Возможности vs желания
Интересно было наблюдать за летним псевдопатриотическим угаром в Русетии. Весной сам на сколько мог активничал, а ближе к концу июня вначале с неудовольствием, а потом хладнокровно признался сам себе, что то, о чем так долго говорили большевики, свершилось, - Новороссия как надежда на новый Русский Мир, пала.
На что обращает внимание человек прежде всего, если знакомится с чем-то новым? Конечно на то, что для него ближе и привычней, понятней. Именно сравнивая среди прочего какие-то знакомые мелкие детали на фоне общей новизны, и видя пусть и небольшие отличия от ставшего привычным, мы по этим, может быть не очевидным для других приметам, составляем свое суждение уже об общем.
Для меня примером такого узнавания стал видеоролик снятый со стороны ВСУ, когда колонна БТР, с вооруженными людьми на них, двигалась по шоссе и вяло постреливала в прилегающую к дороге зеленку. А когда в зеленке случился разрыв, то перед камерой открылось обширное пространство за этой ширмой в ленту посаженных деревьев, на котором угадывались всходы кукурузы, по которым весело каталась пара МТЗ с КРНами. По моим представлениям двух этих вещей в одном непрерывном кадре быть не могло от слова совсем. То есть, хоть парадоксом, хоть антиномой назови, но стрельба с БТР по зеленке, за которой поле и трактора, пропалывающие и подкармливающие кукурузу, не совмещались, никак. Что-то в этом кадре должно было быть не настоящим. Или патроны у ВСУшников, или поле с кукурузой, или трактористы в тракторах. А если все вместе было подлинным, то притворством становилось общепринятое объяснение всего происходящего.
В августе поговорив с переселенцами с Донбасса, я укрепился в своих подозрениях, которые, правда, на тот момент еще не переросли в понимание. Помимо расспросов, я предупредил беженцев, что в плане межличностного общения с местными, у них будут проблемы. Мой сопровождающий из местных понимающе хмыкнул, а беженцы непонимающе насторожились. Я же поняв, что свои опасения выдал за прогноз, постарался сгладить свои слова и успокоить их. Как оказалось впоследствии, мои опасения сбылись.
Местные от приезжих практически ничем не отличались, разве что в мелочах. Например, мать-одиночка из Снежного курила «Кент». Для местных «Кент» означал платежеспособность очень выше среднего и употребление дамой этого бренда, в её положении, в глазах моих земляков было нонсенсом. А она этого не замечала в упор. Меня развеселила просьба одного из беженцев о том, чтобы ему кто-нибудь «подогнал» кроссовки в терпимом состоянии для утренних пробежек. Он ни как не мог взять в толк, что в его просьбе смешного.
Прошла пара месяцев, и почти половина прибывших вернулась обратно домой. Почему? Потому что донецкое житие под страхом гибели и увечья от шальной мины или пули несопоставимо по сложности выживания в мирной, осенней, среднестатистической сибирской деревне. Как-то так.
Лишения терпят те, у кого есть лишнее. У Донбасса еще много лишнего. Идея жить хорошо и еще лучше не сможет объединить так, как объединяет идея жить. Сам по себе Донбасс оказался тем, кого пустили «на мясо», потому что откармливать население больше никто не хочет/не может, а своего заступника Яныка они скормили западенцам. В этом инфантильно травоядном состоянии донбассцы оказались настолько непривлекательны в качестве «актива», что их начали пинать как футбольный мяч, не видя в них никакого проку, все кто мог дотянуться ногой. К тому, что он вот так в одночасье превратился в обузу, Донбасс оказался не готов. В первую очередь ментально. Ближайшая зимовка должна в значительной мере исправить положение.
Ценность Донбасса, хотя бы для одной из сторон, в настоящий момент исчисляется не в миллионах тонн угля, а той степени остервенения, с которой этот уголь будут защищать-отвоевывать те, кто хочет жить за счет его добычи. А для того, что бы процесс окончательно не затух, оставят затравку, тлеющие угольки.
А если бы ввели войска? Ввели. Эффект незначительный. Вывели. Всё, тема закрыта.
Что дальше? Ничего. Совсем. Система с названием РФ на 2014 год выдала максимум из того, что может. Возможно, даже чуть более. Если попробует еще, то развалится, если не попробует, то развалится на год-два позже.
