Все о нем. Панегерик
Сегодня писала страничку «О нас» для донорского сайта. Надо было написать буквально по две строчки про каждого из соучастников группы «Доноры - детям». Стала писать и поняла: то, что я имею сказать про этого человека, в две строчки не уместится. Поэтому пишу здесь. Встречайте: Михаил Масчан, ДОКТОР со всех больших букв.
Да, это он во всем виноват. Если бы он не стал с нами связываться тогда, в 2003 году, никаких «Доноров - детям» бы не было. Он один такой, Михаил Александрович, он уникальный. Другого такого же природа просто не в состоянии создать, это я вам как генетик с ученой степенью говорю.
Во-первых, он очень красив. Это отмечают 80% всех девочек, девушек, женщин и бабушек, которые видели его хоть раз в жизни. У остальных 20% просто не развито чувство прекрасного. Но сказочная Мишина красота - такое общеизвестное его свойство, что мы не будем на нем подробно останавливаться.
Миша знает все про свою гематологию, он берется за самые сложные случаи и самые нерешаемые проблемы. Я думаю, он даже тыкву в карету умеет превращать, но стесняется при посторонних. Лично меня он просто избаловал. И после Миши мне трудно свыкнуться с мыслью, что не все врачи - святые.
У меня, например, в голове не укладывается, когда мне рассказывают, что какой-то врач отказывается дать заключение о том, что ребенку необходимо дорогое лекарство, или там, платная операция, хотя на словах говорит, что да, необходимо. Потому что Миша - он не просто пишет эти заключения всем, кому нужно. Он сам садится на телефон, ищет спонсоров, обращается в газеты. А потом сам же едет в аптеку на другой конец города, чтобы это лекарство купить.
Вы знаете, что на самом деле входит в его обязанности? Он должен назначать подходящее случаю лечение, отчитываться перед администрацией больницы и писать еще всякие административные бумажки. Ну, что-то вроде протокола лечения для среднестатистического больного: какие лекарства и в каком количестве могут понадобиться одному ребенку и сколько это может стоить. Он должен просто назначать необходимые микробиологические исследования, но у него не должна болеть голова о том, где мамки возьмут денег на их оплату. Но у Миши голова об этом болит. Он ищет спонсора, едет с деньгами в Гемцентр на Динамо, чтобы внести оплату за анализы, а через месяц готовит отчет о потраченных средствах. И спонсор еще ворчит, что Миша опять задерживает отчетность.
Если позвонить ему на мобильный поздно вечером, то может оказаться, что он не дома. Он - в «Шереметьево - 2», встречает самолет, на котором прилетело лекарство для его пациента. В субботу он может быть на таможне. Вы только не подумайте, что это он заехал к другу на работу. На самом деле, на таможне он должен обойти тысячу и один кабинет, чтобы вызволить прибывший из-за границы медицинский препарат. В любое время дня и ночи (буквально, в любое!) его могут вызвать к пациенту, которому вдруг стало плохо, или на роды, чтобы забрать пуповинную кровь. А днем он не отвечает на ваши и наши звонки. Но вы не сердитесь. Человек ведь должен спать иногда, правда?
Нет, наверное, такого новшества в гематологии, о котором не знал бы Михаил Александрович. Он все время что-то читает по специальности: журналы, интернет, материалы конференций. Захожу в ординаторскую в день его дежурства и вижу: доктор в кресле, ноги на спинке стула, в руках журнал. Я думала, в такой позиции только Men’s Health читают. Но у Миши в руках очередная гематология. Эти книжки и журналы у него повсюду: лежат раскрытые, или с закладками на стульях, на столе, на полках, на холодильнике. И все это не просто познавательное чтиво. Миша вычитал про треосульфан, и мы его покупаем. Потому что этот препарат для химиотерапии при трансплантации костного мозга, в отличие от бусульфана, не дает осложнений в виде мукозитов и веноокклюзивной болезни. И про миелотарг и зорнестру Миша тоже где-то вычитал, а Саша Славянская их купила. Я не знаю, помогут ли эти лекарства маленькому Денисику, но другого шанса у малыша точно нету.
Но если бы все исчерпывалось только наукой и лекарствами, Миша не был бы Мишей. Здесь мне трудно подобрать слова, поэтому просто приведу пару подсмотренных мной примеров.
К нам приходила журналистка с радио, и в ходе интервью попросила Мишу рассказать о каком-нибудь пациенте, чтобы в репортаже была «human story». Миша отказался: «Вы понимаете, дети болеют у нас подолгу. И между врачом и пациентом за месяцы болезни устанавливается особая личная связь. Я просто не могу говорить про своих детей вот так запросто, как про случай из практики».
Однажды, уходя из больницы часов в 11 вечера, я встретила Мишу. Он потерянно слонялся по полосатому коридору.
- Ты чего тут делаешь? - спрашиваю.
- Сегодня у одного пациента операция была, он в реанимации. Я уже сделал все, что мог, надо только ждать. Я сейчас уже ничего не могу для него сделать. Но спокойно домой уйти тоже не могу, - говорит.
Да простит меня Михаил Александрович, что я все это здесь рассказываю. Кстати, с тем пациентом все закончилось благополучно.
Напоследок повторюсь. Без Миши никаких «Доноров - детям» не было бы. Миша всегда говорил, что хочет, чтобы его отделение было «открытым пространством». Обычно в тяжелых отделениях жизнь протекает как на подводной лодке: в маленьком пространстве заперты врачи, пациенты, их родители, медсестры и медбратья. Все сосредоточено на болезни, лечении, лекарствах, процедурах, выздоровлениях и смерти. От такой жизни легко сойти с ума. В такое отделение боятся заходить посетители. Миша не хотел жить в подводной лодке. Он сделал из нее белый кораблик.
Один из сотрудников Администрации Президента РФ, сопровождавших своего шефа в больницу, сказал, что все гематологическое отделение овеяно неожиданно жизнеутверждающей атмосферой. В глазах волонтеров и в улыбках врачей, в словах самих детей чувствуется победная сила жизни. Это действительно так. Да, болезни, лекарства, уколы и смерть никуда не делись. Но есть еще кружки по интересам, конкурсы, стенгазета, клоуны, театры, игры, друзья. Всю эту бурлящую жизнь пустил в свое отделение и поддерживает Миша.
И пусть он не отвечает на звонки и задерживает финансовые отчеты. Все это суета и поправимо, в конце-концов. Главное, что он есть и он с нами.
P.S. Это, наверное, несправедливо, что я пишу про одного только Мишу. На самом деле, с тех пор, как я стала постоянно общаться с безвозмездными донорами, я не перестаю удивляться, как много, оказывается, вокруг удивительно добрых, человечных, искренних, сострадательных и сорадующихся людей. Просто многим из доноров я уже говорила свое «спасибо», а Мише еще ни разу. Так получилось. В больнице я познакомилась со многими необыкновенными, замечательными докторами. И я понимаю, что про каждого из них надо написать отдельное хвалебное слово. Вот только познакомимся поближе, и в этом журнале появится еще не один панегерик.