О нашей экономике, политике и будущем сквозь призму экономической программы Яблока.
Программа "Земля-Дома-Дороги" позиционируется как "концепция выхода из кризиса и экономического роста". Любая антикризисная программа должна начинаться с анализа причин кризиса. Такого анализа в данном случае мы не видим. Поэтому прежде, чем говорить о программе, стоит сказать об истоках "кризиса".
Программа была озвучена в начале 2009 и была, по-видимому, реакцией на мировой кризис 2007-2009. Кризис имел внешнюю природу и задел Россию в основном через нефтяные цены. Т.е. в очередной раз показал глубину сырьевой зависимости страны. Проблема это не только российская. Экономики всех крупных экспортеров нефти испытывают структурную и институциональную деградацию, а при стагнации сырьевых доходов еще и падение темпов роста.
Существует два основных объяснения: макроэкономическое и институциональное. Первое - теория "Голландской Болезни" (ГБ) строится на теореме Рыбчинского и модели быстро растущего сектора малой открытой экономики. Институциональное - на том, что законы не те, и власть мышей не ловит.
Теория ГБ объясняет ситуацию тем, что сырьевой рост приводит к разделению экономики на три сектора: сверхуспешный сырьевой, относительно благополучный сервисный (non-tradable, неторгуемый, защищенный от внешней конкуренции) и неконкурентоспособный открытый (tradable, торгуемый, конкурирующий с внешними производителями).
К последнему относится практически вся технологоемкая промышленность. Ее неконкурентоспособность объясняется оттоком ресурсов в более рентабельные сектора и удорожанием производства вследствие роста курса национальной валюты.
Самое простое и адекватное объяснение на взгляд автора - теория сравнительных преимуществ Рикардо. Товары, стоимость производства которых в стране ниже мировых цен, имеют преимущества. Преимущества нефтегазовой отрасли связаны с огромным разрывом между мировыми ценами и стоимостью производства. Разница между этими величинами составляет природную ренту, погоня за которой смещает экономические интересы и критерии.
При себестоимости добычи нефти $10 и цене $70 любые товары дешевле обменять на нефть, чем производить в стране. Никакие технологии не могут конкурировать с халявой (природной рентой).
В этом причина неконкурентоспособности технологических отраслей. Экспорт нефти и газа повышает курс рубля настолько, что открытый сектор оказывается убыточным.
Подход дает результаты близкие теории ГБ, но в качестве движущей силы вместо "быстрого роста сектора" использует его основную причину - преимущества (сверхрентабельность), мерой которых служит рента. Это существенно расширяет область определения. Правда, не описывает поведение сервисного сектора.
Некоторые высоколобые теоретики не жалуют этот подход по причине простоты и "отсталости". Однако наследие Рикардо остается одной из наименее спорных частей экономической науки.
Россия полностью вписывается в эту модель. Индекс эффективного реального курса достиг максимума в 2013 г. и составил относительно 1999г. 2.23. В такой пропорции подорожали отечественные товары и факторы производства относительно мировых цен с 1999г. Среднее индекса за 2010-2018гг. составляет 1.99[1].
Сырьевые доходы определяют ВВП России. Доходы растут - ВВП растет. Доходы падают - падает ВВП. Все внутрироссийские кризисы, включая развал Союза, связаны с падением нефтяных котировок. Корреляция между ВВП России в постоянных ценах и ценами брент на временном отрезке 1992-2015 составляет 0.92, а в текущих доларовых - 0.98.
В пользу данного подхода говорит распределение по отраслям отечественных миллиардеров. Все они концентрируются в сырьевом, околосырьевом (металлургия) и сервисном секторах. Нет у нас электронных, автомобильных, аэрокосмических королей.
Тем не менее, существует достаточно сторонников институционального подхода, считающих, что "институты играют определяющую роль в развитии"[2], и ставящие их в сущности выше объективных условий. Они предпочитают говорить не о ГБ, а о «проклятии ресурсов», которое состоит не в структурной деградации, а в замедлении роста.
