Об интервью
Никогда не училась формально журналистике, если не считать кружка в детстве, который вела главный редактор местной газеты "Рабочий" Любовь Габербуш (и мама, и папа в свое время смотрели с портретов первых страниц рядовыми героями трудовых будней, мое же имя скромненько стояло на последней странице под небольшими заметочками о школьной жизни, с титулом "юнкор"). Если и мечтала когда-то быть журналистом, то совершенно об этом не помню. (Писала же сколько себя помню.) Но мне интересны люди. Интересно слушать их истории. Интересно рассказывать о них другим. То, что неинтересных людей не бывает, для меня без сомнения. Есть такая присказка, что в каждом человеке живет хотя бы одна книга. Интервью -- это часть этой самой книги, вернее, может ею быть.
Хорошее интервью для меня -- это живая беседа.
Это как танец, рисунок и настроение которого задают двое. И еще это импровизация и непричесанность. А иначе (если все строго причесать и разложить по полочкам) это скорее анкета. Причем анкеты интересны сами по себе как жанр, но просто это совсем другой жанр. Вспонила, что в средних классах у нас, девочек, были очень популярны анкеты. Когда это было? Классе в 7-м? Бралась обычная школьная тетрадка и на каждом листе писался вопрос. Первый, конечно, "ФИО", а последний обязательно "Как вы относитесь к хозяйке анкеты" и "Понравилась ли вам анкета". Могло еще быть "вопрос к хозяйке анкеты". И вот между этими фио и "про хозяйку" было целое поле, чтобы задать самые разные, интересные и не очень вопросы, от любимого цвета и любимой книги до всего, что могло прийти на ум, когда ты учишься в 7 классе. Интересно было бы сейчас полистать те тетрадочки... Помню только, что большинство этих анкет изобретательностью не отличались -- просто копировали анкеты других.
Возможность своего первого интервью с заинтересовавшими и даже где-то покорившими меня людьми я пропустила -- сдрейфила :), была не готова к импровизации. Но написала большую и искреннюю статью о них, проработанную с детальностью школьной отличницы, о которой они, к моему удивлению, отозвались не просто даже тепло, а сочли ее лучшей из всего, что было о них лет за десять их профессиональной деятельности написано. (Надеюсь, про них с тех пор уже написано множество статей, о которых они могут сказать то же самое.) После этого были другие статьи и интервью -- причем процесс был куда интереснее результата, но когда ты хочешь помочь другому человеку в его вИдении, тогда, обсудив возможные варианты и прояснив для себя всю полярность позиций, все-таки стараешься сделать то, что ближе к его полюсу, мой-то от меня никуда не уйдет, а вызвалась я помочь ему, его целях. (Процесс работы без согласия всех участников опубликовать не могу -- и тут уж придется поверить мне на слово, что процесс был очень живой, даже игривый и демонстративный как раз в том, что у Ахматовой с такой легкостью и точностью определено: "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...". А результат вышел -- с небольшими и симпатичными оговорками -- интервью, которые я сама читать не люблю и только из информативных целей могу просканировать взглядом, это не то, от чего невозможно оторваться.)
Потом мне в какой-то момент стало море по колено, и я поняла, что могу всё и ничего невозможного нет. И это такое состояние внутреннего мира... И совсем не обязательно, что "на-гора" выйдет какой-то предсказуемый результат, скорее он будет как раз неожиданным, и по внешним меркам, возможно и пусть!, даже провальным, но зато! зато и результат, и процесс будут настолько настоящими, без единого слова фальши, и откроет просто какие-то совершенно недосягаемые доселе миры -- и в этом для меня вся прелесть.
И на одном из таких подъемов было сделано интервью с Курентзисом. В режиме "включил диктофон -- и слушай". (Кстати, я думала, что для того, чтобы получить возможность интервью с гением (а его в основном считают либо гением, либо сумасшедшим -- всё "как полагается" в таких случаях), нужно что-то специальное и особенное, чего у меня нет -- а оказалось, что все намного проще и достаточно просто моего желания, как, впрочем, и оказывается всё чаще и по разным поводам с тех пор, как я решила, что надо просто брать и делать.) Те 20 минут, что были мне отведены на интервью, были до последней секунды наполнены его размышлениями, и это было прекрасно. Вопросы Курентзису я задавала в виде каких-то далеких-далеких маячков и просто наблюдала, какой замысловатой траекторией его корабль плывет к этому огоньку (а это то, что я люблю!). Потом я постаралась не испортить тот фактически монолог, чем получился (и почти всякий раз получается, из моих весьма скромных наблюдений за этой личностью) разговор с К. Минимум правки.
