Истоки
В институте у меня была подруга, которая на всех языках, включая русский, говорила с испанским акцентом. Она знала семь диалектов, и её часто принимали за свою и чилийцы, и никарагуанцы. Она божественно играла на гитаре и пела революционные испанские песни. Все свои впечатляющие навыки она приобрела, не взяв абсолютно ни одного урока, а просто тесно и интимно общаясь в общаге с юношами с «пылающего континента». А ещё у неё была навязчивая идея.
Как-то раз мы сварили кастрюлю сахара и устроили эпиляцию под портвейн в качестве анестезии. А что ещё так способствует девичьим разговорам по душам, как не совместное наведение красоты и дешёвое пойло?
- Бики, ты сексуально запущенная, - как всегда начала она, а я уже знала, что последует дальше. Мол, студенческие годы через месяц закончатся навсегда, и нужно сделать последние дни незабываемыми, а для этого мне просто необходимо….самипонимаетечто.
В Гидропарке она познакомилась с кубинцами из Института Гражданской Авиации, и моё жертвоприношение было назначено на четверг, но во вторник я провалилась в шахту - в бурный и никуда не ведущий роман с сыном бастующего йоркского горняка.
В родной город я вернулась молодым дипломированным специалистом, но в латиноамериканском плане всё ещё оставалась девственно-чистой, как вершины Сьерра-Невада. Душа моя, как у нелюбимой Наташи Ростовой, была переполнена силами любви. Латиноамериканской любви. Поэтому прямо с поезда я пошла не в гороно, а на подготовительный фак. для иностранцев. Меня взяли переводчиком, и я стала ждать.
Африканцы, арабы, встреча их на вокзале, медосмотры, идеологически выдержанные казённые речи декана и замов. Потом приехал никарагуанский «колхоз». Они бестолково галдели, были большеротыми, низкорослыми и наверняка только что вылезли из окопов. Не то, не то…
В тот сентябрьский день я переступила порог ещё не ставшего дорогим факультета и сразу поняла, что произошло что-то важное. Преподы шептались, пили валерьянку, а то и что другое, украдкой курили в туалете, а до меня долетали обрывки фраз «…колумбийцы…намучаемся мы с ними…», «…уже с первого дня борзеют...», «… но умные, тесты написали хорошо…». И я сразу почувствовала, как в душном, пыльном помещении с наглухо заколоченными окнами кто-то расковырял маленькую щёлочку, и туда стал сочиться вкусный, хрустящий воздух, постепенно вытесняя затхлость африканского стукачества и амбре арабского самолюбования.
Колумбийцев было трое. Загадочный Дуке Муньос с рыжими мефистофельскими кудрями, построительный интеллектуал Хайро и прожигатель жизни Оскар. Через несколько лет Дуке Муньоса убьёт в Берлине колумбийская мафия. Про Хайро я уже писала и напишу ещё, а здесь скажу только, что две недели назад мы, как мушкетёры двадцать лет спустя, сидели на крыльце его дома в Виллависенсио, и он рассказывал, что влюбился с первого взгляда. А я, я тогда втюрилась, как плоскогрудая семиклассница в самого популярного брейкера и диджея из 10-А, ещё ДО ТОГО как его увидела. "Ну почему ты всегда во всём должна меня превосходить?" - спросил он.
Оскар был знаменит, в частности, фразой: «Игорь, надень чтаны! Ко мне перебодчик причла!» А однажды зам.декана «Базилий Григоробич» читал ему лекции на морально-нравственные темы, потому что молодой колумбийский коммунист 22 лет от роду, о ужас!, не заночевал в общежитии. «Оскар, а Вы знаете, что после некоторых девушек в больницы попадают с интересными болезнями?» Я прилежно переводила, переглядываясь с «нерадивым студентом из Колумбии», потому что накануне все трое остались у меня после бурного празднования моего Дня Рождения. «Нэт! Мои дебОчки нэ такие, карочие!»
С годами он обзавёлся женой, детьми и учёной степенью, стал «почесною людиною» и профессором в одном из университетов самой интеллектуальной столицы мира. Я собиралась в Колумбию и думала, что неплохо было бы каким-то образом вычислить Оскара, чтобы гулять по Боготе, пить и hablar mierda. Но он проявил инициативу сам и положил начало моему девятидневному колумбийскому минимарафону с максимумом выпивки и минимумом сна.
