Альтернативная история. Последний шанс - 43.
Глава 38. Год Красного Быка. (Окончание)
После того совещания пропагандисты разъехались по всей стране, проводя собрания во всех мало-мальски массовых рабочих коллективах и местах проживания людей. Органы НКВД получили указание содействовать им всеми силами. Но, как потом оказалось, органы НКВД получили не только это указание, но и приказ внимательно отслеживать реакцию людей и особенно руководителей во время этих собраний и главное после. Не скажу, что эта волна массовых разъяснений политики партии не дала никого эффекта. Дала и очень большой. Конечно, вопросов у людей все еще оставалось много, во многих местах еще относились к инициативам советского руководства с изрядной долей недоверия.
Но главное, на что делал упор Сталин и на что он надеялся, все же произошло. Простые люди стали повсеместно отделять свои интересы от интересов местных руководителей. Теперь даже осторожные националистические или сепаратистские призывы и провокации встречались в народе настороженно, а часто вызывали и массовые обращения в органы НКВД. С мест в Кремль посыпались просьбы окоротить зарвавшихся партийных и советских работников, сеющих напряженность и недовольных партийными решениями. Меркулов бывал в кабинете Сталина чуть ли не каждый день. Но Сталин довольно долго сдерживал своих «волкодавов». И лишь когда отмашка все же была дана, я понял причины столь серьезной и непонятной для Сталина задержки.
Дело, как выяснилось, упиралось все в тех же вездесущих евреев. Ребе Шнеерсон, достигнув со Сталиным соглашения, развил бурную активность. Уже в феврале первые эшелоны с еврейскими переселенцами потянулись в Крым. Что, естественно, встретило ожидаемое сопротивление крымских татар. Начались стихийные волнения, саботаж, а в некоторых случаях дело дошло и до стрельбы. По договоренности с ребе главой Крымской советской еврейской автономной национальной области, как теперь сложно назывался в документах этот регион, был назначен брат Лазаря Кагановича Михаил. Ребе прекрасно понимал, что одними своими силами без активной поддержки советского руководства задачу поднятия Крыма не решить, а потому легко согласился с этим предложением Сталина. Услышав об этом назначении, я подумал, что, возможно, теперь удастся спасти жизнь еще одного порядочного человека. В моей истории Михаил Каганович застрелился, услышав наветы на самого себя от своего заместителя, которого считал своим товарищем и которого незадолго до того сам отстоял от обвинений в предательстве. Кстати, решил я, надо бы Сталину про этого Ванникова рассказать. Нечего таким людям делать в руководстве страны на ответственных должностях.
Так вот. Сталин, прекрасно зная о начавшихся волнениях в Крыму, выдержал паузу и дождался, когда за помощью в ликвидации националистических выступлений к нему обратятся глава КСЕАНО и сам ребе. И только тогда дал отмашку. Я понял, что он очень хотел решить проблему одним ударом. А то, что он заранее готовился именно к такому развитию событий, я знал. Как-то раз, находясь у Сталина в кабинете, я был свидетелем того, что ему принесли информацию о начале организованных местными партийными органами волнений в Грузии. Сталин даже побледнел и выругался по-грузински. Затем прошептал, уже по-русски, - Нет, второй раз этот номер у них не пройдет. Прошли те времена. Всех, - он до белизны сжал кулак, всех закатаю на нары, на рудники сошлю сволочей. Будут знать, как мутить воду и позорить мой народ.
Немного успокоившись, Сталин рассказал мне историю, которую я до этого не знал. Мне казалось, что Сталин всегда занимал позицию сохранения национальной самостоятельности советских республик. Оказалось, что дело было совершенно иначе. В 22-м году Сталин, отвечавший в ЦК за национальный вопрос, выдвинул идею «автономизации» страны. Все республики должны были получить статус автономий в единой централизованной стране. Белорусский ЦК согласился с этим предложением практически сразу. На Украине думали дольше, но в целом высказались за эту идею. План также поддержали республиканские органы партии в Армении и Азербайджане. Казалось бы все решено. Но в этот момент с отторжением этой идеи выступил Грузинский ЦК и даже в знак протеста в полном составе подал в отставку. Скандал дошел до Ленина, который попенял Сталину на поверхностное и неправильное решение, план похоронил и выразился в пользу самостоятельности национальных республик и их права на самоопределение. Сталин потерпел сильное аппаратное поражение. Но запомнил и обиду затаил. Именно этим и была вызвана его столь эмоциональная реакция сейчас.
