Сад старика
Старик любил сидеть на скрипучих ступенях своего старенького покосившегося дома и любоваться своим, знаменитым на всю округу, цветником. Цветник у него, и, правда, замечательный. Столько сортов цветов, как у старика, нет ни у кого, а кто и смог собрать почти такую же коллекцию, так толи секрет какой старик знает, толи руки у него золотые, но самые лучшие цветы у старика. Вот и ходили к старику приезжие да молоденькие впечатлительные девчонки. А старику-то что, ему приятно, что дело его старческих натруженных рук кому-то доставляет удовольствие. Вот и пускал всех прихожих любоваться своим цветником. Ему от этого только радость, да и поговорить есть с кем, всё не скучно дни проходят. У стариков же, сами знаете как, разговоры или про одолевшие болячки, пенсию да погоду, или про последние, двух недельной давности, новости из жизни детей да внуков, вот и все разговоры. А тут и люди новые и цветов великое множество, разнообразие каждый день.
Вот и сегодня старик проснулся ещё до рассвета, умылся да и уселся на своё излюбленное место на ступенях дома с большой кружкой крепкого обжигающе горячего чая. Нравится старику наблюдать, как просыпается его сад. Как он сам сказал мне: «Я как будто каждый день наблюдаю таинство мироздания. Ты видел когда-нибудь рождение дня? Нет, не тогда, когда первые солнечные лучи коснутся неба, а с самого начала, когда ночная тьма начинает отступать ещё до первых рассветных лучей. Нет? Тогда я тебе расскажу, а ты, если захочешь увидеть это чудо своими глазами, оставайся у меня на ночлег, места хватит на двоих. Ты закрой глаза, сынок, покуда буду рассказывать, чтобы хоть на толику представить это чудо. Сначала птицы пробуждаются, поначалу-то робко щебечут, будто ждут поддержки от первых солнечных лучей. Пока вслушиваешься в робкий, приглушённый птичий щебет, глядишь уже на востоке, у самого горизонта, тонкая полоса просветлела. А там уж не зевай, не пропусти тот миг, когда первые солнечные лучи скользнут по горизонту. А потом уж и цветы мои начинают распускаться, и сад наполняется удивительным ароматом смеси запахов цветов и утренней росы. С каждой минутой этот нежный аромат становится всё насыщенней. Чем выше поднимается солнце, тем больше запахов смешивается. Часам к восьми утра, воздух уже наполнен ароматами сада, росы, луговых трав, да ветерок приносит ароматы из коровника, что на окраине хутора».
- Да, отец, умеешь ты «вкусно» рассказывать. Пожалуй, приму твоё приглашение, останусь на ночлег, уж очень сильно хочется увидеть всё своими глазами,
- Оставайся, сынок, оставайся, я тебя чаем вкусным с травками разными напою.
Я и остался, уж очень мне хотелось со стариком ещё поговорить Рассказчик он знатный, историй много знает, да и голос у него как будто гипнотизирует, такой у него проникновенный баритон.
Просидели мы со стариком на ступенях дома до глубокой темноты. Ночь успела, к тому времени как мы отправились набоковую, развесить на низком южном небе свои яркие гирлянды звёзд. Старик рассказывал про свои цветы, какие они разные, каждый со своим характером, будто живые люди. Рассказал, как решил завести себе цветник, как долго и трудно собирал такую богатую коллекцию. Старик всё говорил и говорил, ему подпевали сначала птицы, потом птичью песню подхватили сверчки и цикады. А я слушал, прихлебывал удивительно вкусный чай и только редко поддакивал старику. Я и сам не заметил, как начал клевать носом, только и сейчас не могу вспомнить, как добрался до кровати.
Проснулся я от аромата травяного чая. Ещё было темно, где-то вдалеке глухо ухали совы. Хоть я в эту ночь спал намного меньше, чем привык, но выспался, чувствовал себя бодрым и готовым к свершениям. Может секрет в чае, а может в удобном матрасе, набитом пахучими травами, а может в удивительно свежем воздухе, наполненном ароматами цветов. Наскоро умывшись и приведя себя в порядок, я принял из тёплых рук старика большую кружку ароматного горючего чая, и мы отправились, тихо переговариваясь, на ступени крыльца, встречать новый день. Поначалу всё было именно так, как и рассказывал накануне старик. Только сидя плечом к плечу, я нутром ощущал какое-то внутреннее напряжение старика. За миг до того момента, когда первые солнечные лучи коснулись горизонта, в саду воцарилась оглушающая тишина. Старик вздрогнул и стал напряженно вглядываться в сумеречную темноту сада. Проследив за его взглядом, я увидел в глубине сада ссутуленный тёмный силуэт. Чья-то тень уверенно двигалась в глубину сада. По всему было видно, человек точно знает свой маршрут, как будто уже не первый раз здесь бывал. Когда утренние сумерки почти развеялись, я смог разглядеть, что это очень старая женщина, но двигалась она легко, хотя и медленно. Казалось, что я вижу кадры фильма в замедленной съёмке.
