108 дней, день 106
"Недотрога" - последний, незаконченный, точнее, едва начатый роман Грина, работать над которым он почти не мог из-за болезни. Ну или заболел и умер из-за невозможности работать над романом, в этом деле никогда не знаешь, где причина, а где следствие.
Судя по воспоминаниям его жены Нины, "недотрога" - это не только название цветка, подробно описанного Грином в рабочем блокноте, но так и не успевшего попасть в книгу, но и определение, которое Грин нашел для некоторой породы людей, к которой и сам, безусловно, относился. "Эти люди с обостренной душевной чувствительностью и любовью ко всему истинно красивому, чистому и справедливому настолько привыкают таить в себе все чувства, что они редко заметны окружающим. И лишь гибель их может иногда косвенно указать на пережитые ими страдания", - так пересказывает слова покойного мужа Нина Грин. Это описание мне кажется неудачным, определение "недотрога" - еще более неудачным. Но сформулировать лучше я не могу, хотя уже несколько дней над этим думаю.
Мне кажется, штука в том, что Грин взялся говорить о некоторых вещах, находящихся вообще за пределами возможностей языка. А за пределами языка обычно находятся предметы и явления, не помещающиеся (плохо помещающиеся) в сознание носителей языка.
Скажем так, должна накопиться некоторая критическая масса сознаний, способных вместить явление. После этого непременно отыскиваются способы о нем (явлении) говорить. Грин просто очень уж рано озадачился темой "недотрог". Строго говоря, сейчас тоже еще рано, тема фундаментального отличия некоторых людей от своих соплеменников не может пока проговариваться спокойно и взвешенно, потому что с одной стороны этому мешает лживая идея всеобщего равенства, а с другой - тупые и подлые вариации на тему фашизма. И все понимают, что в эту сторону не то что плыть, даже смотреть нежелательно. Там Сцилла с Харибдой, шансов - ноль.
Один мой друг, скажем так, имеющий вполне практическое представление о некоторых интересных процессах и опыт деятельного участия в них (блин! на такой случай есть нормальное человеческое слово "колдун", но мы же тут все разумные взрослые люди, дааа?) - так вот, он говорит, что будущее приходит через совершенно конкретных людей. То есть, всегда рождается какое-то число людей, чье сознание устроено совершенно как среднестатистическое сознание человека далекого будущего. Оно (сознание это) не то чтобы "хорошее" или "плохое", оно просто совсем другое, возможное только на следующей ступени эволюции.
Ну то есть. Кто-то должен приходить в будущий лагерь первым, ставить палатки, собирать хворост и греть воду на чай - в идеале. На практике обычно оказывается, что кто-то должен приходить первым, убеждаться, что тут водятся ядовитые пауки и тигры и, храбро посражавшись какое-то время, погибнуть. Расчистив, впрочем, крошечный участок площадью, предположим, полметра на двадцать сантиметров. И убив дюжину ядовитых тигров с пауками. Ну или не убив, как получится.
Нельзя сказать, что этот подвиг чувствительно облегчит жизнь тем, кто придет следом. Они, скорее всего, тоже будут жить трудно, зато недолго, истребят пару пауков и погибнут в схватке с невесть откуда взявшейся гигантской жабой, обороняя свой квадратный метр расчищенной под стоянку земли.
Какое-то время все так и идет. Но наступает переломный момент, когда сумма расчищенных участков становится необозримым пространством, а ядовитых тигров с жабами и пауками заносят в Красную книгу, и ученые начинают пляски с бубнами вокруг этих вредоносных, но таких редких видов.
Вот примерно так и наступает будущее, по версии моего мудрого друга.
С другой стороны, а как оно еще может наступать.
Я хочу сказать, что Алексанру Грину было в сто раз труднее, чем нам (с другом и еще некоторыми коллегами). Потому что когда он пришел, общая площадь расчищенных под будущую стоянку участков не превышала квадратного сантиметра. А жабы с пауками не просто водились, а лежали на земле слоями, как торт Наполеон. А у нас расчищено метра полтора примерно, и ядовитых тигров всего один нетолстый слой остался. Не о чем говорить вообще.
Ничего удивительного, что Грин не смог написать роман "Недотрога". Но совершенно поразительно, что он все-таки оставил нам несколько страниц, написанных торопливо, нуждающихся в правке, но какая разница, даже их, по идее, быть не могло.
Там, понимаете что. Там даже на этом небольшом участке более-менее готового текста гриновские "недотроги" дают деятельный, адекватный отпор злу, спокойно признавая его злом и спокойно же не желая иметь с ним дела - любой ценой. И у них все получается. Мясник бежит от револьвера, направленного на него потенциальной жертвой, старуха-сводня гибнет как бы от несчастного случая, наказанная судьбой, принявшей облик кота, Гуд, отрубивший ноги птице, сам гибнет от топора Дегжа.
