиться? Я не должна, но я могу.
И да, я открыта для разговора, для любых вопросов, если покажется, что это может быть кому-то полезно, это можно переслать. Я не возражаю. И спасибо.
Часть первая этой истории здесь: http://chopinn.livejournal.com/169182.html
Мне важно сейчас все это восстановить, снова пройти этим путем, то, как я провожала, и передавала, и отпускала… Потому что сейчас мне иначе, я смотрю на фотографии и не всегда понимаю, зачем… Но я хорошо помню, что тогда, когда я приехала к папе, я понимала, точнее, знала, чувствовала, это был путь, и он был единый, цельный…
В том самом весеннем Лесином письме была ключевая фраза:
“Что помогает переходу?/…/ Может помогать спокойное присутствие рядом кого-то близкого, кто заботится о теле умирающего и не торопит, и не страдает при нем, а будет рядом столько, сколько нужно, и до перехода, и некоторое время после”.
Летом, когда я была у папы с детьми, я испугалась, НАСКОЛЬКО я не готова к этому! Я хотела своего папу СЕБЕ, навсегда, чтобы он не уходил, что угодно, только пусть не уходит… Оказавшись у себя дома я с ума сходила от тревоги, не спала ночами, звонила, ждала, боялась. В какой-то момент, ровный и глубокий, я сплела мандалу, с одной молитвой: раскрыть в себе те силы, которых не знаю, увидеть то, чего не вижу, пройти там, где не ходила…
Через несколько дней полетела с этой мандалой к папе, одна. Прощаясь с мужем и детьми (впервые так надолго с рождения детей!) думала, что просто не справлюсь. Приготовилась погружаться и страдать. Но в самолете к моему удивлению меня ждал мужчина, прекрасный спутник, с которым мы проговорили пять(!) удивительных часов. В двух других самолетах тоже были Дары, ровно то, что было необходимо. Вся дорога легла скатертью. Я ощущала, что меня ведут, несут, одаривают, бережно, с нежностью и заботой. Чем дальше был путь, тем больше приходило покоя, ровности, мира.
Когда я приехала к папе, то одного взгляда хватило, чтобы все понять. С нашего расставания прошел всего месяц, но папа уже не вставал. И он уже был не совсем здесь. В одно мгновение стало ясно: нет смысла сейчас разговаривать, задавать вопросы, пытаясь общаться на том же уровне. Я здесь не для того, чтобы поддерживать видимость жизни. Никакой видимости, ничего. Это как с маленьким ребенком, его не обманешь, он чувствует все. И необходимо просто - быть рядом. Полностью присутствовать. Быть для него. Оставаясь для себя.
Это были благословенные пять ночей и четыре дня. Из-за акклиматизации я могла бодрствовать ночами, и эти ночи были только наши с ним. Что значит быть? Пап, я теперь много об этом знаю. Ты уходил, приходил, и я просто была рядом. Ты открывал глаза, и я гладила тебя, обнимала, кутала, целовала. Много пела. Впервые в жизни я увидела, что песня куда больше слов. Все известные мне колыбельные. Мир и покой, тишина, любовь, забота, благодарность, нежность, ровное и тихое течение. Пламя свечи. И Дело. Я рукоделила, занялась организацией давно желанного проекта, отвечала на письма, то есть - жила.
Я увидела, что чтобы присутствовать рядом, необходимо быть живой. То есть не копаться в рефлексиях, жалости к себе, раздирающих душу воспоминаниях и сочувствии. Нет. Важно быть Живой. Чтобы Видеть его Живым. Чтобы видеть его Силу. Это было очень важно. Молча видеть его Силу. Любоваться, видеть этот огонь, Огонь Духа, согревающего все кругом. Все ушло: сомнения, сожаления, надежды и страхи, недовольства и печаль. Все это УЖЕ ушло. Душа готовилась к Переходу. И важно было видеть только это - СВЕТ, на который идет душа. Видеть Дверь. Видеть Смерть, как действие, которое необходимо совершить. И ощутить этот покой и удовлетворение - от всего сделанного за жизнь, пройденного, совершенного. Смотреть только в то, что ЕСТЬ. А есть очень много всего!
