"А чи знаєте ви, куме, як грінгос називають бізона? Бай-зен!"
Среднестатистический гринго одет во что-то чёрно-серое типа костюм от Армани, калоши или куртку Northface. Его собственное северное лицо «зайковато» и миролюбиво. Среднестатистический гринго спиритуален, медитативен и бледнолиц. Его светлые глаза на заспанном лице выражают… не выражают ничего, только ухоженная рука сжимает металлическую кружку с кофеинящим кровь напитком. Но под слоями плотного хлопка, тонкой шерсти и пуха водоплавающих птиц скрывается дикая натура пионера, ковбоя и золотоискателя. Страшно подумать, чего можно ожидать от человека с такой генетической памятью - спонтанной поездки в Милуоки или танцев на баре!
Национальный Парк Йеллоустоун - по духу настоящий гринго. Он спиритуален, медитативен и пасторален. Он наполнен тихой музыкой, шелестом, журчанием , перезвоном, велюром, плюшем и монотонностью. Он флегматичен, как большеголовые бизоны, что бродят здесь ещё с доисторических времён. Но когда-то очень-очень давно, сотни тысяч лет назад, здесь произошёл самый натуральный «большой взрыв», и истинный Йеллоустоун бурлит огромным подземным вулканом, леса горят, реки текут как им вздумается, гейзеры плюют в лицо, а бизоны слушают оперу.
Мы возвращались с геологического шоу. Лес плотно сомкнул чёрный занавес из обгоревших стволов, рампа заката посылала последний малиновый луч, в машине играл Россини, и отставший от стада бизон-меломан , не мигая, смотрел на нас прямо через лобовое стекло. Он был бы похож на дьявола, если бы не дурное выражение глаз...
Национальный Парк Йеллоустоун - по духу настоящий гринго. Он спиритуален, медитативен и пасторален. Он наполнен тихой музыкой, шелестом, журчанием , перезвоном, велюром, плюшем и монотонностью. Он флегматичен, как большеголовые бизоны, что бродят здесь ещё с доисторических времён. Но когда-то очень-очень давно, сотни тысяч лет назад, здесь произошёл самый натуральный «большой взрыв», и истинный Йеллоустоун бурлит огромным подземным вулканом, леса горят, реки текут как им вздумается, гейзеры плюют в лицо, а бизоны слушают оперу.
Мы возвращались с геологического шоу. Лес плотно сомкнул чёрный занавес из обгоревших стволов, рампа заката посылала последний малиновый луч, в машине играл Россини, и отставший от стада бизон-меломан , не мигая, смотрел на нас прямо через лобовое стекло. Он был бы похож на дьявола, если бы не дурное выражение глаз...