Отступление. Когда-то в годы работы в одной большой и успешной еженедельной газете, с самобытными авторами, с живым взглядом, нам приходили интервью от московского журналиста, которые (не знаю, как редакторам) корректорам доставляли определенные заботы. (Потом, кстати, научаешься относиться к ашипкам весьма философски. Ну то есть сначала по неопытности, придя на работу со свежими еще тепленькими корочками, забавно и недоумеваешь, и что-то даже начинаешь очень гордиться собой, а потом понимаешь, что не всем грамотность важна, и это нормально, точно так же, как не всем важно знать математику или уметь вбить гвоздь, или нарисовать картину маслом.) Но вот чем те интервью всегда или почти всегда были -- так это живыми разговорами с интересными людьми. И можно сказать: ну конечно, это же интересные люди. А вот и не совсем. Интересным людям тоже задают массу неинтересных (невдохновенных, неживых), стандартных вопросов -- как в анкетах девочек 7-го класса. Ваш любимый цвет? Какие планы на будущее? И даже если интересна сама личность отвечающего на эту анкету, беседы-то нет, а соответственно нет открытия характера, и чего-то настоящего об интересующем тебя человеке или теме из таких интервью узнать почти невозможно, глубины недостаточно. Хотя во всем бывают бесценные крупиночки...
Потом были у меня и другие попытки сделать живой материал, но если есть люди (как Курентзис), которые просто делают свое дело -- и пофиг им, что о них напишет какая-то Наташа в Сиэтле, то есть те, которые тоже делают свое дело, и вместе с тем им совсем не пофиг, что о них подумает и как напишет эта же самая Наташа из Сиэтла, и с этим тоже надо считаться, ведь это их поле и их жизнь, и как интервьюер ты заходишь на их территорию. Но во втором случае, конечно, живого (честного) материала не получается. Танец с партнером не сложился. Это, конечно, изначально от диаметрально противоположных ожиданий, которые, будучи опытным журналистом, я думаю, научаешься оговаривать заранее.
Есть ли у меня любимые интервью? Есть, и это книга, написанная в жанре интервью -- но именно книга, целостное произведение, а не разрозненные кусочки. Говорю о "Диалогах с Иосифом Бродским" Соломона Волкова. (Кстати, с автором прекрасное интервью здесь.) Ее сравнивают с другими, более ранними образцами подобного жанра. "Разговоры с Гете" Эккермана (так и простоявшая золотисто-красной корочкой в книжном шкафу) и некоторые другие, на самом деле их не очень много, в подобном жанре. Немного есть от этого в "Записках об Анне Ахматовой" Лидии Чуковской, блестящем документе, но все же это не совсем то -- эти записи делались не во время самой беседы, а по памяти, и пусть даже память великолепная, но и живости беседы в таком случае нет, да и собственно беседы тоже нет, и цель все же ставилась иная -- скорее запечатлеть феномен во всем его великолепии, чем вызвать на разговор и раскрытие, как у Волкова...
Мне кажется, что талант интервьюера как раз в том, чтобы у интервьюируемого появилось (или не пропало) вот это желание оставаться открытым порассуждать. Все остальное уже детали. Ведь и на вопрос о любимом цвете тоже можно ответить по-разному -- смотря как и когда этот вопрос задан. И если открытая беседа "за жизнь" состоялась -- неважно, будет ли интервью опубликованным или нет. Ну то есть важно с каких-то практических позиций -- с тех, которые можно осязать (прошуршать газетным листом, вдохнув запах типографской краски, переворачивая страницу... ощутить тяжесть книжного тома... в конце концов, получив гонорар за интервью -- хотя последнее и не из моего опыта :) -- или хотя бы обсудив с кем-то эту свою работу, да, пусть будет вот такой осязаемый результат -- обсуждение! Когда же ничего из осязаемых результатов нет, но беседа все-таки состоялась, ты волен возвращаться к ней сколь угодно, чтобы что-то новое для себя понять, или скорее старое на новом уровне...
Раньше казалось, что профессионализм в том, чтобы в нужный момент, как ловкий фокусник из мешка, достать готовый ответ на любой возникший перед тобой вопрос. Эта теория проваливается лишь потому, что ситуаций и вопросов настолько много, что при самом обширном опыте все их без исключения "уже прожить в прошлом" не удается никому. :) Сейчас я думаю, что профессионализм не в предсказуемости, а, наоборот -- в открытости. В том, чтобы быть (внутренне) открытым к тому, что будут ситуации, с которыми ты совершенно не знаешь, что делать. И вот эта открытость и готовность к импровизации и нахождению ответов на новые вопросы -- и нахождению новых ответов на старые вопросы! -- вот в чем проявляется для меня профессионализм. И это очень сродни жанру беседы.