В какой-то момент ощутила, что стала переводчиком. С языка человеческого на язык Души. Приходили близкие, растерянно садились, пытались что-то говорить, плакали, чувствовали себя потерянными. А из меня, как из самого сердца огня шло: Смотрите! Смотрите, какой он молодец, смотрите, сколько вокруг него любви, как мы все любим его, как он все сделал в своей жизни, что мы все бесконечно его любим, он такой молодец! Какой он сильный! Как бережно к нам, медленно, постепенно он уходит! Даже в этом - сколько заботы! Любви! У него все хорошо - увидьте это! Это Благословение, Благодать, почти без боли и полностью отдавшись! Папочка, всю свою жизнь посвятивший служению - людям! - папочка, который всю свою жизнь Отдавал, сейчас проходит, может, один из главных уроков - он учится Получать! Не жалейте и не видьте его немощным! Он Получает, Берет, и он прекрасно справляется с этим! Он Отдался! Больше не злится ни на себя, ни на болезнь, он все принял! Он только старается Принимать как можно легче, быстрее, опять же - из заботы о нас! Сколько в этом силы, любви, сколько нежности… Плачьте, но плачьте о себе, потому что так как раньше больше не будет, никогда не будет, а за него - Радуйтесь!
Как я благодарна сейчас за то Благословение, то состояние, которое снизошло… Откуда оно? Откуда взялась эта ясность, и приятие, и это чувство ожидания… торжества, праздника, инициации, радость за него… Благословенное время, этот свет спиралью раскручивался изнутри, превращаясь в основу, стержень, в корни, в чувство глубокой связи и надежности… Да, я будто несла его на руках, и уже не дочка, а мать, подруга, просто человек, человек равный ему, человек, у которого тоже есть Человеческая Доля. Человеческая Доля. Нам всем предстоит пережить это, так или иначе, и отчего-то именно осознание того, что это то, через что мы так или иначе про-хо-дим, что это как бы часть плана, от этого становилось легче, это давало силы… Было чувство, что несу его на руках, чтобы затем передать… Передать в надежные руки. Я была в единой связи с этим, с чем-то, что ждало, что было уже совсем близко…
И да, это очень похоже на роды. У меня трое детей, рожденных дома, и, Слава Богу, есть это знание… потока, когда несет, когда каким-то образом в каждый момент знаешь, что нужно и необходимо сейчас. Иногда просто молча смотреть в глаза, иногда говорить ласковое, иногда лечь рядом, или петь.
Днем наваливалась апатия, уныние… Я держала договор с собой - быть Живой. Шла на улицу, или делала что-то телесное, выводила напряжение, не позволяя себе утопать в жалости, в любой из ее форм… Выписывала, сливала, убирала боль… Это очень ОЧЕНЬ помогало! Очень! Спасибо всем моим учителям, всем, я вспоминала каждого, с благодарностью и любовью, моя собственная жизнь разворачивалась в красивую и полную картину, я ощущала себя семечком, папиным семечком, я росла из него и через него, я - его продолжение, и я МОГУ быть! Я благодарила его! Много! Говорила: смотри, папа, смотри, как у тебя все Хорошо Получилось! Ты такой молодец!
На четвертую ночь мне захотелось поставить фотографию моей прабабушки, папиной бабушки, Риммы Алексеевны. Мой папа родился в августе 41-го года, война шла уже вовсю, его мать поехала с ним в Ленинград, к своей маме, Римме. Там ее как фармацевта забрали на фронт, и началась блокада! И мой папа, грудной ребенок, остался с бабушкой в блокадном Ленинграде! Они каким-то чудом уцелели, я не знаю как, никто никогда об этом не рассказывал, знаю, что когда мать моего отца вернулась за ним, спустя три или четыре года, папа еще не умел ходить, настолько он был слаб! Прабабушка навсегда осталась для него самым близким человеком. Я поставила ее фотографию. Я ощущала, что комната уже полна. Теми, кто ушел, любовью тех, кто еще здесь, комната была полна Силой!