То, что произошло потом, до глубины души ошеломило меня. Старуха с остервенением начала выдирать цветы из клумбы. Ломая тоненькие стебли молодых побегов, выдирая с корнем толстые сочные стебли зрелых цветов, потроша ещё не раскрытые бутоны и разбрасывая тут же лепестки. Я, было, дёрнулся остановить это мародёрство, но старик неожиданно твёрдой рукой остановил меня и заставил сесть на место. Не в силах произнести не слово, я лишь безмолвным взглядом смотрел на старика, вопрошая: «Почему?!?» Старик лишь полным боли и отчаянного бессилия взглядом смотрел мне в глаза. По его лицу текли слёзы, поникшие плечи показывали всю обречённость и неотвратимость происходящего. Всё, что я мог сделать, это обнять старика…
Не знаю, сколько времени мы так сидели, обнявшись, время тянулось как густая карамель. Старуха орудовала своими сухими, крючковатыми руками, разоряя сад старика. С каждым движением рук старухи «рана» в саду расширялась. Мне казалось, что старику «смерть» каждого цветка доставляет физическую боль. В какой-то момент старуха, оторвавшись от своего занятия, окинула взглядом разоренную клумбу, и удовлетворённо кивнув себе, направилась, дальше вглубь сада, к дальней калитке. Там всё ещё царствовали сумерки, из-за густых крон деревьев солнечные лучи ещё успели добраться до того места. Уже почти у самой калитки, старуха обернулась, ища взглядом глаза старика, улыбка растянула её старческие губы и где-то в глубине её глаз сверкнула безумная искра злорадства.
Спустя несколько часов, когда солнце уже почти стояло в зените, и мир снова наполнился звуками, я со стариком отправился к разорённой клумбе. То, что мы увидели - зрелище не для слабонервных. Комья земли вперемешку со стеблями и лепестками цветов ровным слоем покрывали одну из клумб. Старик тяжело опустился на колени перед клумбой, тихо плача и собирая дрожащими руками лепестки. А я лишь мог стоять рядом, сжимая кулаки до белых костяшек от бессильной злобы…
Уже в закатных лучах солнца, сидя на крыльце, старик мне поведал историю:
- Старуха эта уже не первый раз приходит. Каждый раз разоряет одну или несколько клумб. Когда она появилась первый раз, я попытался её остановить, но только я даже подойти к ней не смог. За несколько метров до неё, у меня как будто онемели ноги, налились свинцом, и руки не мог поднять. Я ей тогда даже слова не мог сказать, только про себя всё спрашивал «Почему? Зачем?». Не знаю, может мне тогда показалось или, в самом деле, она ответила мне, мол, ты старик ничего изменить не сможешь, я всё равно соберу свой урожай, так что лучше и не мешай. Вот с тех пор, я и не вмешиваюсь, молча сижу, жду когда закончит своё дело. Приходит она не часто, но каждый раз я чувствую её приход. И каждый раз в мире воцаряется оглушающая тишина и время замедляется…
Вот и сегодня старик проснулся ещё до рассвета, умылся да и уселся на своё излюбленное место на ступенях дома с большой кружкой крепкого обжигающе горячего чая. Нравится старику наблюдать, как просыпается его сад. Как он сам сказал мне: «Я как будто каждый день наблюдаю таинство мироздания. Ты видел когда-нибудь рождение дня? Нет, не тогда, когда первые солнечные лучи коснутся неба, а с самого начала, когда ночная тьма начинает отступать ещё до первых рассветных лучей. Нет? Тогда я тебе расскажу, а ты, если захочешь увидеть это чудо своими глазами, оставайся у меня на ночлег, места хватит на двоих. Ты закрой глаза, сынок, покуда буду рассказывать, чтобы хоть на толику представить это чудо. Сначала птицы пробуждаются, поначалу-то робко щебечут, будто ждут поддержки от первых солнечных лучей. Пока вслушиваешься в робкий, приглушённый птичий щебет, глядишь уже на востоке, у самого горизонта, тонкая полоса просветлела. А там уж не зевай, не пропусти тот миг, когда первые солнечные лучи скользнут по горизонту. А потом уж и цветы мои начинают распускаться, и сад наполняется удивительным ароматом смеси запахов цветов и утренней росы. С каждой минутой этот нежный аромат становится всё насыщенней. Чем выше поднимается солнце, тем больше запахов смешивается. Часам к восьми утра, воздух уже наполнен ароматами сада, росы, луговых трав, да ветерок приносит ароматы из коровника, что на окраине хутора».
- Да, отец, умеешь ты «вкусно» рассказывать. Пожалуй, приму твоё приглашение, останусь на ночлег, уж очень сильно хочется увидеть всё своими глазами,
- Оставайся, сынок, оставайся, я тебя чаем вкусным с травками разными напою.
Я и остался, уж очень мне хотелось со стариком ещё поговорить Рассказчик он знатный, историй много знает, да и голос у него как будто гипнотизирует, такой у него проникновенный баритон.
