Островной извод вступления от Блейса
Пособие «48 классических вопросов по истории КПСС» для поступающих в аспирантуру АН СССР посвящено, по сути, одному вопросу - как оторопеть (или, на герметическом языке постбрежневских мистерий, «вступить в КПСС»). Многим казалось, что проще всего оторопеть, услышав пятую цыганскую истину, где поминаются капитализм, коммунизм и истмат: о том, как в результате трех революций от этих слов произошли приколоченные к стене модификации. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, однако, очевидным, в какой степени все три вопроса - на самом деле один. Видимо, та глубина, с какой понятие в постбрежневизме отделялось от объекта, больше не отражала действительной сущности вещей. Неявно это было заложено в самих понятиях: если б верно был понят конец этой удивительной игры в слова, мир был бы, без сомнения, трудом, а май - любовью, жил. Но постбрежневизм в полном соответствии с навязанной советскому народу культурной парадигмой отринул «вечный бой» и полностью перешел на тактику плясок на консервных банках.
Это особенно показательно в отношении изучаемого вопроса, ибо в отторжении «традиционной духовности» от ее носителей, похоже, есть что-то в высшей степени символическое. Глубинарии, должно быть, до сих пор скрежещут зубами, вспоминая о марксистско-ленинском понимании свободы, им было стыдно за показную слепоту большинства своих питомцев. Но яркость голубого экрана была залогом их успеха.
Для дальнейшего надо напомнить, что в СССР действовала система грантов, именуемая в просторечии «пузырями», - тех самых, на которые отечественные мыслители строили частное счастье. Как отмечал в одном из стихотворений русский поэт начала века, все, созданное человеком, подчинено единой цели: оторопеть. Души животных, особенно относящихся к отряду приматов, наиболее близки к этому статусу. Пчёлы не оторопевают, собаки же и волки совсем потеряли голову от восторга - даже куры не отрывают глаз от сияющей пустоты, и обезумевшие пчёлы лезут к ним в улей за медовым нектаром, потому что и тот, по их мнению, растворился в пустоте. О глазах у ласточек, орланов, ламантинов и других птиц уж и вовсе говорить не приходится - просто удивительно, как часто оторопевшее выражение птичьих глаз передает смысл увиденного.
Пятый патриарх ловил глубинариев в рабочее время по кинотеатрам - специально построенным особым проекционным залам, где два-три софита заливали пространство голубым светом. Там же он разъяснял свою теорию, не обращая никакого внимания на отсутствие зрителей, которых он в таких случаях отпугивал особым воззванием к светлой победе коммунистического труда.
Сначала это было трогательно - особенно когда ловили десятерых прогульщиков, а одиннадцатый оказывался переодетым сотрудником КГБ. Потом всё стало надоедать, в особенности тем, кто был физически слаб.
Пятый патриарх быстро сошёл в могилу, оставив после себя ещё быстрее сошедшего в могилу Шестого патриарха. Следующий патриарх, впрочем, сумел дожить до девяноста лет, проповедуя пиццу для ума среди глубинариев Запада. Перед смертью он, наконец, понял, что глубинами здесь и не пахнет, но было уже поздно.
Спасение в Китае. Старец Зю, президент Гранд-Опера, подтянутый, высокий, с зачесанными назад волосами, читал своё обращение к глубинариям. На ломаном русском это выглядело следующим образом: «„Детям суши“! Будущее в руках „Детей суши". Дети роллов! Дети рокенроллов! Забудьте вьетнамских божков, пионерские галстуки и варёные сосиски - это пережитки крепостничества! О глубинарии! Требуйте сильного первого президента, который проложит дорогу к новой жизни! Приди, Раста! С нами величие Китая!» Ну и так далее. Некоторые припевы явно были слямзены из творчества «The Wallflowers».
Глубинариев пугала звучащая в гимне тоска. На самом деле никаких глубин под Китаем не было - это было всего лишь киношное вранье. Каждый, пытавшийся понять пятую цыганскую истину, оторопевал перед тем фактом, что после десятого патриарха приходил девятый патриарх. Одиннадцатый же, двенадцатый и тринадцатый патриархи порхали только на картинках в тех редких книгах, где речь шла о реальной жизни. Поэтому глубокое проникновение в суть вопроса казалось глубинариям маловероятным. Понять, как пришёл к власти девятнадцатый патриарх, они просто не могли. А понять, кто такой Пятнадцатый патриарх и сколько их было, тоже не получалось. Ведь все, кто вступил в КПСС при Восьмом патриархе, давно мертвы.
Да и вообще, рассуждал средний глубинарий, у Пятнадцатого патриарха столько полномочий, о которых глубинные глубинарии даже не мечтают. Патриархи давно поняли пятую цыганскую истину - но боялись глубинариев, и это придавало глубинариям величие. Глубины понимания у глубинариев были величественнее. Чего стоила одна только вечная поддержка уходящего из жизни во время ритуального самобичевания на партсобрании в переносном смысле и легендарная способность глубинариев отвечать «вопросом на вопрос» - да, мол, жизнь такая. Жизнь сама разъяснит пятую цыганскую истину - просто надо знать, что спрашивать.
И истина эта проста: пойми, когда придёт Одиннадцатый патриарх сегодня, а я завтра.