Хорошее интервью для меня -- это живая беседа.
Это как танец, рисунок и настроение которого задают двое. И еще это импровизация и непричесанность. А иначе (если все строго причесать и разложить по полочкам) это скорее анкета. Причем анкеты интересны сами по себе как жанр, но просто это совсем другой жанр. Вспонила, что в средних классах у нас, девочек, были очень популярны анкеты. Когда это было? Классе в 7-м? Бралась обычная школьная тетрадка и на каждом листе писался вопрос. Первый, конечно, "ФИО", а последний обязательно "Как вы относитесь к хозяйке анкеты" и "Понравилась ли вам анкета". Могло еще быть "вопрос к хозяйке анкеты". И вот между этими фио и "про хозяйку" было целое поле, чтобы задать самые разные, интересные и не очень вопросы, от любимого цвета и любимой книги до всего, что могло прийти на ум, когда ты учишься в 7 классе. Интересно было бы сейчас полистать те тетрадочки... Помню только, что большинство этих анкет изобретательностью не отличались -- просто копировали анкеты других.
Возможность своего первого интервью с заинтересовавшими и даже где-то покорившими меня людьми я пропустила -- сдрейфила :), была не готова к импровизации. Но написала большую и искреннюю статью о них, проработанную с детальностью школьной отличницы, о которой они, к моему удивлению, отозвались не просто даже тепло, а сочли ее лучшей из всего, что было о них лет за десять их профессиональной деятельности написано. (Надеюсь, про них с тех пор уже написано множество статей, о которых они могут сказать то же самое.) После этого были другие статьи и интервью -- причем процесс был куда интереснее результата, но когда ты хочешь помочь другому человеку в его вИдении, тогда, обсудив возможные варианты и прояснив для себя всю полярность позиций, все-таки стараешься сделать то, что ближе к его полюсу, мой-то от меня никуда не уйдет, а вызвалась я помочь ему, его целях. (Процесс работы без согласия всех участников опубликовать не могу -- и тут уж придется поверить мне на слово, что процесс был очень живой, даже игривый и демонстративный как раз в том, что у Ахматовой с такой легкостью и точностью определено: "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...". А результат вышел -- с небольшими и симпатичными оговорками -- интервью, которые я сама читать не люблю и только из информативных целей могу просканировать взглядом, это не то, от чего невозможно оторваться.)
Потом мне в какой-то момент стало море по колено, и я поняла, что могу всё и ничего невозможного нет. И это такое состояние внутреннего мира... И совсем не обязательно, что "на-гора" выйдет какой-то предсказуемый результат, скорее он будет как раз неожиданным, и по внешним меркам, возможно и пусть!, даже провальным, но зато! зато и результат, и процесс будут настолько настоящими, без единого слова фальши, и откроет просто какие-то совершенно недосягаемые доселе миры -- и в этом для меня вся прелесть.
И на одном из таких подъемов было сделано интервью с Курентзисом. В режиме "включил диктофон -- и слушай". (Кстати, я думала, что для того, чтобы получить возможность интервью с гением (а его в основном считают либо гением, либо сумасшедшим -- всё "как полагается" в таких случаях), нужно что-то специальное и особенное, чего у меня нет -- а оказалось, что все намного проще и достаточно просто моего желания, как, впрочем, и оказывается всё чаще и по разным поводам с тех пор, как я решила, что надо просто брать и делать.) Те 20 минут, что были мне отведены на интервью, были до последней секунды наполнены его размышлениями, и это было прекрасно. Вопросы Курентзису я задавала в виде каких-то далеких-далеких маячков и просто наблюдала, какой замысловатой траекторией его корабль плывет к этому огоньку (а это то, что я люблю!). Потом я постаралась не испортить тот фактически монолог, чем получился (и почти всякий раз получается, из моих весьма скромных наблюдений за этой личностью) разговор с К. Минимум правки.