Услышав все это, я в очередной раз поразился Сталину. Знаю его уже не по книгам второй год, а он все время продолжает меня регулярно удивлять. Ведь оказывается, что это не я его убеждал в необходимости ликвидации национальных различий, способных в будущем взорвать страну изнутри, а он не пытался доказать мне правильность ленинской позиции. Нет. На самом деле, оказывается, он на мне тренировался, оттачивал аргументацию именно своей собственной точки зрения за исключением некоторых нюансов. А, может быть, и проверял стойкость собственной позиции. Это же сколько лет Сталин терпел, ни словом, ни делом не определяя своего отношения к решению национального вопроса. Терпел, затаив обиду, и выжидал. После этого я совершенно не удивился, что удар, который НКВД повсеместно нанесло по сепаратистам и националистам всех видов, оказался сокрушающим. Наверняка в пылу и рвении исполнения органами НКВД личного приказа Сталина «под паровоз» попало немало и совершенно случайных людей, которых лишь краем зацепили националистические настроения. Увы, это было неизбежно. И, положа руку на сердце, я не стал бы винить в этом кого-либо. Понимал, что это одна из немногих областей, в которых стоит перебдеть. Успокаивало меня лишь то, что расстрельных приговоров почти не было. Советская экономика остро нуждалась в трудовых ресурсах на самых разных участках. ГУЛАГ, организованный стараниями Берии, отвечавшего за все военные и секретные разработки и производства, становился важным фактором развития новых заводов и научно-инженерных центров.
Однако репрессии на национальной почве оказались не единственными в этом новом, но таком похожем на старый 37-м году. Поменялись лозунги, поменялись причины массовых посадок, но осталась суть. Видимо, не просто так выпадает на тот или иной год какой-то явный фактор проявления его особенностей. В моей истории именно 37-й стал годом массовых репрессий. Все указывало на то, что и в этом варианте все останется таким же. Вторая массовая волна репрессий прокатилась по стране позже, во второй половине года. Но об этом разговор еще впереди. А пока основательно прочищенные органами «мозги» советского народа с радостью встретили принятие 22 июня, в день летнего солнцестояния новой советской Конституции. В ней проявилось множество изменений как от той, что была предыдущей, так и от варианта сталинской конституции моего времени. Во-первых, кардинально менялась административная структура страны. Вместо независимых национальных республик образовывалось семь государственных округов: Дальневосточный, Сибирский, Южный, Приволжский, Уральский, Центральный, Западный и Северо-Западный. Помимо них особый статус территорий центрального подчинения имели Крым, Северный Сахалин и Еврейский автономный округ на Дальнем Востоке. Во-вторых, изменилось само название государства. Теперь вместо привычного «Союз Советских Социалистических Республик» оно называлось «Союз Советских Свободных Родов». Разработчики этого названия посчитали необходимым сохранить привычную аббревиатуру СССР и сокращенное название Советский Союз. Решение о переименовании было проведено отдельным постановлением Правительства СССР, в котором помимо прочего отмечалось, почему было принято решение об отказе в названии от слова «социалистический». Указывалось, что страна в своем развитии переживает множество этапов. Сначала, даже после революции экономика нашей страны была многоукладной. Теперь мы строим ударными темпами социализм. Рано или поздно мы построим его и начнем движение к коммунизму. Но все это единый процесс развития одной и той же страны на пути построения высших форм свободного и справедливого общества. Именно потому приоритет был отдан слову «свободный». Исчезновение из названия «республик» было воспринято уже с полным пониманием. Ведь и сами республики были расформированы. Выделение Родов прошло совсем естественно. Тем более, что именно на их важности и значении не переставали все это время твердить сталинские пропагандисты. Так же в Конституции делался упор на коллективную ответственность Родов в деле воспитания советского человека и построения подлинного социалистического общества. Не обошла Конституция и вопрос образования Национально-Культурных Центров-Заповедников, коих образовалось более двухсот. Все они были выведены из подчинения соответствующих округов и приобрели особый статус территорий, напрямую подчинявшихся Верховному совету и Правительству СССР.
В части религий, как и в прежнем варианте декларировалось отделение церкви от государства, но более четко был сформулирован принцип равноправия всех традиционных конфессий - христианского православия во всех равноправных традициях, включая грузинскую и армянскую церковь, традиционного ислама, ведического православия, буддизма и иудаизма, а также традиционных верований северных и и сибирских народов. Сначала хотели назвать их все одним словом шаманизм, но потом отказались от этого термина, как вызывающего неоднозначные ассоциации. Все прочие конфессии, как не имевшие глубоких корней в стране, запрещались, как и любые виды сектантства.
В большинстве прочих положений этот вариант Конституции повторял известный в моей истории. Но даже сделанных изменений было более, чем достаточно для того, чтобы считать эту конституцию подлинно революционной.
