"...Тошно душе среди равнодушных стен..."
"Вернулся с неба, принес гостинцы.
Вот это людям, а это детям.
А это птицам. А это, видишь,
Себе обновку на небе справил.
Плету корзинки, конверты клею.
И умираю, и не умею…"
Веня Д'ркин
Я уже полчаса пытаюсь написать что-то связное про Нашествие, но получается лабуда, и я ее стираю, чтобы начать все заново. Я стала странно жить, и это все странное не укладывается в рамки моего собственного языка. Я не знаю как это описывать, потому что еще не придумала таких слов, которые бы соответствовали моему внутреннему состоянию. Свобода - это наверное единственное слово, которое подходит. Меня и раньше мало волновало, кто и что обо мне думает, но сейчас этот пофигизм зашкаливает до предела. Я выхожу с мега-пафосного бизнес-центра под дождь, снимаю кеды под удивленные взгляды прохожих и иду по центру Москвы босиком, босиком же еду на троллейбусе, и ни одна дурацкая мысль, что "так не принято" не тревожит меня. Я пристаю к абсолютно незнакомым людям в электричке, в автобусе, все время на Нашествии, смеюсь, прикалываюсь, и мне отвечают улыбкой. Я танцевала с таким отрывом, что казалось сейчас взлечу, на меня смотрели все в радиусе 50 метров, а я смеялась и "строила глазки" всем подряд. Это были замечательные 2,5 дня: они подарили столько веры в себя, столько веры вообще во что-то светлое, что дышать стало значительно легче. Мы под ливнем заходили на территорию фестиваля, а я орала во все горло "еееесть еще здесь хоть кто-то, кроме меня". Потом улыбалась милиции и, пожелав "приятного аппетита" на отобранный у подруги сыр, получила первую порцию смеха незнакомых людей. Тот милиционер, что досматривал меня, не нашел тот же сыр у меня, не нашел запрещенный спрей-баллончик, да он и не искал. Он просто улыбался в ответ и смотрел мне скорее в глаза, чем на рюкзак. Потом мы под мелким моросящим дождем ставили палатку, и нам помогал какой-то добрый паренек, мокрый к тому времени уже насквозь. Спасибо ему за помощь и за ответ на самый главный на тот момент вопрос: "Скажи, а ты Пилотов видел? Какие они были? Красивые?". Илюха был прекрасен, хоть я его и не увидела, но было понятно, что не зря именно Пилоты открывали фестиваль. Глаза мальчишки не врали: "Они были красивые! Илья молодец!". А что еще нужно для счастья? Для полнейшего счастья мы пошли продолжать мокнуть к сцене. Я не помню, что это была за песня, когда я, почти осязаемо, увидела своё счастье "с глазами цвета весеннего неба". ("Если я кого-то люблю, то этот человек все время находится со мной. Вплоть до вкуса, до запаха. Селится в моей душе... Если ты любишь кого-то, то этот человек в тебе, он у тебя в крови" (с)Б.Г.) Его душа была со мной в тот вечер пятницы, и не важно, где в тот момент была его телесная оболочка. Спасибо Би-2, за этот медленный танец моей души. А потом была суббота, когда слушать практически было нечего до самого вечера. Успели вымокнуть под очередным ливнем, поспать где-то возле главной сцены, попеть вместе с "Торбой-на-круче" и порадоваться авиа-шоу. "Стрижи" и "Русские витязи" завораживающие! Ими можно гордиться. Когда они улетели, даже взгрустнулось. А вечером был Гарик и сто с лишним тысяч человек отжигающие дикий рок-н-ролл под ливнем. Наверное, я впервые так пристально его рассмотрела, этого замечательного человека, который вкладывает столько души в свое дело. И коллектив у него замечательный! Когда они вышли на поклон, хотелось умереть от тоски и любви. Позже, когда выступал Сплин, я разглядывала улыбку Саши, его короткую стрижку, лучистые морщинки возле глаз и радовалась тому, что ему тоже здесь нравится. Я танцевала под Несчастный случай, танцевала под ДДТ, танцевала лежа и сидя, танцевала даже во сне, я не помню, когда я последний раз столько танцевала. А у ДДТ новая замечательная песня, о той самой моей свободе. А утром в воскресенье опять был дождь, и я в коротком платье, босиком, бежала к палатке, перепрыгивая через стропы других таких же домиков. В каждом таком домике свой мир, свои нравы. У кого-то рядом с домиком помойка, у кого-то тишина и уют, у кого-то двери открыты нараспашку, у кого-то тихие гитарные переборы. Это удивительно - на