Сторонникам этого направления институты представляются не формой приспособления экономики к объективным экономическим условиям, а способом создания этих условий. И основным способом служит законотворческая и управленческая деятельность властей. В советское время сказали бы: "чистой воды идеализм".
Их аргументы сводятся к тому, что больше всего страдают от проклятия слаборазвитые страны. Ресурсоизбыточные страны с развитыми институтами ресурсному проклятию неподвержены.
Это слабые аргументы. Существует достаточно свидетельств, структурной деградации развитых стран. Темпы ее хорошо коррелируют с уровнем ренты в сырьевом экспорте.
Фокус в том, что уровень ренты в развитых странах на порядок ниже, чем у действительно рентных экономик, а масштабы экономики на порядок больше. Волею судеб добыча на месторождениях развитых стран оказалось значительно дороже. Следовательно, ренты меньше. У Англии - 1% ВВП, у Нидерландов - 0.8, у Норвегии - 5.9%, у России - 13, у Саудовской Аравии - 41, у Кувейта - 45 (1970-2015). Т.е. действующего вещества для подрыва экономической механики маловато.
В 2013 г. Явлинский посвятил этой теме работу "Прозрачность как путь к диверсификации" (Ведомости, 13.02.2013). В ней признается сырьевая зависимость и предлагаются способы избавления. «Причины того, что диверсификации не происходит, ... - это все-таки то, что условно (и часто иносказательно) называют «неблагоприятным деловым климатом».
«Другая причина ... - то, что сырьевой сектор и обслуживающие его предприятия создают в России самые благоприятные, исключительные условия для получения особо крупных доходов, и эта ситуация не меняется на протяжении всей двадцатилетней истории «новой России».
"Исключительные условия" - некоторое преувеличение, судя по тому, что доля налогов в цене нефти и нефтепродуктов в разы выше, чем в остальной экономике. Но отношение к нему естественно более осторожное, как к курице, несущей золотые яйца, на фоне других кур.
Среди средств борьбы Программа предлагает административные и финансовые ограничения, особые требования к прозрачности сырьевого и финансового бизнеса. Собственно экономические (стоимостные) причины не упоминаются. Подход, нетрудно заметить, строго институциональный.
Однако, если отрасль работает в одинаковых экономических условиях с другими, непонятно зачем ей особые условия контроля. Не является ли это неявным признанием аномальной рентабельности?
Глубокую дифференциацию конкурентоспособности разных секторов Российской экономики трудно объяснить различиями в инвестиционном климате. След стоимостных различий разных отраслей и неравновесности системы в целом слишком очевиден.
Кроме сугубо ресурсных рентабельны энергоемкие отрасли первого передела, такие как металлургия и производство удобрений, успешность которых связана с ресурсоинтенсивностью и низкими внутренними ценами на энергоносители.
Успешна зерновая составляющая сельского хозяйства, связанная с дешевизной земли, моторного топлива и государственными дотациями. В тоже время более капитало- и трудоинтенсивные молочная, мясная, отчасти овощная подотрасли до введения контрсанкций проигрывали импорту. Запрет на импорт сыров поднял их цены практически вдвое при резком падении качества. Это показывает контраст стоимости производства "там" и "здесь".
Благополучен сервисный сектор. Растет ритейл, банки, строительство, связь. В той, разумеется, мере, которую позволяют доходы населения и бизнеса, формируемые преимущественно в рентабельных производственных отраслях. Строительная отрасль чутко реагирует на изменение платежеспособного спроса населения и крупные государственные и корпоративные заказы. Ограниченность рынка границами страны и доходами населения определяет пределы роста.
Надо понимать: сервисный сектор это прислуга. Не заработав на штаны, прислугу не нанимают. Работая прислугой, на прислугу не заработаешь - сервисный сектор не может развиваться на своей собственной основе. Он только прокручивает доходы открытого сектора с некоторым мультипликатором. У нас это сырьевые и другие ресурссоинтенсивные отрасли. Для устойчивого роста надо поднимать отрасли, которые "зарабатывают на штаны" (поднимают производительность труда) без сырья. Рост на базе невоспроизводимых ресурсов априори ограничен.
