Предисловие Блейса
Пособие «48 классических вопросов по истории КПСС» для поступающих в аспирантуру АН СССР посвящено, по сути, одному вопросу - как оторопеть (или, на герметическом языке постбрежневских мистерий, «напечататься за бугром»). И, кажется, только такой подход к учебе на философском факультете дает шанс не свихнуться окончательно. В самом деле, откуда нам знать, что этот автор вообще не мыслит себя во главе какого-нибудь национально-освободительного движения, или, как аятолла одной из сект марксизма, или тот их предшественник, с которым начинается, а потом и кончается цыганская правда? Но кто в такое поверит?
Впрочем, кто будет тратить деньги на подготовку физиков и лириков? Это герои рассматриваемого пособия: резонёр Максим, комментатор Федор, даймё Василий Иванович, самурай Петька, прекрасная дама Анна, рыцарь печального образа Котовский, пятый цыганский патриарх Буддулай, и, конечно, лучезарный поручик Ржевский. Никаких сомнений в их идеологической непримиримости нет - есть одна только ностальгия по настоящему коммунизму. Но чему учат эти герои на самом доступном и исторически достоверном материале? Они играют свои роли в вопросах по истории КПСС - мистическому учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина (в словаре Ушакова понятие «коммунизм» расшифровывается как «электрификация советской власти минус электрификация мозгов»). Герои объясняют школьникам, не понимающим пока мистического культа Маркса и Энгельса, смысл возникновения в России идеологии ленинизма, то есть рассматривают вопрос в стиле «где тонко, там и рвётся».
В силу ограниченности доступного умам времени для чтения разъяснять смысл мистических учений было делом бессмысленным, и в жизни героев «Цыганского дацана» нет ничего, кроме марксистского смысла существования. Тем более нет в них исторической подлинности. Поручик Ржевский считается героем романа «Война и мир», а ведь его прототип - Павел фон Юнгерн - был одним из ближайших сотрудников Колчака.
Максим Исаевич Исаев считается предтечей атомного проекта, а имя Павла фон Юнгерна вышито на знамени Манчжурской армии. Имя поручика Ржевского не только присвоено московскому ресторану, где проходят светские рауты, но и размещено на карте города, недалеко от Садового кольца. Таким образом в будущем, о котором повествует роман «Священная книга обормота», герои будут видеть Москву будущего. Вечно верное учение о приходе девятого патриарха после десятого патриарха будет повсеместно насаждаться духовенством под покровом мрака новой эры. Пятая цыганская истина сводилась у популяризаторов марксизма к следующему: «[нет] Ни пуха, ни пера». Первые цыгане не доверяли друг другу, так как у них не было четкого кодекса поведения. Цыгане-удальцы из Галиции говорили друг с другом только на темы о пятой цыганской истине. Буддулай ломает гипс. Молча смотрит на таймер и, больше не обращая на Котовского внимания, поворачивает зеркало. Левитан, высоко подняв голову, думает. Петька сочувственно заглядывает в лицо сидящей рядом Анны. У него почему-то возникает чувство, что на ней форма медсестры. Поручик Р. и говорит слишком громко. Кажется, его никто не слушает. К столику подходит официант, берет меню и через минуту исчезает. На стойке перед поручиком Р.- как обычно, горит одна лампа, а в зале светло, как днем. Буддулай усаживается под развесистой сакурой в центре ресторана и начинает, медленно раскачиваясь, читать проповедь о невыразимой истине марксизма. Потом он сворачивает бумагу, в которую была завернута пятая цыганья истина, кладет ее в карман, подходит к стойке и что-то шепчет на ухо официанту. Тот наливает поручику Р. в стакан водки, потом другой, третий… Когда кончается четвертая бутылка, половина содержимого стаканчиков уже выпита. Взгляд поручика Р., скользя по залу, упирается в бледное лицо Анны, склоненное над меню. В зале темно. Ветер слегка колышет разрисованный зигзагами занавес. Анна чуть заметно качает головой. На экране вспыхивает надпись: ’’Баян”. Картинка на экране меняется. Раскаленный от солнца город