Просидели мы со стариком на ступенях дома до глубокой темноты. Ночь успела, к тому времени как мы отправились набоковую, развесить на низком южном небе свои яркие гирлянды звёзд. Старик рассказывал про свои цветы, какие они разные, каждый со своим характером, будто живые люди. Рассказал, как решил завести себе цветник, как долго и трудно собирал такую богатую коллекцию. Старик всё говорил и говорил, ему подпевали сначала птицы, потом птичью песню подхватили сверчки и цикады. А я слушал, прихлебывал удивительно вкусный чай и только редко поддакивал старику. Я и сам не заметил, как начал клевать носом, только и сейчас не могу вспомнить, как добрался до кровати.
Проснулся я от аромата травяного чая. Ещё было темно, где-то вдалеке глухо ухали совы. Хоть я в эту ночь спал намного меньше, чем привык, но выспался, чувствовал себя бодрым и готовым к свершениям. Может секрет в чае, а может в удобном матрасе, набитом пахучими травами, а может в удивительно свежем воздухе, наполненном ароматами цветов. Наскоро умывшись и приведя себя в порядок, я принял из тёплых рук старика большую кружку ароматного горючего чая, и мы отправились, тихо переговариваясь, на ступени крыльца, встречать новый день. Поначалу всё было именно так, как и рассказывал накануне старик. Только сидя плечом к плечу, я нутром ощущал какое-то внутреннее напряжение старика. За миг до того момента, когда первые солнечные лучи коснулись горизонта, в саду воцарилась оглушающая тишина. Старик вздрогнул и стал напряженно вглядываться в сумеречную темноту сада. Проследив за его взглядом, я увидел в глубине сада ссутуленный тёмный силуэт. Чья-то тень уверенно двигалась в глубину сада. По всему было видно, человек точно знает свой маршрут, как будто уже не первый раз здесь бывал. Когда утренние сумерки почти развеялись, я смог разглядеть, что это очень старая женщина, но двигалась она легко, хотя и медленно. Казалось, что я вижу кадры фильма в замедленной съёмке.
То, что произошло потом, до глубины души ошеломило меня. Старуха с остервенением начала выдирать цветы из клумбы. Ломая тоненькие стебли молодых побегов, выдирая с корнем толстые сочные стебли зрелых цветов, потроша ещё не раскрытые бутоны и разбрасывая тут же лепестки. Я, было, дёрнулся остановить это мародёрство, но старик неожиданно твёрдой рукой остановил меня и заставил сесть на место. Не в силах произнести не слово, я лишь безмолвным взглядом смотрел на старика, вопрошая: «Почему?!?» Старик лишь полным боли и отчаянного бессилия взглядом смотрел мне в глаза. По его лицу текли слёзы, поникшие плечи показывали всю обречённость и неотвратимость происходящего. Всё, что я мог сделать, это обнять старика…
Не знаю, сколько времени мы так сидели, обнявшись, время тянулось как густая карамель. Старуха орудовала своими сухими, крючковатыми руками, разоряя сад старика. С каждым движением рук старухи «рана» в саду расширялась. Мне казалось, что старику «смерть» каждого цветка доставляет физическую боль. В какой-то момент старуха, оторвавшись от своего занятия, окинула взглядом разоренную клумбу, и удовлетворённо кивнув себе, направилась, дальше вглубь сада, к дальней калитке. Там всё ещё царствовали сумерки, из-за густых крон деревьев солнечные лучи ещё успели добраться до того места. Уже почти у самой калитки, старуха обернулась, ища взглядом глаза старика, улыбка растянула её старческие губы и где-то в глубине её глаз сверкнула безумная искра злорадства.
Спустя несколько часов, когда солнце уже почти стояло в зените, и мир снова наполнился звуками, я со стариком отправился к разорённой клумбе. То, что мы увидели - зрелище не для слабонервных. Комья земли вперемешку со стеблями и лепестками цветов ровным слоем покрывали одну из клумб. Старик тяжело опустился на колени перед клумбой, тихо плача и собирая дрожащими руками лепестки. А я лишь мог стоять рядом, сжимая кулаки до белых костяшек от бессильной злобы…
Уже в закатных лучах солнца, сидя на крыльце, старик мне поведал историю:
- Старуха эта уже не первый раз приходит. Каждый раз разоряет одну или несколько клумб. Когда она появилась первый раз, я попытался её остановить, но только я даже подойти к ней не смог. За несколько метров до неё, у меня как будто онемели ноги, налились свинцом, и руки не мог поднять. Я ей тогда даже слова не мог сказать, только про себя всё спрашивал «Почему? Зачем?». Не знаю, может мне тогда показалось или, в самом деле, она ответила мне, мол, ты старик ничего изменить не сможешь, я всё равно соберу свой урожай, так что лучше и не мешай. Вот с тех пор, я и не вмешиваюсь, молча сижу, жду когда закончит своё дело. Приходит она не часто, но каждый раз я чувствую её приход. И каждый раз в мире воцаряется оглушающая тишина и время замедляется…