Открытый сектор продолжает последовательную деградацию. Доля высоко- и среднетехнологической продукции в экспорте составила в среднем 9,3% в 90-х, 6,4% в 0-х, 4,6% в 10-х. Большая его часть (аэрокосмическая отрасль, судостроение, военка) висит на бюджете. Какая-то часть растет на жестком административном выдавливании внешних конкурентов (фарма, электроника, отчасти автомобилестроение), часто в ущерб интересам потребителей. В автомобильной промышленности падет доля стоимости, создаваемой в стране. И т.д. Эти секторальные различия показывают бессмысленность объяснения ситуации "инвестиционным климатом".
Я приношу извинения за столь длинное вступление, но этот анализ причин экономического кризиса (обернувшегося головокружительным ростом 0-х) должен был присутствовать в начале Программы.
Теперь собственно о Программе. Она предлагает способом выхода из кризиса и выхода на устойчивый рост стимуляцию строительной отрасли. Строительство - отрасль ресурсо- и трудоинтенсивная. Здесь низка доля капитала, особенно интеллектуального, который только и может обеспечить долгосрочный экономический рост при демографическом сокращении. Здесь максимально используется низкоквалифицированный и низкооплачиваемый труд. Свидетельством может служить сокращение производства, вызванное оттоком трудовых мигрантов во время пандемии.
Программа обещает, что:
· "За 7 лет 14 миллионов семей получат полноценное жильё. Это решение острейшей для современной России жилищной проблемы.
· Резкое расширение внутреннего спроса российской экономики, что приведёт к развитию строительной отрасли, производства стройматериалов, металлургии, деревообработки, лёгкой промышленности. Это позволит создать миллионы рабочих мест по всей стране.
· Появление в России широкого класса самостоятельных собственников.
· Преодоление демографического кризиса - обеспечение жильём приведёт к росту числа многодетных семей.
· Увеличится география российской экономики. Появятся новые городские агломерации, куда переедут некоторые предприятия промышленности и сферы услуг. Территориальное развитие экономики - это новые точки её роста, простор для инициативы предпринимательства.
Программа «Земля-Дома-Дороги» в том же году была передана Главе правительства Владимиру Путину и Президенту Дмитрию Медведеву, однако никаких действий по её реализации предпринято не было".
Начнем с "Резкого расширения внутреннего спроса, что приведёт к развитию строительной отрасли...". Вообще "расширение внутреннего спроса" в условиях открытых рынков и более дорогого внутреннего пр-ва ведет к увеличению импорта, а не к росту производства, что ярко показали 0-е.
Непонятно, откуда возьмется само расширение внутреннего спроса? От бесплатной раздачи участков? Но это не создает дополнительных доходов. Спрос может быть только переброшен с других рынков, что приведет к падению на них.
Нужно ли нам дальнейшее расширение отрасли? Строительная отрасль действует в весьма благоприятных условиях. Она входит в сервисный сектор, не испытывающий внешней конкуренции, получает дополнительный спрос за счет оборота ренты в экономике. По теории ГБ сервисный сектор выигрывает при росте рентной составляющей. Наконец, ее стимулирует действующее правительство. Зачем лечить здорового, когда вокруг масса больных?
Искусственное стимулирование благополучной отрасли создает диспропорции, надувает пузыри и ухудшает условия для других отраслей. Испания, сделавшая в свое время ставку на строительство и туризм, переживала последние кризисы значительно тяжелее других стран Европы.
Согласно теореме Столпера-Самуэльсона если растет спрос на один фактор производства, спрос на остальные падает. Если вы стимулируете производителей ресурсо- и трудоемкой продукции, положение капитало- и наукоемкой ухудшается.
Стимулирование "производства стройматериалов, металлургии, деревообработки, лёгкой промышленности" тоже большого смысла не имеет. Стройматериалы и деревообработка - большей частью примитивные производства с низкой добавленной стоимостью. Часть материалов с высокой добавленной стоимостью незначительна, и та большей частью получается по импорту.
