23 сент - 3 окт
23 сентября - Болт. Довинтили. Все склалось, все гении, Меркурьев безОбразно, но уже не безобразно, над Францией пронеслась гроза, последние минуты трансляции под вопросом. Хоть бы кто прояснил.
Замечательный буклет по Шостаковичу. На фотке из Болта Годовский. Кажется, не мне одной пришла в голову мысль позорить его таким образом. Это была такая знакомая, Катька Перебейнос по мужу. Развелась, а девичью возвращать не стала. Нет, говорит, буду носить его фамилию и везде ее позорить. Вот по этому принципу все анонсы, включая Артешный, вышли с фотами дезертира.
26-27 сентября - полтора Светлых ручья. Море приятности, хотя малость расхристанно, во всяком случае по сравнению с лондонской предельной концентрацией. Правда 27-го, судя по 2-му действию, она (концентрация) приросла. Лопаревич идеально пукал в музыку.
28 сентября - гала Лепешинской в Оперетте. Машина времени, Парк советского периода, умильно. Вел Чеханков, размазывал сахарные сопли, и "чем красочнее становились подробности, которыми уснащал свою повесть администратор... тем менее верил рассказчику финдиректор". Но это неважно. Главное впечаление - это Зельдин. Красавец, статный, восторгом чувств и жизни исполненный, пел 48 куплетов про "если с ним подружился в Москве", на последних вальсировал по всей сцене и спикировал на колено пред "Оленькиной" ложей. 91.5 года, ёлки, юноше-то.
По танцу было симпатично, но без хитов, такой суп рататуй вышел, приятненький на вкус, без мяса. К редким фрикаделькам можно отнести славных шведов и наших штутгартцев с известным этим шпуковским пародийным раздюдю, где она в очечках и с сумочкой. Я его не люблю вообще-то, но эти очень грамотно сработали, без гадостей. Истомившаяся малышка за моей спиной страшно на них оживилась и стала громко требовать ответа на вопрос, который папа, кажется, даже и не понял: "ЭТО НЕЛЛИ УВАРОВА???!!!"
От БТ были Ваня в корсарском выпрыге с оглаживанием своего тела молодого и Осипова в параде Китрей, оба как-то не прозвучали. Прозвучала удалая Домрачева. При ней был Ищук, который при всей своей тюфяковости здорово прояснил вопрос с Матвеевыми замашками - там так принято. В том числе, пируэты а ля фигурное катание.
Отдельный комический куплет исполнил какой-то думский недоумок, рыжий, длинный, без плеч, уныло расширяющийся к жопе. Полчаса плел несусветицу, потом приложил пальцы горстью ко лбу, подумал, посомневался и начал класть земные поклоны. А сомневался он, похоже, перелистывая в мозге подходящие к случаю проявления истовости, - и я, честно говоря, ждала, что он начет креститься. Но срулил.
В общем, нелепостей была тьма, но все они как-то мирно и не раздражительно вплелись в сыроватую и теплую, как в парнике, атмосферу советского праздника.
30 сентября, утро - половина Чиполлина. Вторая. На которой Евдокимова по причине сведенности ноги заменили чудесным Лопатиным. Купила наконец буклет, о котором полгода мечтала - ну писана торба! так и ношусь с ним до сих пор.
30 сентября, вечер - первый Прельжокаж. Смотрела через перископ, не прониклась. Постоянное, тянущее все эмоции вниз, разочарование - почему, ну почему так убого по хореографии? Ну это ж не челябинский подвал, ну мог бы набрать таких, из которых что-то интересное можно изготовить... Отдельные номерочки симпатичные по режиссуре. И всё. Ощущение, что дали пустой фантик, свернутый в конфетку. Как в фильме "Сережа", хотелось спросить: "Дядя, вы дурак?"
1 октября - второй Прельжокаж. Смотрела живым глазом. Как пошло, как поехало, как затянуло в нежную деликатную сказку, будто и сознательно строящуюся на языковой простоте, отказе от изощренности, а только на искренности, даже наиве. Мир родится, вырастает, чистый такой, прозрачный, как даже не до грехопадения, а вовсе без грехопадения - приемлющий и любящий всех своих существ во всех их проявлениях. Надо сказать, что в первый день нас, как оказалось, надули. Среди вещичек, подвешенных наверху и медленно вращающихся, как над детской кроваткой, висел чужеродный мешок с рыжеватой начинкой. А вещички время от времени падали и использовались в очередном номере. И этот мешок был кандидатом номер один на падение. А он так и провисел. А вот во второй день он сработал! У него отверзлось дно и как раз на номере с человечком, облепленном пушистыми губками, из него вывалилась фигова туча таких губок - и номер оправдался, и они немножко потерли друг дружку этими губками, и покидались ими, и вся сцена стала пушистая, рыжая, мягкая и так до конца и осталась... В общем, я очень сильно их полюбила. Что касается их умений, то похоже не они не умеют, а от их умений специально отказываются. Потому что в номере с прыжком через веревочку те же персонажи запутывались в тех же местах, что и в предыдущий день. То есть иллюзия дилетантства сознательно возведена в художественное средство.
