внеклассное чтение
бог знает откуда, впервые за эти годы у меня появилось время читать. читаю шкловского:
"все короче автор рассчитывает свои планы, короче становятся даже маршруты его прогулок.
на улицах он иногда поет песни, которые прохожим кажутся не менее странными, чем лепка карнизов комнат в старых домах,
пошедших на слом и уже разоренных строителями.
много у него в телефонном списке вычеркнутых имен, а было время, когда он все записывал новые имена.
прежде он ходил не уставая - теперь устает не ходя.
разливаются реки, сравнивая одним зеркалом луга с оврагами. дымный, медленно расплывающийся след реактивных
самолетов отражается в новых морях.
выросли новые леса, новые берега, новый мир.
значит надо для самого себя передумать те слова, которые были наспех брошены веселым, опрометчивым молодым
человеком".
я чувствую также. только шкловскому, когда он это писал было под 70, а мне, когда я его читаю - 29.
господи, господи. все так ужасно, все так прекрасно. все так важно, все так неважно. мы все умрем, мы все живы.
"все короче автор рассчитывает свои планы, короче становятся даже маршруты его прогулок.
на улицах он иногда поет песни, которые прохожим кажутся не менее странными, чем лепка карнизов комнат в старых домах,
пошедших на слом и уже разоренных строителями.
много у него в телефонном списке вычеркнутых имен, а было время, когда он все записывал новые имена.
прежде он ходил не уставая - теперь устает не ходя.
разливаются реки, сравнивая одним зеркалом луга с оврагами. дымный, медленно расплывающийся след реактивных
самолетов отражается в новых морях.
выросли новые леса, новые берега, новый мир.
значит надо для самого себя передумать те слова, которые были наспех брошены веселым, опрометчивым молодым
человеком".
я чувствую также. только шкловскому, когда он это писал было под 70, а мне, когда я его читаю - 29.
господи, господи. все так ужасно, все так прекрасно. все так важно, все так неважно. мы все умрем, мы все живы.