Во внешнеполитической области год чем-то особенным не запомнился. Ситуация в целом разворачивалась по главному сценарию. Отличия от моего варианта истории были минимальными. Единственно, что стоит отметить, Европа в лице Англии и Франции постоянно пыталась давить на СССР в целях привязать нашу страну к каким-то вариантам договоров о коллективной безопасности. Но зная цену всем этим словам и предложениям, Сталин устами Молотова постоянно указывал на незаинтересованность Советского Союза в заключении каких-либо военных договоров. В частности СССР даже отказался заключать с Англией договор об ограничении своего военно-морского флота, что произошло в моей истории. Хотя для СССР, не делавшего упор на мощь именно ВМФ, ситуация была не очень принципиальна, любые договоренности военного характера бессмысленно связывали нам руки.
Так что Англии по сути в одиночку приходилось играть на сцене европейского политического театра. И задача перед ней вырисовывалась не очень простая. Ей предстояло обеспечить быстрое усиление Германии, а потом и отдать ей континентальную Европу, оставаясь при этом на поверхности ее самым яростным врагом. Не случайно в мае король Великобритании Эдуард VIII-й отдал престол наследнику Георгу VI-му, а сам занялся решением вопросов личной жизни, женившись в июне во Франции на Уоллес Симпсон. Видимо, чувствовал король неладное и поспешил откреститься от происходящего. Вслед за коронацией нового монарха премьер-министр Стенли Болдуин был вынужден подать в отставку. Главой нового Кабинета стал Нэвилл Чемберлен. Пост министра иностранных дел получил Энтони Иден. Именно этим джентльменам отныне предстояло проводить в жизнь политику Его Величества и стоящих за его спиной Баварских иллюминатов Ротшильдов.
На Дальнем Востоке ситуация развивалась более драматично. В июле Япония, спровоцировав инцидент у моста Марко Поло на юго-востоке Пекина, вторгается в Северо-восточный Китай. В отличие от европейских событий на происходящее у восточных границ страны СССР смотрел куда более внимательно. Поскольку все случившееся благодаря мне, а точнее моей памяти, не стало для советского руководства сюрпризом, то и реакция последовала незамедлительно. Официально СССР оставался в стороне от конфликта, но фактически начались массовые поставки вооружения в Китай. При этом делалось все, чтобы окончательно не подорвать отношения с Японией. И дело было даже не в опасении прямых столкновений. В настоящее время СССР не был заинтересован в сильном ослаблении Японии. Впрочем, как не видел интересов и в поражении Китая. Ситуация контролируемой напряженности, именно так можно было бы охарактеризовать идеальный для Советского Союза вариант, сформулированный аналитиками УЗОРа.
Важнейшие события 37-го года разворачивались в экономической сфере. Начиная с весны массовым потоком в страну пошло из США импортное оборудование. Если в моей истории Торговое соглашение между СССР и США было подписано только в августе, здесь это случилось уже в начале февраля. Видимо, оперативно сработали как Рокфеллеры, так и еврейское лобби США, впечатленное достигнутыми договоренностями. Все порты СССР, и восточные, и черноморские, и на Балтике буквально задыхались от наплыва судов и грузов, постоянно работая в авральном режиме. Слава Богу, что благодаря грамотно налаженной работе с каждым грузом была полная ясность, что он из себя представляет и для какой площадки предназначен. Все поступающее оборудование незамедлительно грузилось на поезда и отправлялось на места назначения. Руководил этим процессом незаменимый Лазарь Каганович. На местах эстафету подхватывал Орджоникидзе, отвечавший за строительство заводов и ввод их в эксплуатацию. Для того, чтобы склеить всю логистическую схему и добиться своевременной подготовки заводских площадок под прием оборудования целой команде аналитиков УЗОРа пришлось несколько месяцев ломать голову. Фактически эта работа началась, как только Сталин подписал соглашение с Рокфеллерами, и когда из-за масштабов поставок стало ясно, что при обычном распределении полномочий и ответственности между руководителями Наркоматов весь процесс приема грузов, их доставки на заводы и открытие производств захлебнется в течение недели. Не говоря уже о подготовке инфраструктуры и зданий новых заводов, растущих по всей стране как грибы. Еще одной проблемой стало обеспечение производств необходимыми кадрами, организация их обучения и жизнеустройства. В последнем очень помогли американские профсоюзные товарищи, но ведь и этот людской поток надо было принимать, фильтровать и направлять по назначению. Людьми занялся НКВД Меркулова при содействии людей Артузова. В какой-то момент пришло осознание того, что без единого координационного центра не обойтись и Сталин принял решение создать временную комиссию под собственным непосредственным руководством. И, надо сказать, что оказался полностью прав. Уж если даже в его присутствие Наркомы не раз были готовы сцепиться в рукопашной схватке, отстаивая ведомственные интересы, то можно только себе представить, что было бы, пусти Сталин вопрос на самотек.
Кстати, в отличие от моей истории большинство заводов строилось не на западе или в центральной части страны, а гораздо ближе к Уралу или даже за его хребтом. Это не только повышало обороноспособность страны, но и способствовало более равномерному заселению ее территории.