на восточном берегу Амура. Под развесистой сакурой сидит Будулай. Перед ним сидит Анна. Он смотрит на неё во все глаза. Изменив позу, Анна запускает руки под ткань сарафана и вынимает из-за пояса маленький замшевый мешочек. Развязав его, она достает две красных пластмассовых раковины. Открыв их, одним точным движением она подставляет раковины под струю жидкости, льющейся из бутылки, а потом прижимает по очереди раковины друг к другу, отчего раковины чуть изгибаются и до краев наполняются «Пшеничной». Но не успевает Анна закончить эту операцию, как экран гаснет. Поручик Р. встает, выходит в центр зала, приподнимает стакан, подносит его ко рту, но почему-то выпить не может. Наконец, решительно опрокидывает его в рот, и в этот момент рядом со стойкой вырастает официант. Когда он приближается, Р., пошатываясь, садится на стул, наливает из графина полстакана водки и выпивает. Официант (а мы видим, что это никакой не официант, а Василий Иванович) провозглашает: «Учение марксизма истинно, потому что оно верно!» - и исчезает. Гаснет свет. Раздается вой сирены, будит Анну, та надевает маскхалат и выходит на улицу. Некоторое время она стоит у окна, глядя на ночной город, потом делает несколько шагов к машине и садится за руль. Машина трогается с места, за окном проносится освещенный вестибюль, мелькают фонари и улицы. Дорога занимает около пяти минут. За окном мелькает длинный забор из колючей проволоки, затем несколько высоких елей, справа - залитый ярким светом лес и среди деревьев - темные дома спецдачи. Машина подъезжает к подъезду, водитель нажимает кнопку у двери, в машину врывается снежная круговерть, хлопает дверца, Анна выскакивает на лестницу и поднимается на четвертый этаж. На ее двери звонок, она нажимает на кнопку. Открывает госсекретарь горкома Кошкин, плотный мужчина лет пятидесяти. Анна секунду глядит на его красную, покрытую несмываемым загаром шею, и опять нажимает кнопку звонка. Снова хлопают дверцы, заходят сотрудники, выбегают собаки. «Учение марксизма истинно, потому что оно верно!» - шепчет про себя Анна, поправляя рукой растрепавшиеся волосы. Кошкина вытаскивают из квартиры, волокут в пустой кабинет, пиная в спину, кладут на стол. Появляется Анна и занимает место за столом. Начинается допрос. Вопросы самые разные - от самых простых до неудобопроизносимых. Кошкину, как и положено, задают обычные вопросы - фамилию, место работы, должность, партийность, семейное положение. У него прорезается простуженный голос, он говорит не очень связно, путается, сбивается - из-за чего постепенно становится похожим на пьяного. Но допрос занимает минут двадцать. В конце Анна делает пометку на календаре - тринадцатое марта, день Красной Армии. Потом она зачитывает результаты. Пятьдесят процентов ответов утвердительные. К этим пятидесяти процентам добавляются еще десять - наоборот, отрицательных. Видно, что с Кошкиным долго и тяжело работали, надеясь поймать на чем-то подобном, поэтому его ответы звучат правдоподобно. Но тут начинается самое интересное. Хмыкая, Анна переворачивает страницу и читает расшифровку шифростенограммы. Она делает такое движение, словно хочет отбросить от себя бумагу. Взяв себя в руки, она снова читает и на этот раз не морщится. Кое-что ей не нравится, кое-в чем она сильно сомневается. Текст меняется. Когда текст доходит до ключевой фразы, кочки начинают покрываться снегом, и делается не так страшно. Расшифровка повторяется еще раз. Через несколько минут почти все ответы утвердительны. Некоторая часть ответов отрицательна - в них много обиняков и оговорок. Упоминаются те или иные имена. Видимо, Кошкин до сих пор уверен, будто участники встречи с ним в лесу были подосланы государством. Анна смотрит на заголовок шифростенограммы. «Откровение Павла Кошкина». Она решает сразу выяснить, где находится та часть текста, которая еще только будет расшифрована. Она переворачивает страницу и видит заголовок: «48 классических вопросов по истории КПСС. Пособие для поступающих в аспирантуру АН СССР. М.: Секретскрепполитиздат, 2042».