Металлургия отлично чувствует себя без стимулирования. В 2020-21 гг. получила рекордные прибыли на внешнем рынке, транслируя ренту, получаемую через заниженные цены на энергоносители. Отрасль имеет трех миллиардеров из первой десятки. Продукция лёгкой промышленности, увы, также преимущественно импортная, и повышение спроса на нее увеличит не производство, а импорт.
Мультипликативный эффект строительной отрасли нередко сильно преувеличивается. Заинтересованные в господдержке чиновники и застройщики заявляют, что «одно рабочее место в строительной отрасли, как правило, влечет за собой создание от 8 до 17 высокотехнологичных рабочих мест в других отраслях». В научных публикациях приводятся более скромные цифры. При увеличении строительных работ на 100 р. увеличение пр-ва в др. отраслях составит 61 р. в Москве и 132 р. в РФ[3]. Есть и более пессимистичные оценки. Понятно: 17 высокотехнологичных мест на одно в строительстве - чиновное мифотворчество. Высоким мультипликативным эффектом обладают отрасли с высокой добавленной стоимостью. Строительная отрасль к таковым не относится.
"Территориальное развитие экономики - это новые точки её роста" - тезис не доказанный. Пока демография развивается в сторону стягивания населения в мегаполисы, в которых крутятся основные денежные потоки, в немалой степени рентного происхождения. Они связаны с местными властными структурами. Непонятно, какие силы могут переместить эти потоки в "новые точки её роста".
Почему пустеет провинция, исчезают деревни и хутора, где участки в 20-30 соток норма? Купить их можно за копейки. Спроса нет. Что мешает владельцам этих угодий стать «широким классом самостоятельных собственников»? Ни земля, ни дом не обеспечивают доходов. Это могло бы быть актуальным в равновесной экономике импортеров сырья. Пока экономика остается рентной, это маловероятно.
Последнее, и, может быть, основное - халява (бесплатные блага). Спрос на халяву удовлетворить невозможно. Сколько ни пытались при социализме обеспечить всех квартирами, как ни рос показатель квадратных метров на душу населения, жилье оставалось остродефицитным.
Халява обесценивает труд. Регионы и административные образования, получающие значительную экономическую помощь, отстают в экономическом развитии (Палестина, юг Италии, пол Африки и т.д.). Продовольственная помощь обесценивает усилия производителей продовольствия, сумевших вырастить и собрать урожай. Повышение уровня жизни над уровнем производства экономики повышает стоимость рабочей силы и снижает рентабельность и инвестиционную привлекательность. Я не предлагаю все это разом отменить, но и об оборотной стороне забывать не следует.
Халява служит движущей силой коррупции, социального неравенства, авторитарных тенденций, ограничения политических и личных свобод, внутренних конфликтов. Потому что получение халявы означает зависимость от халяводателя. Потому что ренту можно приватизировать, перераспределять в отличие от результатов труда, за которые нужно платить. Власть, которая зависит от налогов с граждан, ведет себя совсем не так, как власть, «качающая» и распределяющая ренту. Да и у подданных в этом случае к власти совсем другое отношение. Власть воспринимается как источник халявы. И как это ни печально, в каком-то смысле это верно.
Власть отбирает ренту у сырьевиков и транслирует на оплату госуслуг. Из 89 регионов только 12 не получают дотации из «центра». Многие инфраструктурные проекты были бы невозможны без средств ресурсной ренты. Ну и, разумеется, «трансляторы» берут «за работу» непредсказуемую заранее долю.
Бесплатное предложение неравноценных (равноценных не бывает) участков земли создает спрос на услуги «эксклюзивного выбора». Традиции нашей страны не позволяют усомниться, что этот спрос будет удовлетворен. Бесплатное обеспечение дорогами и коммуникациями - это вывод из рыночного оборота части отрасли, и отчасти реставрация планового хозяйства в территориально ограниченной сфере экономических отношений. Заказывать работы и контролировать исполнение будут не будущие пользователи, платящие из своего кармана, а чиновники…
В.О. Ключевский считал, что едва ли не основной причиной укрепления крепостного права в России на фоне отмирания его в Европе было наличие свободных земель. Ими цари расплачивались за службу дворян. Это снижало потребность в деньгах, а, значит, необходимость развития торговли и промышленности.