По мере нарастания поставок и ввода в строй производственных мощностей неожиданно вылезла проблема, которую не ждали. В ЦК полился поток писем и жалоб на срывы поставок, производственных планов и даже порчу оборудования. Слава Богу, что я узнал об этом практически с самого начала. Как-то раз Сталин спросил меня, насколько вероятным я оцениваю сознательное массовое вредительство среди рабочих и инженерных кадров, допускаю ли наличие централизованного заговора. Особенно среди спецов дореволюционной закалки. И как это было в моей истории?
И тут у меня в голове щелкнуло. Приходилось не раз читать, как косорукие рабочие по глупости ломали оборудование, чиновники но нерадивости срывали график поставок сырья, а всю вину валили на старых специалистов. Ну а как же? Те ведь чуждые социальные элементы, а они все из себя свои. Из самых низов. Я аж взвился.
- Успокойтесь, товарищ Алексей, и рассказывайте, что именно Вас так разволновало.
- Товарищ Сталин, как здорово, что Вы об этом упомянули, надеюсь, что процесс не зашел еще слишком далеко.
И далее я максимально подробно, насколько по ходу удавалось вспомнить, стал рассказывать Сталину как происходили подобные вскрытия «заговоров», как устранялись честные, добросовестные, но политически пассивные грамотные кадры в угоду огульному политиканству всяких примазавшихся к партии сволочей. А представьте себе, как будут валить на иностранцев?
Сталин по мере моего рассказа тоже разволновался, понял, что ситуацию надо немедленно брать под контроль, пока чуткие органы не понаворотили дел на основе подобных доносов.
- И что Вы предлагаете, товарищ Алексей? Не обращать внимание на сигналы с мест? Но кто тогда ответит за срывы производства и порчу оборудования? Ведь, как говорит товарищ Каганович, у каждого провала есть фамилия, имя и отчество человека, который его допустил.
- Ни в коем случае, товарищ Сталин. Единственный способ кардинально решить этот вопрос это проводить независимое от местных властей расследование происшествий и жестко карать непосредственных виновников произошедшего и тех, кто пытался их покрыть, свалив ответственность на других людей. Более того, следует каждый факт укрывательства настоящих виновников предавать гласности, чтобы существенно снизить желание лгать партии и руководству страны. Предлагаю организовать центральную межведомственную комиссию из представителей Меркулова, Кагановича, Орджоникидзе и Берии. В каждом округе сформировать подобные окружные комиссии. В их задачу должна войти полная проверка происшествий и поиск подлинных виновников. Результаты проверки должны докладываться в центральную комиссию, которая и принимает окончательное решение и определяет меру ответственности всех провинившихся, она же направляет дело в суды. Так все будет правильно и по закону. А членов всех комиссий следует предупредить, что каждый из них несет персональную ответственность за ошибку и тем более за покрывание настоящих преступников. Вплоть до расстрела в особо вопиющих случаях.
- Хорошее предложение, товарищ Алексей. Я смотрю, Вы окончательно избавились от чрезмерного либерализма и встали на пролетарскую точку зрения. Вы абсолютно правы, что учитываете обе стороны проблемы. Защитить от нападок безвинного человека ничуть не менее важно, чем покарать преступника. Очень хорошее предложение. И очень своевременное.
Вот так и получилось, что первопричиной очередной волны массовых репрессий стал я сам. Утешало меня лишь то, что созданные комиссии действительно стремились докопаться до сути дела и о любой попытке давления на них со стороны местных органов партии или власти докладывали наверх. Разумеется, существенно меньше от всего этого проблем не стало и количество заключенных по экономическим преступлениям и происшествиям не уменьшилось, но вот свободные квартиры на рабочие бараки в ГУЛАГе теперь сменяли именно виновники происшествий, а не оклеветанные руководством или завистниками честные граждане. По данным видам преступлений никого не расстреливали.
А еще 37-й запомнился мне тем, что осенью в СССР наконец началось массовое производство антибиотиков. Пенициллин прошел все необходимые испытания и был признан важнейшим открытием века. Его поставка в больницы страны дала потрясающий эффект. Количество летальных исходов даже при тяжелых инфекционных заболеваниях сократилось на порядок. Западные страны стали выстраиваться в очередь за получением лицензий на производство. Препарат, разумеется, был запатентован мгновенно, как только пошли первые результаты. Но СССР пока не торопился раздавать лицензии направо и налево. Фактически их не продавали. В США была организована совместная с Рокфеллерами компания, получившая монополию на распространение готового препарата в Америке. В Европу поставки осуществлялись непосредственно конкретным заказчикам. И только по предоплате. Все производство было решено оставить только на территории нашей страны. Это была, конечна, лишь маленькая ниточка заинтересованности других стран в благополучии СССР, но ведь она могла и не быть единственной.