Мы с папой были словно в центре мандалы: его первые годы жизни, где он не мог ходить, почти ничего не ел, и рядом с ним была женщина, которая жила им эти годы. И сейчас все было то же самое… И моя мама, волшебная Женщина, которая в этот год превратила свою жизнь в настоящее служение… Круг замыкался, на новом витке повторяя первоначальный рисунок…
День снова был странным. Попытка купить какие-то продукты для мамы… Город будто замер. В нем не было времени, запахов, звуков, все затормаживалось и как-то сгущалось…
На пятую ночь я уже откуда-то знала, что буду плести мандалу на легкий переход. Но, видимо, от того, что не выспалась, была растерянность, все было странно. Я плела мандалу, но в голове было мутно, мысли растекались, я плела и не знала, что это, о чем, хотелось все распустить, но я потеряла будто какую-то важную мысль. Да, мысль Жизни. Плести ли мне мандалу на легкий переход? Я хочу, чтобы успела приехать моя старшая сестра, и я еще не готова… Страх, растерянность… Что я плету сейчас? Я сидела рядом с папой, вскакивая на каждое его движение. Ему было гораздо тяжелее этой ночью! Я старалась сделать что-то, хоть что-то, чтобы облегчить ему боль, и понимала, что это бессмысленно, наваливалось такое отчаяние… В какой-то момент увидела: мне необходимо его оставить! Я обессиливаю его! Мои действия бесполезны, как это передать? Это что-то про то, чтобы отдать ему его жизнь, его опыт, его обственную жизнь! Я в растерянности села. Что мне делать? Заниматься собой! Своей Жизнью! Тем, что необходимо сейчас мне! Я стала тут же, рядом с папой, делать упражнение на проминание солнечного сплетения, убирать дикое напряжение. Состояние качественно сменилось. И тут я увидела! Что я делаю? Я его держу сейчас! Мне страшно, я хочу, чтобы приехала Женька, вот мы уже на пороге, и мне ужасно страшно. Он готов, но я его держу. Своим этим “помоганием”, тревожным состоянием, этой растерянностью, я его держу. Сейчас все не важно! Все это мое, весь этот мусор, вся эта боль, а он готов! Он готов. У него есть все, вся сила собрана, все звучит на одной ноте сейчас, нельзя расплескать это! Хватит жалеть себя сейчас, я должна его отпустить. Я схватила мандалу и стала быстро ее распускать, вся мандала была сплетена одной нитью, она скакала по кровати, нить распускалась, что-то освобождалось… В какой-то момент папа задышал тяжело, и я пошла будить маму и тетю Женю, в этот день она осталась ночевать у нас, это чувство, что все приближается, уже было, в тот вечер папа отказался есть и пить… Тетя Женя и мама пришли, мы сидели в комнате, папу будто отпустило слегка, и тут мне пришло такое четкое и ясное движение: я схватила мандалу, которую распустила до центрального сердца и стала быстро-быстро ее плести, с очень ясной и точной задачей: легкого пути, легкого пути, без боли и страданий, легкого и радостного пути… Мандала была сделана с изумительной быстротой, и сразу зазвучала…
Еще помню, что какой-то момент я наклонилась к папе и тихо сказала: Папочка, если ты готов уйти, ты можешь попросить бабушку, она придет и заберет тебя. Эта фраза пришла ко мне месяц назад в минуту какого-то дикого отчаяния, просто пришло, что его бабушка, моя прабабушка, готова прийти за ним, когда ему будет нужно. Эта фраза жила во мне, ждала своего момента. Это была будто бы дверь. А я была будто ключ к этой двери. Папа спал, но когда он открыл глаза, его взгляд был устремлен только в одно место - на маленькую фотографию Риммы Алексеевны. Папа уже почти не слышал и не видел физически, но теперь я точно знаю, что Душа видит и слышит все. Он весь будто тянулся, смотрел туда, тянулся, он просил, он будто шел туда… Он был уже где-то далеко… Потом вдруг откинулся на подушку и совершенно спокойно, ясно и четко, громко и в полном сознании сказал: "Ну что. Поехали?..". Я наклонилась к нему: "В добрый путь, мой любимый! С Богом!".
В какой-то момент я вдруг почувствовала, что мне нужно срочно идти спать. Прямо сейчас. Внутри был мир и покой. Наверное, мне даже казалось, что все обошлось. Мама сказала, что если все будет в порядке, она даст мне спать столько, сколько мне нужно. Я вышла, легла и быстро уснула. Я ушла глубоко, куда-то очень глубоко, где-то очень глубоко отдыхала. Мама разбудила меня: Наташенька, пора идти. Папочка уходит. Удивленная, растерянная, я пошла к нему, села рядом. С удивлением заметила, что спала всего 20 минут, хотя казалось, что проспала всю ночь. Я расслабилась, утратила всю свою ясность или что-то там, я была просто маленькая девочка, дочка своего любимого папы. Папочка лежал на боку, немного свернувшись калачиком, тихонечко делал вдох, потом неспешно выдох. Еще вдох. Выход. Вдох. И потом все. Затих. Ни один мускул не дрогнул. Легко и очень спокойно. Мирно. В 5.30 утра, за окном светало. Липка, как он ее называл, его сестричка, замерла за окном. Не единой листочек не двинулся. Солнышко выходило, такое ласковое, теплое, любовное, как мамочка, а мы все, его маленькие детки, сидели рядом.
Папочка, я расту через тебя, я сильна, полна тобою, жизнью, светом, ничто не разлучит нас, мы рядом, спасибо Богу за все.
