«Школа - омерзительное место, в котором ты 10 лет учишь то, что потом забываешь»
Мы поговорили с педагогами и журналистами о тоталитарных физруках, сочинениях под «диктовку», конфликтах с медалистами, обидных подножках и других причинах радоваться, что школа - не навсегда, а это чёртово 1 сентября длится всего полдня.
Читать полностью статью
кадр из кинофильма "Приключения Петрова и Васечкина"
Татьяна Фельгенгауэр
заместитель главного редактора радио «Эхо Москвы»
Мне далеко не всегда везло с учителями, поэтому мои воспоминания о школе так себе. Школа направлена против индивидуальности ребенка. Она закругляет квадратное и пытается сделать квадратным круглое. Поэтому вся ответственность, как мне кажется, на учителе - он должен оставлять ребенку свободу.
Однажды я писала сочинение, у меня была мысль, что Лермонтов ассоциирует себя с героями (они всегда у него такие роковые красавцы) и таким образом как бы компенсирует свои недостатки в реальной жизни - все мы знаем, что он был маленьким, хромым и всех задирал. Лермонтов пытается возвысить себя до своих лирических героев - я так видела, так и написала в сочинении. Учителя литературы после этого долго мне рассказывали, какой это кошмар, и что я не имею права так писать, потому что Лермонтов вообще-то гений! Хотя в моем сочинении нигде не было сказано, что Лермонтов не гений.
Я панически боялась учительницу математики. Это плохо, ведь когда ты боишься, у тебя полностью отключается голова.
Ты чувствуешь себя тупым не потому, что ты не понимаешь формулу, а потому, что тебя парализует от страха
А учитель тебя добивает, вместо того чтобы подбодрить и сказать: «Все в порядке, все получится».
В школе сложно, особенно если ты не попадаешь в какой-то параметр, чтобы не отсвечивать. В 10-й класс, например, не взяли всех девочек, с которыми я дружила. Одна - недостаточно хорошо училась, и её решили не брать. У другой был конфликт с медалисткой, и эта отличница просто поставила условие и сказала «нет». Я помню ужасный эпизод, когда мою приятельницу попросили не приходить на выпускной, чтобы та самая медалистка не расстраивалась. Это же мерзость!
При этом, конечно, было что-то хорошее. Я училась в школе с театральным уклоном, мы ставили спектакли - вот там ты мог быть каким угодно. Но это были факультативные вещи. И с пятого по девятый класс у меня была прекрасная классная руководительница, с которой я уже 15 лет после выпуска регулярно встречаюсь.
Ксения Молдавская
педагог, обозреватель детской литературы
Примерно за неделю до первого сентября лето теряет краски. Это такой кошмар, который не прекращается никогда: скоро в школу. Школьники (ну, разве что кроме первоклассников), родители, бабушки-дедушки - все на нервах, все мрачны.
Первое сентября. 8 утра. Линейка. Речь директора, речь человека из управы или даже мэрии, речь еще кого-то важного, гимн, шестиклассники читают стихи, одиннадцатиклассник несет на плече первоклассницу с колокольчиком. Холодно. Хочется спать и в туалет - эти желания объединяют и школьников, и учителей, и родителей. Но ничего не выйдет. Линейка тянется. Кажется, это навсегда. Такой маленький адок в каждом втором дворе.
На самом деле, и дети, и их родители хотят услышать быстрое: нет, не навсегда, жизнь еще наладится. И разбежаться. Но кто же их отпустит. Впрочем, сама я на свою самую первую школьную линейку - 1 сентября в первый класс - опоздала и до сих пор горжусь этим обстоятельством.
Советская школа не была заточена под то, чтобы детям в ней было уютно. Многим моим ровесникам она и в пятьдесят снится в кошмарах.