небольшом поле воссоздание целого города со своими жителями и характерами. Но основная тема, протянувшаяся от входа до главной сцены, от позитивной до альтернативной, от умывальников до вип-парковки, - доброта и абсолютное отсутствие рамок. Я бы хотела жить в таком городе всю жизнь. Наверное, так и выглядит идеальная анархия. В том городе было место и грусти, воскресенье отметилось тремя песнями, от которых в глазах защипало, а в горле застрял ком. Первая была воплощение светлой грусти. Когда мы скакали к главной сцене распевая Кукрыниксовскую "Солдатскую печаль", я вдруг ее почувствовала так же, как услышала когда-то давным давно в первый раз. Захотелось срочно кого-нибудь обнять и отпраздновать победу добра над злом. А потом был Игорь Растеряев и его новая песня - посвящение другу. Плакать, кажется, хотелось не только мне, на затылке волосы вставали дыбом, а по телу бегали электрические разряды. Когда песня закончилась, не было ни свиста, ни воплей, были аплодисменты в тишине - думаю это самое дорогое в таких концертах. Игорек, уже собирался петь следующую, но ему не дали, потому что все начали скандировать "молодец!". Это был наверное самый трогательный момент всего фестиваля: наши светящиеся благодарностью глаза, его смущение и "спасибо", в которое он вложил всю душу. А третьей была песня "Пусть сегодня никто не умрет" на альтернативной сцене. Костик тряс меня и пытался выпытать у меня, понравился мне Чернецкий или нет, а у меня в горле стоял ком, и хотелось провалиться сквозь землю и там выплакать все то, что до сих пор не было выплакано. "И он возьмет зубную щетку, откроет дверь и закроет окно. Ведь : любовь - это поезд Свердловск-Ленинград - и назад!..." Я никогда не плакала по тебе, Саша, но в тот летний день, я как никогда представила, как сижу на твоем концерте и тону в твоих глазах. Не суждено, ты решил иначе. А Костику ответом была тишина, не скажу же я ему, что я смотрю на Чернецкого, и мне страшно, что еще одним замечательным человеком может стать меньше. Он уже не в состоянии даже стоять, у него был напряженный взгляд и пение, скорее всего, через боль. За него страшно. Та горстка людей, что собралась тогда возле альтернативной сцены, готова была носить его на руках, но смогут ли они подарить ему еще хотя бы десять лет жизни? Он отдает им себя всего, что мы можем предложить взамен? Где-то между всего этого был Серьга, который в очередной раз растрогал меня своей душевностью и светло-грустным клипом с Гариком под "Детское сердце". А потом мы на скоростях собирали палатку и вещи, и ушли прыгать под "Браво". Я сорвала связки, стукнулась головой о землю, когда немного не рассчитала очередной финт, изображала ковбоя, участвовала в массовом хороводе, вылила на голову остатки воды и пыталась разбудить Валеру, который умудрялся спать, когда весь город танцевал. Закрепив успех на Воплях Видоплясова, мы уехали на станцию. Последние два часа я провела сидя на полу в электричке возле гитариста Сережи и, разбивая вдребезги остатки голосовых связок, пела вторым голосом все то, что мы не услышали на фестивале. Это было лучшее возвращение домой. Пожав напоследок мужественную руку Сережи, мы растворились в огнях большого города. Первая мысль посетившая меня в коридоре общаги: "Господи, зачем мне эти стены? Что я здесь делаю?". Я ошарашено разглядывала крашеные желтые стены, и первый раз за эти два с половиной дня мне расхотелось жить. В тот момент я как никогда осознала, что означает фраза "умри сейчас". Умирать надо было сразу, как только мы допели последнюю песню, и объявили остановку Ленинградский вокзал.
Я поеду на следующее Нашествие, дай Бог, если оно будет. И мне плевать, что я два дня мокла под дождями, потом за полдня перегрелась и спалила всю мордочку и плечи, что второй день больно разговаривать и голова разрывается на части от недосыпа. Это были одни из лучших дней этого года.
P.S. А то, что раньше называлось "семьёй" развалилось окончательно. Встретив Таню с Ксю на Нашествие, мы дежурно поздоровались и все. Кажется даже Катя Криштул была больше рада меня видеть, чем они. Я не в обиде, я благодарна им за тот год, что мы когда-то провели вместе.