Далее я расскажу про других колумбийских персонажей.
Как-то раз мы сварили кастрюлю сахара и устроили эпиляцию под портвейн в качестве анестезии. А что ещё так способствует девичьим разговорам по душам, как не совместное наведение красоты и дешёвое пойло?
- Бики, ты сексуально запущенная, - как всегда начала она, а я уже знала, что последует дальше. Мол, студенческие годы через месяц закончатся навсегда, и нужно сделать последние дни незабываемыми, а для этого мне просто необходимо….самипонимаетечто.
В Гидропарке она познакомилась с кубинцами из Института Гражданской Авиации, и моё жертвоприношение было назначено на четверг, но во вторник я провалилась в шахту - в бурный и никуда не ведущий роман с сыном бастующего йоркского горняка.
В родной город я вернулась молодым дипломированным специалистом, но в латиноамериканском плане всё ещё оставалась девственно-чистой, как вершины Сьерра-Невада. Душа моя, как у нелюбимой Наташи Ростовой, была переполнена силами любви. Латиноамериканской любви. Поэтому прямо с поезда я пошла не в гороно, а на подготовительный фак. для иностранцев. Меня взяли переводчиком, и я стала ждать.
Африканцы, арабы, встреча их на вокзале, медосмотры, идеологически выдержанные казённые речи декана и замов. Потом приехал никарагуанский «колхоз». Они бестолково галдели, были большеротыми, низкорослыми и наверняка только что вылезли из окопов. Не то, не то…
В тот сентябрьский день я переступила порог ещё не ставшего дорогим факультета и сразу поняла, что произошло что-то важное. Преподы шептались, пили валерьянку, а то и что другое, украдкой курили в туалете, а до меня долетали обрывки фраз «…колумбийцы…намучаемся мы с ними…», «…уже с первого дня борзеют...», «… но умные, тесты написали хорошо…». И я сразу почувствовала, как в душном, пыльном помещении с наглухо заколоченными окнами кто-то расковырял маленькую щёлочку, и туда стал сочиться вкусный, хрустящий воздух, постепенно вытесняя затхлость африканского стукачества и амбре арабского самолюбования.
Колумбийцев было трое. Загадочный Дуке Муньос с рыжими мефистофельскими кудрями, построительный интеллектуал Хайро и прожигатель жизни Оскар. Через несколько лет Дуке Муньоса убьёт в Берлине колумбийская мафия. Про Хайро я уже писала и напишу ещё, а здесь скажу только, что две недели назад мы, как мушкетёры двадцать лет спустя, сидели на крыльце его дома в Виллависенсио, и он рассказывал, что влюбился с первого взгляда. А я, я тогда втюрилась, как плоскогрудая семиклассница в самого популярного брейкера и диджея из 10-А, ещё ДО ТОГО как его увидела. "Ну почему ты всегда во всём должна меня превосходить?" - спросил он.
Оскар был знаменит, в частности, фразой: «Игорь, надень чтаны! Ко мне перебодчик причла!» А однажды зам.декана «Базилий Григоробич» читал ему лекции на морально-нравственные темы, потому что молодой колумбийский коммунист 22 лет от роду, о ужас!, не заночевал в общежитии. «Оскар, а Вы знаете, что после некоторых девушек в больницы попадают с интересными болезнями?» Я прилежно переводила, переглядываясь с «нерадивым студентом из Колумбии», потому что накануне все трое остались у меня после бурного празднования моего Дня Рождения. «Нэт! Мои дебОчки нэ такие, карочие!»
С годами он обзавёлся женой, детьми и учёной степенью, стал «почесною людиною» и профессором в одном из университетов самой интеллектуальной столицы мира. Я собиралась в Колумбию и думала, что неплохо было бы каким-то образом вычислить Оскара, чтобы гулять по Боготе, пить и hablar mierda. Но он проявил инициативу сам и положил начало моему девятидневному колумбийскому минимарафону с максимумом выпивки и минимумом сна.
Далее я расскажу про других колумбийских персонажей.