Вывод в целом оптимистичный. У нас есть все для того что бы стать лучше. Особенно это касается людей.
На что обращает внимание человек прежде всего, если знакомится с чем-то новым? Конечно на то, что для него ближе и привычней, понятней. Именно сравнивая среди прочего какие-то знакомые мелкие детали на фоне общей новизны, и видя пусть и небольшие отличия от ставшего привычным, мы по этим, может быть не очевидным для других приметам, составляем свое суждение уже об общем.
Для меня примером такого узнавания стал видеоролик снятый со стороны ВСУ, когда колонна БТР, с вооруженными людьми на них, двигалась по шоссе и вяло постреливала в прилегающую к дороге зеленку. А когда в зеленке случился разрыв, то перед камерой открылось обширное пространство за этой ширмой в ленту посаженных деревьев, на котором угадывались всходы кукурузы, по которым весело каталась пара МТЗ с КРНами. По моим представлениям двух этих вещей в одном непрерывном кадре быть не могло от слова совсем. То есть, хоть парадоксом, хоть антиномой назови, но стрельба с БТР по зеленке, за которой поле и трактора, пропалывающие и подкармливающие кукурузу, не совмещались, никак. Что-то в этом кадре должно было быть не настоящим. Или патроны у ВСУшников, или поле с кукурузой, или трактористы в тракторах. А если все вместе было подлинным, то притворством становилось общепринятое объяснение всего происходящего.
В августе поговорив с переселенцами с Донбасса, я укрепился в своих подозрениях, которые, правда, на тот момент еще не переросли в понимание. Помимо расспросов, я предупредил беженцев, что в плане межличностного общения с местными, у них будут проблемы. Мой сопровождающий из местных понимающе хмыкнул, а беженцы непонимающе насторожились. Я же поняв, что свои опасения выдал за прогноз, постарался сгладить свои слова и успокоить их. Как оказалось впоследствии, мои опасения сбылись.
Местные от приезжих практически ничем не отличались, разве что в мелочах. Например, мать-одиночка из Снежного курила «Кент». Для местных «Кент» означал платежеспособность очень выше среднего и употребление дамой этого бренда, в её положении, в глазах моих земляков было нонсенсом. А она этого не замечала в упор. Меня развеселила просьба одного из беженцев о том, чтобы ему кто-нибудь «подогнал» кроссовки в терпимом состоянии для утренних пробежек. Он ни как не мог взять в толк, что в его просьбе смешного.
Прошла пара месяцев, и почти половина прибывших вернулась обратно домой. Почему? Потому что донецкое житие под страхом гибели и увечья от шальной мины или пули несопоставимо по сложности выживания в мирной, осенней, среднестатистической сибирской деревне. Как-то так.
Лишения терпят те, у кого есть лишнее. У Донбасса еще много лишнего. Идея жить хорошо и еще лучше не сможет объединить так, как объединяет идея жить. Сам по себе Донбасс оказался тем, кого пустили «на мясо», потому что откармливать население больше никто не хочет/не может, а своего заступника Яныка они скормили западенцам. В этом инфантильно травоядном состоянии донбассцы оказались настолько непривлекательны в качестве «актива», что их начали пинать как футбольный мяч, не видя в них никакого проку, все кто мог дотянуться ногой. К тому, что он вот так в одночасье превратился в обузу, Донбасс оказался не готов. В первую очередь ментально. Ближайшая зимовка должна в значительной мере исправить положение.
Ценность Донбасса, хотя бы для одной из сторон, в настоящий момент исчисляется не в миллионах тонн угля, а той степени остервенения, с которой этот уголь будут защищать-отвоевывать те, кто хочет жить за счет его добычи. А для того, что бы процесс окончательно не затух, оставят затравку, тлеющие угольки.
А если бы ввели войска? Ввели. Эффект незначительный. Вывели. Всё, тема закрыта.
Что дальше? Ничего. Совсем. Система с названием РФ на 2014 год выдала максимум из того, что может. Возможно, даже чуть более. Если попробует еще, то развалится, если не попробует, то развалится на год-два позже.
Вывод в целом оптимистичный. У нас есть все для того что бы стать лучше. Особенно это касается людей.