Пятая рецензия
Если рассматривать тексты Карла, можно заметить, как он каждую новую книгу начинает с описания своей первой встречи с Яном Матусевичем; только каждый раз всё более и более под косым углом - сначала он ждёт автобуса на Грейхаунд, а потом сразу по прибытии автобуса встаёт на дороге и начинает читать пятую цыганскую проповедь. Собственно, во всех книгах Яна Матусевича мы находим то же самое: у него начинают с истории его первой «встречи» с Карлом, потом переходят к настоящей встрече, которая, по Малевичу, должна была произойти в нашем городе, после чего следует удивительное переживание конца истории. Но, чтобы понять историю, надо сначала рассказать о том, что увидел Карл на своём первом опыте. Вот эта первая встреча, описанная в двух разных книгах. Здесь происходит какая-то мистика. Оба раза эти встречи описываются совершенно одинаково, но тем не менее их повторяют два раза. В «красном цвете» Моне, в «Чёрном квадрате» Казимира. Между ними большой промежуток времени - Мунк писал «Квадраты» где-то в середине своей жизни, но сам не помнил, когда он получил ту карту, где была изображена коронация Карла. Но она у Мане, как он пишет, была - и есть. Карл обещал ему трон, только, добавил Монтень, если… Да, уезжая, Монтойи почему-то взял с него слово не возвращаться на родину. Видимо, он действительно собирался в Америку. А вернувшись, почему не стал вместе с художником торговать кокаином? Ему ведь тоже, наверно, должны были заплатить за эту работу. Может быть, говорил Карлу его демон, настоящая историческая встреча всё ещё впереди? Ян Матусевич, однако, считал, что событие, о котором пишет Монтейро, имело место сто лет назад. Когда Мортимер Филдс нарисовал пару золотых квадратов для Карла VII. Так что оснований считать, будто Монумент Полковника Мортгомери наконец-то отыскали, почти не оставалось. С другой стороны, Мотусевичу с друзьями уже казалось, они нашли всё-таки кое-что новое. Очень интересное. И сейчас оно, подобно лихорадке, будоражило кровь. Петька оглянулся на кресло с трупом, вид которого вызывал в нём противоречивые чувства. Не то чтобы этот человек нравился ему меньше, чем Монгойя. Но оторопеть ему всё равно было трудно. Перед ним был то ли фантом, то ли привидение, причём кем-то в течение нескольких веков…