В этом смысле современная Россия выступает достойной наследницей России прошлого. Демократические страсти, завершившиеся развалом Союза - явно следовали за падением нефтяных котировок, организованных Рейганом. В 90-х со средней ценой в $18/bbl сохранялись довольно демократичные настроения. Политический разворот в сторону деспотизма и шовинизма следует за резким ростом доли ренты в ВВП в 0-х. В 0-х мы стали «крутыми».
Вообще, жизнь на халяву - идея коммунистическая (каждому по потребностям). Как она попала в либеральную среду и не вызвала отторжения - повод задуматься.
Понятны мотивы ее принятия: нужно как-то конкурировать с существующей властью, любящей и имеющей средства поиграть в Деда Мороза. Но на мой взгляд для либеральной партии уместней разоблачать популизм, чем следовать ему.
Целью экономической программы любой партии, кроме, может быть, религиозных или «пенсионеров», должен быть долгосрочный устойчивый рост. Чем может отличается программа либеральной партии? На мой взгляд прежде всего отсутствием популизма. Давать понятную и честную картину экономической реальности - может быть выигрышной электоральной стратегией. По крайней мере на поле небогатой интеллигенции. Призывами к честной политике известен лидер Яблока Г. Явлинский, за что ему глубокий респект. Правда действующая экономическая программа партии получилась сильно популистской.
Что может обеспечить долгосрочный устойчивый рост? Только капитало- и интеллектоемкая экономика, позволяющая неограниченно наращивать добавленную стоимость. Этот мотив может усилить поддержку партии у интеллигенции. Именно такая промышленность требует наибольшего количества высококвалифицированных кадров. Спрос на последние стимулирует повышение уважения к личности. Сначала к носителям уникальных и высоких компетенций, потом ко всем членам общества. Работа, с которой может справиться каждый, стимулирует скорее казарменные, рабско-деспотические отношения.
Как замечено выше, главным препятствием для ее развития представляется сверхэффективный по внешним причинам нефтегазовый сектор. Выиграть у него межотраслевую конкуренцию невозможно. Есть только два варианта сделать открытый сектор конкурентоспособным: административно задавить сырьевой экспорт, или транслировать всю ренту на поддержку технологоемкой промышленности.
Второй способ опасен своей громоздкостью, бюрократизмом и корруптогенностью. Первый способ, безусловно, предпочтителен, но путь к нему неизбежно лежит через второй. Невозможно разом оставить страну без основной кормушки. И даже в этом варианте неизбежно временное, достаточно продолжительное падение уровня жизни. А если переход осуществлять непоследовательно, период затянется.
Редкая политическая сила может позволить себе пойти на такой откровенно антипопулистский вариант программы. Именно поэтому экспорт нефти получил такие жесткие метафоры как «сырьевая игла» или «рентный капкан». Выход всегда очень болезненный. Рентная экономика - это сравнительно высокое потребление сегодня, но низкие темпы роста на десятилетия. Вылезание из «рентного капкана» - это падение потребления сегодня в расчете компенсировать его в будущем.
Нас очень долго кормили «светлым будущим». Поэтому призывы снова «потерпеть» будет крайне трудно донести до сознания народа. Но альтернативой этому может быть только тупик. Экономический и социальный. В современном мире все меньше значения имеет сегодняшний уровень жизни, и все больше - темпы развития. Это было бы трудной, но честной и ответственной политикой.
[1] World Bank. World Development Indicators. Last Updated: 12/20/2019 (здесь и далее).
[2] Гуриев С, Плеханов A, Сонин К. Экономический механизм сырьевой модели развития // Вопросы экономики. 2010. №3.
[3] Киевский Л. В. Мультипликативные эффекты строительной деятельности. // Интернет-журнал «Науковедение». 2014. Вып. 3. С. 104.