И самое главное. Давая деятельный отпор злу, гриновские персонажи не становятся злом, вот в чем фокус. И это Грин успел показать читателю более чем наглядно - в романе, который не то что не закончил, а так толком и не начал писать.
Судя по воспоминаниям его жены Нины, "недотрога" - это не только название цветка, подробно описанного Грином в рабочем блокноте, но так и не успевшего попасть в книгу, но и определение, которое Грин нашел для некоторой породы людей, к которой и сам, безусловно, относился. "Эти люди с обостренной душевной чувствительностью и любовью ко всему истинно красивому, чистому и справедливому настолько привыкают таить в себе все чувства, что они редко заметны окружающим. И лишь гибель их может иногда косвенно указать на пережитые ими страдания", - так пересказывает слова покойного мужа Нина Грин. Это описание мне кажется неудачным, определение "недотрога" - еще более неудачным. Но сформулировать лучше я не могу, хотя уже несколько дней над этим думаю.
Мне кажется, штука в том, что Грин взялся говорить о некоторых вещах, находящихся вообще за пределами возможностей языка. А за пределами языка обычно находятся предметы и явления, не помещающиеся (плохо помещающиеся) в сознание носителей языка.
Скажем так, должна накопиться некоторая критическая масса сознаний, способных вместить явление. После этого непременно отыскиваются способы о нем (явлении) говорить. Грин просто очень уж рано озадачился темой "недотрог". Строго говоря, сейчас тоже еще рано, тема фундаментального отличия некоторых людей от своих соплеменников не может пока проговариваться спокойно и взвешенно, потому что с одной стороны этому мешает лживая идея всеобщего равенства, а с другой - тупые и подлые вариации на тему фашизма. И все понимают, что в эту сторону не то что плыть, даже смотреть нежелательно. Там Сцилла с Харибдой, шансов - ноль.
Один мой друг, скажем так, имеющий вполне практическое представление о некоторых интересных процессах и опыт деятельного участия в них (блин! на такой случай есть нормальное человеческое слово "колдун", но мы же тут все разумные взрослые люди, дааа?) - так вот, он говорит, что будущее приходит через совершенно конкретных людей. То есть, всегда рождается какое-то число людей, чье сознание устроено совершенно как среднестатистическое сознание человека далекого будущего. Оно (сознание это) не то чтобы "хорошее" или "плохое", оно просто совсем другое, возможное только на следующей ступени эволюции.
Ну то есть. Кто-то должен приходить в будущий лагерь первым, ставить палатки, собирать хворост и греть воду на чай - в идеале. На практике обычно оказывается, что кто-то должен приходить первым, убеждаться, что тут водятся ядовитые пауки и тигры и, храбро посражавшись какое-то время, погибнуть. Расчистив, впрочем, крошечный участок площадью, предположим, полметра на двадцать сантиметров. И убив дюжину ядовитых тигров с пауками. Ну или не убив, как получится.
Нельзя сказать, что этот подвиг чувствительно облегчит жизнь тем, кто придет следом. Они, скорее всего, тоже будут жить трудно, зато недолго, истребят пару пауков и погибнут в схватке с невесть откуда взявшейся гигантской жабой, обороняя свой квадратный метр расчищенной под стоянку земли.
Какое-то время все так и идет. Но наступает переломный момент, когда сумма расчищенных участков становится необозримым пространством, а ядовитых тигров с жабами и пауками заносят в Красную книгу, и ученые начинают пляски с бубнами вокруг этих вредоносных, но таких редких видов.
Вот примерно так и наступает будущее, по версии моего мудрого друга.
С другой стороны, а как оно еще может наступать.
Я хочу сказать, что Алексанру Грину было в сто раз труднее, чем нам (с другом и еще некоторыми коллегами). Потому что когда он пришел, общая площадь расчищенных под будущую стоянку участков не превышала квадратного сантиметра. А жабы с пауками не просто водились, а лежали на земле слоями, как торт Наполеон. А у нас расчищено метра полтора примерно, и ядовитых тигров всего один нетолстый слой остался. Не о чем говорить вообще.
Ничего удивительного, что Грин не смог написать роман "Недотрога". Но совершенно поразительно, что он все-таки оставил нам несколько страниц, написанных торопливо, нуждающихся в правке, но какая разница, даже их, по идее, быть не могло.
Там, понимаете что. Там даже на этом небольшом участке более-менее готового текста гриновские "недотроги" дают деятельный, адекватный отпор злу, спокойно признавая его злом и спокойно же не желая иметь с ним дела - любой ценой. И у них все получается. Мясник бежит от револьвера, направленного на него потенциальной жертвой, старуха-сводня гибнет как бы от несчастного случая, наказанная судьбой, принявшей облик кота, Гуд, отрубивший ноги птице, сам гибнет от топора Дегжа.
И самое главное. Давая деятельный отпор злу, гриновские персонажи не становятся злом, вот в чем фокус. И это Грин успел показать читателю более чем наглядно - в романе, который не то что не закончил, а так толком и не начал писать.