И на марсе яблони
Эдо Ланг мёртв персонаж, но маркополо его живёт, в смысле, изобретённый им способ описания городов (типа: "У жителей города Халле черная кожа, и они ходят налегке, у путников, прибывающих в город Халле с востока и запада, белая кожа, и они волокут за собой чемоданы на колесах. А говорят они все не по-нашему"; "Жители Чешских Будейовиц растут вдоль дорог подобно большим грибам. А изо рта у них идет дым", и так далее) - по-прежнему кажется мне наилучшим из возможных, но жизнь буйноборода и в глечик не лизэ не помещается в него.
Утром (в 14:30 утра) четверга у меня был прекрасный шанс записать: "В городе Варне водятся Ангелы Ада, они ездят по проспектам неторопливо, чинно взрёвывая своими Харлеями, а на головах у них серебряные тазы", - поставить точку и закрыть блокнот с чувством глубокого эстетического удовлетворения, но едва Ангелы Ада и сопровождающая их (чтобы заинек не обидели) полиция скрылись из вида, как справа по борту моего батискафа обнаружились кусты, в кустах сидели шаманы и били в бубны; я не настолько дух, чтобы вотпрямсразу заклясться, но нервы у меня не железные сразу появилось, чего ещё записать, а потом мы пошли на рынок за помидорами, и понеслось. С тех пор мой невидимый внутренний блокнот не закрывается ни на миг, а жизнь всё происходит и происходит, спасу от неё нет. Да и не надо, положа руку на сердце, зачем мне какой-то дурацкий спас, когда тут везде Чёрное море, которое троллит меня на закате, прикидываясь молочно-белым, как Куршский залив, а всё остальное время просто есть, и этого достаточно, чтобы больше никогда ни от чего не спасаться, ни при каких обстоятельствах, низачем.
В пятницу же (то есть, в минувшем уже сегодня) мы решили залить это горькое горюшко методом бытового пьянства на пляже, настолько удалённом от всего сразу, что можно сказать, вообще нигде, но телефоны в этом нигде всё равно работают, поэтому в разгар бытового пьянства мне пришло сообщение от друга Р., которая обнаружила в одном из палисадников сурового балтийского северного города Вильнюса суровый балтийский северный ананас. Он вырос там на грядке, в смысле, на клумбе. Это выглядит так (спасибо другу Р. за картинку):
Вот стоит буквально на пару дней уехать из города, как сразу наступает тёмное время суток, все становятся по команде "вольно" и вон чего творят.
Утром (в 14:30 утра) четверга у меня был прекрасный шанс записать: "В городе Варне водятся Ангелы Ада, они ездят по проспектам неторопливо, чинно взрёвывая своими Харлеями, а на головах у них серебряные тазы", - поставить точку и закрыть блокнот с чувством глубокого эстетического удовлетворения, но едва Ангелы Ада и сопровождающая их (чтобы заинек не обидели) полиция скрылись из вида, как справа по борту моего батискафа обнаружились кусты, в кустах сидели шаманы и били в бубны; я не настолько дух, чтобы вотпрямсразу заклясться, но нервы у меня не железные сразу появилось, чего ещё записать, а потом мы пошли на рынок за помидорами, и понеслось. С тех пор мой невидимый внутренний блокнот не закрывается ни на миг, а жизнь всё происходит и происходит, спасу от неё нет. Да и не надо, положа руку на сердце, зачем мне какой-то дурацкий спас, когда тут везде Чёрное море, которое троллит меня на закате, прикидываясь молочно-белым, как Куршский залив, а всё остальное время просто есть, и этого достаточно, чтобы больше никогда ни от чего не спасаться, ни при каких обстоятельствах, низачем.
В пятницу же (то есть, в минувшем уже сегодня) мы решили залить это горькое горюшко методом бытового пьянства на пляже, настолько удалённом от всего сразу, что можно сказать, вообще нигде, но телефоны в этом нигде всё равно работают, поэтому в разгар бытового пьянства мне пришло сообщение от друга Р., которая обнаружила в одном из палисадников сурового балтийского северного города Вильнюса суровый балтийский северный ананас. Он вырос там на грядке, в смысле, на клумбе. Это выглядит так (спасибо другу Р. за картинку):
Вот стоит буквально на пару дней уехать из города, как сразу наступает тёмное время суток, все становятся по команде "вольно" и вон чего творят.