Святой Праведный Иоанн Кронштадтский "Моя жизнь во Христе"
710. Скупец вещи ценит, а человека не ценит, которому вещи нужны;
вещи жалеет, а человека не жалеет, хотя человек - бесценное существо. Себе не жалко, а другому жалко; себя любит, а другого нет. Но все вообще - сор и вода. Всё для всех - Господь неистощимый, все покоривший под ноги человеку, как прах и сено, весь мир.
711. Любовь долготерпит (1 Кор 13, 4), то есть не вдруг карает согрешающего, но терпеливо сносит его падения, вразумляя и наказуя его, между тем как свойство злобы - вдруг поражать противника или делать его несчастным, ввергая его в крайность. Удивительно, как мы злы и нетерпеливы! Согрешил брат, и мы не жалеем о том, что он грешит, не плачем из братской любви о его вольном безумии, о его увлечении, а злобимся на него, презираем его за его прегрешения, между тем как сами, может быть, или были виноваты в том же, и нам снисходительно прощали наши вины, и только благодаря снисходительности начальства мы наконец кое-как оправились от своих падений или пристрастий и пороков и сделались к чему-нибудь годными людьми; если даже теперь мы бываем виноваты в том же, только не так грубо, как согрешающий брат, значит, тоже подлежим и мы ответственности, то как не снисходить к согрешающим братьям? Но, наказывая других за грехи и преступления, надо помнить и свои слабости, свои пороки и страсти, бывшие или существующие, и любя, жалея и долготерпя наказывать подчиненных, а не с озлоблением, безжалостно и нетерпеливо, поспешно. С кротостию наказующу противныя, еда како даст им Бог покаяние в разум истины, и возникнут от диавольския сети, живи уловлени от него в свою его волю. (2 Тим 2, 25 - 26). Не напрасно первым его принаком любви нашей к ближнему апостол поставил долготерпение и милосердие: любовь долготерпит, милосердствует (1 Кор 13, 4), ибо всякий человек немощен, слаб, опрометчив, удобопреклонен ко всякому греху, но при всем том легко может одуматься, восстать, раскаяться при благоприятных условиях, и потому надо быть терпеливым к его немощам и погрешностям, как желаем сами, чтобы другие были снисходительны к нашим немощам и, видя, как бы не видели их и не замечали их. Впрочем, там, где грех вредно действует на других, или где он соединен с опущением обязанностей по службе, или где он принимает большие размеры, - там требуется немедленная строгость к обузданию и прекращению его или удаление вредного человека из среды людей благонамеренных. Измите злаго от вас самех (1 Кор 5, 13).
712. Бог Сына Своего единородного не пощадил для человека, - чего же после этого мы пожалеем для ближнего: пищи ли, пития ли, одежды ли для его одеяния, денег ли на его различные нужды? Одним много, другим мало дает Господь для того, чтобы мы промышляли друг о друге. Так устроил Господь, что если мы щедрыми дарами Его благости охотно делимся с другими, то они служат в пользу души и тела, раскрывая наши сердца для любви к ближним, а умеренностью употребления их служа и в пользу тела, которое не пресыщается и не обременяется ими. А если мы самолюбиво, скупо и с жадностью употребляем только сами и жалеем для других, то они обращаются во вред душе и телу нам самим: во вред душе, потому что жадность и скупость закрывают сердце для любви к Богу и к ближнему и делают нас отвратительными самолюбцами, усиливая в нас все страсти, и потому что жадность производит в нас пресыщение и расстраивает преждевременно наше здоровье.
вещи жалеет, а человека не жалеет, хотя человек - бесценное существо. Себе не жалко, а другому жалко; себя любит, а другого нет. Но все вообще - сор и вода. Всё для всех - Господь неистощимый, все покоривший под ноги человеку, как прах и сено, весь мир.
711. Любовь долготерпит (1 Кор 13, 4), то есть не вдруг карает согрешающего, но терпеливо сносит его падения, вразумляя и наказуя его, между тем как свойство злобы - вдруг поражать противника или делать его несчастным, ввергая его в крайность. Удивительно, как мы злы и нетерпеливы! Согрешил брат, и мы не жалеем о том, что он грешит, не плачем из братской любви о его вольном безумии, о его увлечении, а злобимся на него, презираем его за его прегрешения, между тем как сами, может быть, или были виноваты в том же, и нам снисходительно прощали наши вины, и только благодаря снисходительности начальства мы наконец кое-как оправились от своих падений или пристрастий и пороков и сделались к чему-нибудь годными людьми; если даже теперь мы бываем виноваты в том же, только не так грубо, как согрешающий брат, значит, тоже подлежим и мы ответственности, то как не снисходить к согрешающим братьям? Но, наказывая других за грехи и преступления, надо помнить и свои слабости, свои пороки и страсти, бывшие или существующие, и любя, жалея и долготерпя наказывать подчиненных, а не с озлоблением, безжалостно и нетерпеливо, поспешно. С кротостию наказующу противныя, еда како даст им Бог покаяние в разум истины, и возникнут от диавольския сети, живи уловлени от него в свою его волю. (2 Тим 2, 25 - 26). Не напрасно первым его принаком любви нашей к ближнему апостол поставил долготерпение и милосердие: любовь долготерпит, милосердствует (1 Кор 13, 4), ибо всякий человек немощен, слаб, опрометчив, удобопреклонен ко всякому греху, но при всем том легко может одуматься, восстать, раскаяться при благоприятных условиях, и потому надо быть терпеливым к его немощам и погрешностям, как желаем сами, чтобы другие были снисходительны к нашим немощам и, видя, как бы не видели их и не замечали их. Впрочем, там, где грех вредно действует на других, или где он соединен с опущением обязанностей по службе, или где он принимает большие размеры, - там требуется немедленная строгость к обузданию и прекращению его или удаление вредного человека из среды людей благонамеренных. Измите злаго от вас самех (1 Кор 5, 13).
712. Бог Сына Своего единородного не пощадил для человека, - чего же после этого мы пожалеем для ближнего: пищи ли, пития ли, одежды ли для его одеяния, денег ли на его различные нужды? Одним много, другим мало дает Господь для того, чтобы мы промышляли друг о друге. Так устроил Господь, что если мы щедрыми дарами Его благости охотно делимся с другими, то они служат в пользу души и тела, раскрывая наши сердца для любви к ближним, а умеренностью употребления их служа и в пользу тела, которое не пресыщается и не обременяется ими. А если мы самолюбиво, скупо и с жадностью употребляем только сами и жалеем для других, то они обращаются во вред душе и телу нам самим: во вред душе, потому что жадность и скупость закрывают сердце для любви к Богу и к ближнему и делают нас отвратительными самолюбцами, усиливая в нас все страсти, и потому что жадность производит в нас пресыщение и расстраивает преждевременно наше здоровье.