про счастье
Нина с Ананасом прислали внезапный подарок, золотую сумку про смерть (вот такую):
Выйти в город в пальто-шинели с сумкой-смертью, добраться до Бернардинского кладбища, бродить там среди развалин и синих пролесков-сцилл, а на обратной дороге обнаружить, что посреди пасхальной пустыни (в городе по традиции всё закрыто, включая продуктовые магазины, о прочей языческой роскоши типа кофеен уже и не говорю), работает благословенный "Бальзак" с полуподпольными глинтвейнами, удобными стульями, которые возле входа на улице как бы просто так случайно стоят, и самое главное, туалетом (если рождественское чудо "сиротка на морозе не помер", то типичное пасхальное чудо "так и не обосцался никто"). Короче, всё это вместе (с сумкой на кладбище! глинтвейн! туалет!) оказалось счастьем такой сокрушительной силы, что я до сих пор слегка не в себе, но с положительной коннотацией - просто бесхозяйственно излучаю ликование в суровый пасхальный мир.
Как же мало мне надо для счастья. В беспредельном своём гедонизме я уникально суровый аскет.
Выйти в город в пальто-шинели с сумкой-смертью, добраться до Бернардинского кладбища, бродить там среди развалин и синих пролесков-сцилл, а на обратной дороге обнаружить, что посреди пасхальной пустыни (в городе по традиции всё закрыто, включая продуктовые магазины, о прочей языческой роскоши типа кофеен уже и не говорю), работает благословенный "Бальзак" с полуподпольными глинтвейнами, удобными стульями, которые возле входа на улице как бы просто так случайно стоят, и самое главное, туалетом (если рождественское чудо "сиротка на морозе не помер", то типичное пасхальное чудо "так и не обосцался никто"). Короче, всё это вместе (с сумкой на кладбище! глинтвейн! туалет!) оказалось счастьем такой сокрушительной силы, что я до сих пор слегка не в себе, но с положительной коннотацией - просто бесхозяйственно излучаю ликование в суровый пасхальный мир.
Как же мало мне надо для счастья. В беспредельном своём гедонизме я уникально суровый аскет.