Но страшно захотелось, чтоб через веревочку попрыгали БТшные...
3 октября - Дон Кихот, Осипова-Васильев.
Ой нет, не буду.
Замечательный буклет по Шостаковичу. На фотке из Болта Годовский. Кажется, не мне одной пришла в голову мысль позорить его таким образом. Это была такая знакомая, Катька Перебейнос по мужу. Развелась, а девичью возвращать не стала. Нет, говорит, буду носить его фамилию и везде ее позорить. Вот по этому принципу все анонсы, включая Артешный, вышли с фотами дезертира.
26-27 сентября - полтора Светлых ручья. Море приятности, хотя малость расхристанно, во всяком случае по сравнению с лондонской предельной концентрацией. Правда 27-го, судя по 2-му действию, она (концентрация) приросла. Лопаревич идеально пукал в музыку.
28 сентября - гала Лепешинской в Оперетте. Машина времени, Парк советского периода, умильно. Вел Чеханков, размазывал сахарные сопли, и "чем красочнее становились подробности, которыми уснащал свою повесть администратор... тем менее верил рассказчику финдиректор". Но это неважно. Главное впечаление - это Зельдин. Красавец, статный, восторгом чувств и жизни исполненный, пел 48 куплетов про "если с ним подружился в Москве", на последних вальсировал по всей сцене и спикировал на колено пред "Оленькиной" ложей. 91.5 года, ёлки, юноше-то.
По танцу было симпатично, но без хитов, такой суп рататуй вышел, приятненький на вкус, без мяса. К редким фрикаделькам можно отнести славных шведов и наших штутгартцев с известным этим шпуковским пародийным раздюдю, где она в очечках и с сумочкой. Я его не люблю вообще-то, но эти очень грамотно сработали, без гадостей. Истомившаяся малышка за моей спиной страшно на них оживилась и стала громко требовать ответа на вопрос, который папа, кажется, даже и не понял: "ЭТО НЕЛЛИ УВАРОВА???!!!"
От БТ были Ваня в корсарском выпрыге с оглаживанием своего тела молодого и Осипова в параде Китрей, оба как-то не прозвучали. Прозвучала удалая Домрачева. При ней был Ищук, который при всей своей тюфяковости здорово прояснил вопрос с Матвеевыми замашками - там так принято. В том числе, пируэты а ля фигурное катание.
Отдельный комический куплет исполнил какой-то думский недоумок, рыжий, длинный, без плеч, уныло расширяющийся к жопе. Полчаса плел несусветицу, потом приложил пальцы горстью ко лбу, подумал, посомневался и начал класть земные поклоны. А сомневался он, похоже, перелистывая в мозге подходящие к случаю проявления истовости, - и я, честно говоря, ждала, что он начет креститься. Но срулил.
В общем, нелепостей была тьма, но все они как-то мирно и не раздражительно вплелись в сыроватую и теплую, как в парнике, атмосферу советского праздника.
30 сентября, утро - половина Чиполлина. Вторая. На которой Евдокимова по причине сведенности ноги заменили чудесным Лопатиным. Купила наконец буклет, о котором полгода мечтала - ну писана торба! так и ношусь с ним до сих пор.
30 сентября, вечер - первый Прельжокаж. Смотрела через перископ, не прониклась. Постоянное, тянущее все эмоции вниз, разочарование - почему, ну почему так убого по хореографии? Ну это ж не челябинский подвал, ну мог бы набрать таких, из которых что-то интересное можно изготовить... Отдельные номерочки симпатичные по режиссуре. И всё. Ощущение, что дали пустой фантик, свернутый в конфетку. Как в фильме "Сережа", хотелось спросить: "Дядя, вы дурак?"
1 октября - второй Прельжокаж. Смотрела живым глазом. Как пошло, как поехало, как затянуло в нежную деликатную сказку, будто и сознательно строящуюся на языковой простоте, отказе от изощренности, а только на искренности, даже наиве. Мир родится, вырастает, чистый такой, прозрачный, как даже не до грехопадения, а вовсе без грехопадения - приемлющий и любящий всех своих существ во всех их проявлениях. Надо сказать, что в первый день нас, как оказалось, надули. Среди вещичек, подвешенных наверху и медленно вращающихся, как над детской кроваткой, висел чужеродный мешок с рыжеватой начинкой. А вещички время от времени падали и использовались в очередном номере. И этот мешок был кандидатом номер один на падение. А он так и провисел. А вот во второй день он сработал! У него отверзлось дно и как раз на номере с человечком, облепленном пушистыми губками, из него вывалилась фигова туча таких губок - и номер оправдался, и они немножко потерли друг дружку этими губками, и покидались ими, и вся сцена стала пушистая, рыжая, мягкая и так до конца и осталась... В общем, я очень сильно их полюбила. Что касается их умений, то похоже не они не умеют, а от их умений специально отказываются. Потому что в номере с прыжком через веревочку те же персонажи запутывались в тех же местах, что и в предыдущий день. То есть иллюзия дилетантства сознательно возведена в художественное средство.
Но страшно захотелось, чтоб через веревочку попрыгали БТшные...
3 октября - Дон Кихот, Осипова-Васильев.
Ой нет, не буду.