все живое

[chingizid]

Некоторые (очень немногие, вряд ли больше пары десятков) журналы мне доводилось читать вглубь, вернее, из глубины, со дня основания, и в процессе такого чтения всякий раз узнаешь поразительные вещи, причем не столько о конкретном человеке, сколько о путях развития и упадка человеческого духа и еще о собственной неведомо откуда (и так некстати) взявшейся способности любить все живое; на каком-то этапе обремененности знаниями такого рода, хочется не то чтобы умереть, спасая человечество, скорее просто оказаться у всякого, без единого исключения, смертного ложа, держать за руку каждого, чей путь окончен, утешать байками, в которых будет гораздо больше правды, чем способен вместить живой организм, а умирающему в самый раз. Это, я отдаю себе отчет, только выглядит воспалением милосердия и братской любви, а на самом деле очень эгоистическое желание. Просто до чертиков надоело жить в мире, где почти нет ни деятельного утешения, ни даже внятного обещания его в финале, и люди вынуждены утешать себя сами - при том, что этого почти никто толком не умеет, и вместо утешения выходит оглушение. Все равно что трезвому в пьяной компании сидеть - поначалу забавно, потом бесит, потом на какое-то время перенимаешь общее состояние, потом выходишь из него, и бесит еще сильнее, потом бегаешь с мокрым полотенцем, пытаясь протрезвить хоть кого-то, а потом просто устаешь и начинаешь оглядываться - где тут у нас выход. Можно предельно ограничить круг общения, это вообще не вопрос, можно запереться в башне из слоновой кости, причем в экологически чистой башне, при строительстве которой не пострадал ни один слон, можно бесконечно говорить с воображаемым другом, не препятствуя случайным свидетелям подслушивать, и даже почти верить, что ваши с воображаемым другом усилия изменят мир (а они, кстати, изменят, вопрос, насколько заметны будут изменения, и ответ на этот вопрос лишен избыточного оптимизма). Да много чего можно, просто довольно глупо не осознавать, что быть живым человеком на этой прекрасной земле означает являться частью общего контекста, сформированного при активном участии оглушенных, просто потому что их гораздо больше. И будучи частью этого контекста, о чем еще и мечтать, кроме как стать добрым швейцаром на выходе, который поможет надеть пальто, выслушает последние пьяные жалобы, утешит, пообещает, что все будет хорошо, и вызовет такси.

Это наверное удивительно и почти дико звучит в моих устах (даже для меня удивительно и почти дико), но каждым моим поступком, каждым жестом, каждым словом движет любовь, которая больше меня. И эта моя любовь все еще слишком прагматична.
Вообще-то, довольно смешно - если отвлечься и посмотреть со стороны.