Утрення оторопроповедь Анны
«„Империализм, как таковой, не был нацелен ни на Запад, ни даже на Восток. Цель его могла быть определена только и исключительно как нахождение всех путей к завоеванию мирового господства и попытка осуществить это господство, осуществляемое с особым цинизмом, силами бесправных и цинично униженных народов. Таковой целью было создание некоего промежуточного полюса, между Востоком и Западом, где должны были сойтись линии экономической, политической и духовной экспансии, линии циничных транснациональных сил. Наш взгляд на будущее - это либерально-капиталистический лагерь, противостоящий такому лагерю“. Как вы видите, ещё вчера, во время записи телепрограммы, я не задавалась вопросом, какой будет Россия сегодня. Я задавалась вопросом, какой будет Россия вчера. А сегодня я понимаю, что былая Россия не может существовать без России сегодняшней. Чтобы я стала историей, мне необходим отклик. Мне необходим ответ на мой вопрос. И он содержится в этой видеозаписи, которую я показала вам, господа».
Оторопело слушаешь её, замираешь на пару минут и после этого сидишь целый час, приводя мысли в порядок. Отчего-то возникает в мозгу странная мысль, и ты смотришь на сидящего рядом с тобой известного петербургского коллекционера, крупного специалиста в области фантастики и теософического кокса, тридцатипятилетнего циника Алексея Яковлевича Варламова. Он держится мужественно и, когда смотрит на Александру Львовну, улыбается. Знает ли он о том, чем была вчера Россия? Или, может, просто рад за эту бледную, но прекрасную, изящную и совершенно гениальную женщину? Трудно сказать. Люди мало, если вообще знают что-то. А они действительно мало знают, эти циничные петербургские коллекционеры. Ведь они могут точно знать, о чём в этот момент думает самый высокооплачиваемый и самый популярный драматург, у которого можно было бы за огромные деньги купить последнее и самое ценное из когда-то созданного Ольгой Баланчиновой в нейлоновом комбинезоне.
Но он думает не о творчестве. Он думает о долларах, которые ему следует найти, чтобы уехать из страны, а вместе с ними и из жизни. Теперь, глядя на книгу, вспоминаешь, какие именно слова употребила сегодня в его адрес циничная Александра Львовна. Что-то про великую отечественную литературу. А какая она, эта великая отечественная литература? Она велика, величественна, самая великая в мире - и никакой другой в России больше нет. За это говорит хотя бы огромное количество известных имен.
Образование? Лучшее в мире. Долголетие? Несомненно. Здравоохранение? Безоговорочное. Общие интересы? Да, видимо, в чём-то похожи. Кроме уважения к литературе и искусству, это примерно те же понятия. Интересы? Долгосрочные. Экономические? И тут есть сходства, согласен. Уезжает? Ну конечно. Конечно. КОНЕЧНО! Потому что другого пути нет и не будет. Так было написано у Некрасова: «Эта дорога нам знакома. Куда идти? Разумеется, вперёд! Другого нет». Вождь! Они его так и называют: ВЕЛИКИЙ Вождь! Он и есть главный потребитель. Ничего больше. Ах, Анна Ахматова, ах, Есенин, ох, Набоков, «Отель Грёз», «Машенька», циничная Нобелевская премия, нобелевская. Великая слава. Великий Вожатый. Так!
Теперь ещё эти. Набоковы и Щедрины, Мандельштамы и Осоргины, Гарины и Михайловские, Мельниковы и Печерские, Марамзины-Лавутовы, Кассини и Смоктуновские… Они? Они что, большие сочинители? Да, и более того: в списке значится ещё одна фамилия, хоть я до конца и ещё не могу себе представить, кого из них он имеет в виду, говоря про «великого», - как не представляю пока и того, кто знает про этого «великого» что такого он может знать про него, чего не знаю я. Его фамилия - Пржевальский. Почему не Пржедисловский? Проживает в Петербурге? Читает лекции? Что он делает? На чём ездит? Какую книгу читает? Чем он занимается? Это он? Или я? А что такое эта Россия вообще? Где кончается она и начинается он, этот великий, мудрый и симпатичный? Откуда он пришёл? Куда он придёт? Я? Вы? Никто? Просто каждый про себя думает, а другие думают про других? Как велик этот мир? Вот он.
Оторопело слушаешь её, замираешь на пару минут и после этого сидишь целый час, приводя мысли в порядок. Отчего-то возникает в мозгу странная мысль, и ты смотришь на сидящего рядом с тобой известного петербургского коллекционера, крупного специалиста в области фантастики и теософического кокса, тридцатипятилетнего циника Алексея Яковлевича Варламова. Он держится мужественно и, когда смотрит на Александру Львовну, улыбается. Знает ли он о том, чем была вчера Россия? Или, может, просто рад за эту бледную, но прекрасную, изящную и совершенно гениальную женщину? Трудно сказать. Люди мало, если вообще знают что-то. А они действительно мало знают, эти циничные петербургские коллекционеры. Ведь они могут точно знать, о чём в этот момент думает самый высокооплачиваемый и самый популярный драматург, у которого можно было бы за огромные деньги купить последнее и самое ценное из когда-то созданного Ольгой Баланчиновой в нейлоновом комбинезоне.
Но он думает не о творчестве. Он думает о долларах, которые ему следует найти, чтобы уехать из страны, а вместе с ними и из жизни. Теперь, глядя на книгу, вспоминаешь, какие именно слова употребила сегодня в его адрес циничная Александра Львовна. Что-то про великую отечественную литературу. А какая она, эта великая отечественная литература? Она велика, величественна, самая великая в мире - и никакой другой в России больше нет. За это говорит хотя бы огромное количество известных имен.
Образование? Лучшее в мире. Долголетие? Несомненно. Здравоохранение? Безоговорочное. Общие интересы? Да, видимо, в чём-то похожи. Кроме уважения к литературе и искусству, это примерно те же понятия. Интересы? Долгосрочные. Экономические? И тут есть сходства, согласен. Уезжает? Ну конечно. Конечно. КОНЕЧНО! Потому что другого пути нет и не будет. Так было написано у Некрасова: «Эта дорога нам знакома. Куда идти? Разумеется, вперёд! Другого нет». Вождь! Они его так и называют: ВЕЛИКИЙ Вождь! Он и есть главный потребитель. Ничего больше. Ах, Анна Ахматова, ах, Есенин, ох, Набоков, «Отель Грёз», «Машенька», циничная Нобелевская премия, нобелевская. Великая слава. Великий Вожатый. Так!
Теперь ещё эти. Набоковы и Щедрины, Мандельштамы и Осоргины, Гарины и Михайловские, Мельниковы и Печерские, Марамзины-Лавутовы, Кассини и Смоктуновские… Они? Они что, большие сочинители? Да, и более того: в списке значится ещё одна фамилия, хоть я до конца и ещё не могу себе представить, кого из них он имеет в виду, говоря про «великого», - как не представляю пока и того, кто знает про этого «великого» что такого он может знать про него, чего не знаю я. Его фамилия - Пржевальский. Почему не Пржедисловский? Проживает в Петербурге? Читает лекции? Что он делает? На чём ездит? Какую книгу читает? Чем он занимается? Это он? Или я? А что такое эта Россия вообще? Где кончается она и начинается он, этот великий, мудрый и симпатичный? Откуда он пришёл? Куда он придёт? Я? Вы? Никто? Просто каждый про себя думает, а другие думают про других? Как велик этот мир? Вот он.