Мне - нет. Хотя я иногда вспоминаю учителей. Пару учителей, которых любила. Тех, кого ненавидела - чаще. Наша учительница труда, жена военного, поскитавшись по гарнизонам, очень гордилась тем, что теперь работает в московской спецшколе. Ее страшно бесило, что ее пониманию московской спецшколы не все соответствуют. Девочка с заплатками на локтях формы? Подвергнем обструкции! Девочка, чьим вечно занятым на работе родителям некогда искать какие-то там тряпочки для вышивания? Унизим перед всем классом! Дочка милиционера среди детей киноэлиты (я училась в смешной школе, к которой относились кооперативные дома Мосфильма)? Ну это же готовая груша для публичного осмеяния. До сих пор некоторые проявления этой учительницы узнаю в других людях, имеющих право администратора в «чужом монастыре», не соответствующем их понятию о прекрасном.
Тем не менее своих детей я отдала в ту школу, которую закончила сама - и очень довольна этим решением. Англичанка, у которой я училась и с которой перманентно конфликтовала, вдруг прониклась ко мне теплыми чувствами и всегда заступалась за моего младшего сына - не очень школьного ребенка с тонкой душевной организацией. На педсоветах она всегда вспоминала мои школьные косяки и говорила: «Посмотрите, из мамы же нормальный человек вышел, даже не последний в своем деле».
Илья Красильщик
журналист, издатель Meduza
В самом 1 сентября сентября как в дне ничего особенного нет. Пока его не называют праздником. Какой к чёрту праздник? Чего праздновать? Школа - омерзительное место (моя была далеко не худшая), в котором ты 10 лет учишь что-то, что потом с облегчением забываешь. Почему по всей стране в один день собираются все люди и празднуют то, что лето закончилось, теперь нужно каждый день вставать в семь утра и идти слушать, как на тебя кричат какие-то взрослые, уставшие от жизни люди? Зачем все эти последние звонки, идиотские выступления, дурацкие песни? Зачем эта чертова физкультура, на которой ты можешь подтянуться всего один раз? И как это все теперь забыть? И как сделать так, чтобы у твоих детей это было как-то по-другому?
Ксения Гагай
режиссёр, сотрудник фонда «Общественный вердикт»
Я училась в маленькой школе, в маленьком месте - тесный коллектив, из которого никуда не вырвешься. Каждое 1 сентября я думала: «Опять туда идти!». Коллектив людей, сложившиеся веками законы, которых ты не изменишь, хотя жить по ним не хочешь. У меня были очень жёсткие одноклассники, в классе было много мальчиков. И я даже дралась с ними! Ситуации, которые сейчас кажутся мне смешными, тогда были просто ужасными. Мимо меня мог проходить одноклассник с ножницами и отрезать мне рукав футболки, разрезать кофту. Мне ставили подножки, и я падала перед всеми одноклассниками, пока шла к доске отвечать.
Хотя училась я всегда достаточно хорошо, всех пятёрок у меня не было только из-за моего плохого, как всем казалось, поведения. В апреле в 11-м классе, перед ЕГЭ, меня вдруг решили отчислить. Я жила очень далеко от школы и регулярно опаздывала где-то на пять минут, а для школы это было очень критично. К классному руководителю мог ходить только папа. Мама не выдерживала этих жалоб на меня и всех учителей тоже ненавидела. Когда решили отчислять, у меня забрали все дневники и тетради на какую-то сверхпроверку, чтобы доказать, что я плохая ученица - ничего не нашли. В этот момент в школу мне нельзя было ходить, я пропустила часть занятий и пришла уже на экзамены. Аттестат мне отдавали чуть ли не со словами: «Иди на свой журфак, а в школу больше не приходи». В общем в 11-м классе я почему-то достала всех.
Сейчас каждое 1 сентября я чувствую, что этой горы на плечах больше нет, что я туда больше не пойду.
Бывало и весело, конечно, но почему-то остался слой воспоминаний, связанных с сильным давлением и принуждением. У меня педагогический диплом, у меня была практика в школе, я работала пионервожатой. Мне правда интересно, как сейчас устроено обучение, особенно в маленьких школах - появилась ли свобода для творчества учителей, для креатива на уроках. И в свою школу я хотела бы вернуться, чтобы посмотреть на всё это уже сверху.
Читайте также:
Как лечиться, не выходя из дома. 12 вопросов к мобильной клинике
Гроб на колесиках и Пиковая дама. Почему дети любят страшные истории
9 главных вещей, о которых министр образования говорила с родителями школьников