Отступление. Когда-то в годы работы в одной большой и успешной еженедельной газете, с самобытными авторами, с живым взглядом, нам приходили интервью от московского журналиста, которые (не знаю, как редакторам) корректорам доставляли определенные заботы. (Потом, кстати, научаешься относиться к ашипкам весьма философски. Ну то есть сначала по неопытности, придя на работу со свежими еще тепленькими корочками, забавно и недоумеваешь, и что-то даже начинаешь очень гордиться собой, а потом понимаешь, что не всем грамотность важна, и это нормально, точно так же, как не всем важно знать математику или уметь вбить гвоздь, или нарисовать картину маслом.) Но вот чем те интервью всегда или почти всегда были -- так это живыми разговорами с интересными людьми. И можно сказать: ну конечно, это же интересные люди. А вот и не совсем. Интересным людям тоже задают массу неинтересных (невдохновенных, неживых), стандартных вопросов -- как в анкетах девочек 7-го класса. Ваш любимый цвет? Какие планы на будущее? И даже если интересна сама личность отвечающего на эту анкету, беседы-то нет, а соответственно нет открытия характера, и чего-то настоящего об интересующем тебя человеке или теме из таких интервью узнать почти невозможно, глубины недостаточно. Хотя во всем бывают бесценные крупиночки...
Потом были у меня и другие попытки сделать живой материал, но если есть люди (как Курентзис), которые просто делают свое дело -- и пофиг им, что о них напишет какая-то Наташа в Сиэтле, то есть те, которые тоже делают свое дело, и вместе с тем им совсем не пофиг, что о них подумает и как напишет эта же самая Наташа из Сиэтла, и с этим тоже надо считаться, ведь это их поле и их жизнь, и как интервьюер ты заходишь на их территорию. Но во втором случае, конечно, живого (честного) материала не получается. Танец с партнером не сложился. Это, конечно, изначально от диаметрально противоположных ожиданий, которые, будучи опытным журналистом, я думаю, научаешься оговаривать заранее.
Есть ли у меня любимые интервью? Есть, и это книга, написанная в жанре интервью -- но именно книга, целостное произведение, а не разрозненные кусочки. Говорю о "Диалогах с Иосифом Бродским" Соломона Волкова. (Кстати, с автором прекрасное интервью здесь.) Ее сравнивают с другими, более ранними образцами подобного жанра. "Разговоры с Гете" Эккермана (так и простоявшая золотисто-красной корочкой в книжном шкафу) и некоторые другие, на самом деле их не очень много, в подобном жанре. Немного есть от этого в "Записках об Анне Ахматовой" Лидии Чуковской, блестящем документе, но все же это не совсем то -- эти записи делались не во время самой беседы, а по памяти, и пусть даже память великолепная, но и живости беседы в таком случае нет, да и собственно беседы тоже нет, и цель все же ставилась иная -- скорее запечатлеть феномен во всем его великолепии, чем вызвать на разговор и раскрытие, как у Волкова...
Мне кажется, что талант интервьюера как раз в том, чтобы у интервьюируемого появилось (или не пропало) вот это желание оставаться открытым порассуждать. Все остальное уже детали. Ведь и на вопрос о любимом цвете тоже можно ответить по-разному -- смотря как и когда этот вопрос задан. И если открытая беседа "за жизнь" состоялась -- неважно, будет ли интервью опубликованным или нет. Ну то есть важно с каких-то практических позиций -- с тех, которые можно осязать (прошуршать газетным листом, вдохнув запах типографской краски, переворачивая страницу... ощутить тяжесть книжного тома... в конце концов, получив гонорар за интервью -- хотя последнее и не из моего опыта :) -- или хотя бы обсудив с кем-то эту свою работу, да, пусть будет вот такой осязаемый результат -- обсуждение! Когда же ничего из осязаемых результатов нет, но беседа все-таки состоялась, ты волен возвращаться к ней сколь угодно, чтобы что-то новое для себя понять, или скорее старое на новом уровне...
Раньше казалось, что профессионализм в том, чтобы в нужный момент, как ловкий фокусник из мешка, достать готовый ответ на любой возникший перед тобой вопрос. Эта теория проваливается лишь потому, что ситуаций и вопросов настолько много, что при самом обширном опыте все их без исключения "уже прожить в прошлом" не удается никому. :) Сейчас я думаю, что профессионализм не в предсказуемости, а, наоборот -- в открытости. В том, чтобы быть (внутренне) открытым к тому, что будут ситуации, с которыми ты совершенно не знаешь, что делать. И вот эта открытость и готовность к импровизации и нахождению ответов на новые вопросы -- и нахождению новых ответов на старые вопросы! -- вот в чем проявляется для меня профессионализм. И это очень сродни жанру беседы.