о самолётах ( по следам одного разговора)
после операции я стала бояться летать на самолётах.
но на самом деле это не правда. летать я не боюсь. а жаль. тогда было всё просто объяснить, - страх высоты один из самых распространённых. у меня же как всегда всё намного сложней.
и долго меня это коробило, летала же раньше, любопытно было, на каких-таких законах эта машина в воздухе держится, но не больше, ощущение автобуса.
личное обоснование страха было крайне идиотическим: я боюсь летать, потому что мне на какой-то момент стало интересно, а что чувствуют люди, летящие в падающем самолёте, как они справляются чувством страха и безнадёжности и пр. (конечно, а о чём ещё думать на пятый день после операции, когда лежишь на спине не шевелясь, на старом-старом матрасе, а трамал который тебе вкололи, почему-то не подействовал, или подействовал совсем не так, а в реанимации матрасы ортопедические, хорошо было там спать; а самым ярким воспоминанием за день - программа об авиакатастрофах, вот она-то ко мне ночью и вернулась). страшно, потому что я по природе чрезвычайно любопытно, мне интересно как всё устроенно и я часто получаю ответы, при чём на собственном опыте. мне было помню интересно, что чувствуют тяжелобольные люди, как с ними разговаривать чтобы не обидеть, как поддержать, если вдруг..и вспоминая этот свой "интерес" после операции, я вдруг стала совершенно не логично боятся, вдруг жизнь с её юмором мне ответ и на этот вопрос даст.
чтобы не боятся, мне нужна информация, я стала её глотать в больших количествах: расследование авиакатастроф, статистика, расшифровки чёрных ящиков, конкретная статистика по России, рассказы людей, которые падали, но катастрофу удалось предотвратить, расспрашивать можно ли каждому пассажиру выдать парашют или привязать огромный парашют к самому самолёту. понимания стало больше, да и по статистике мне гораздо вероятней сдохнуть подавившись бананом, но спасения от страха всё равно не было.
тогда я стала думать, что меня в этом пугает больше всего.
пугает безысходность, невозможность что-то сделать, хоть что-то сделать, предпринять, и как же завидно в такой ситуации пилотам, которые до последнего будут выполнять инструкции. а ты сиди и надейся. жди. ожидание при невозможности что-то сделать. да я себя убью, лиж бы не ждать безропотно, что будет, потому что я хоть что-то сделаю, я сама это сделаю.
вот здесь и вырисовывается, что для меня критична сама ситуация безысходности, неважно где она проявляется. я вела себя нелогично, вызывающе, получала по башке и срывала на себя море негатива, но само действие возвращало меня к реальности.
в состоянии безвыходности кровь начинает стучат в висках, в глазах темнеет, хочется кричать, плакать, куда-нибудь убежать, спрятаться, стать маленькой, упасть в обморок, что угодно сделать, чтобы отключится от этого всего, от безумной боли. я сейчас долго сидела и вспоминала что это за симптоматика, невроз, нет не он, не психоз, не истерия. и вспомнила, что это фобия (
я прекрасно помню, что проявилась она в первый год в Москве (хотя и раньше были для неё предпосылки, но до конца не сформированные). здесь не действовали привычные для меня правила, у меня не было личного угла, где я чувствовала себя бы под защитой и могла отдохнуть и единственное место, хоть немного подходившее был дом любимого человека, к которому я приехала. это было видимо желание вернутся в свой собственный дом, где безопасно и мама, с которой можно обговорить любую проблему. стресс от незнакомого города, отсутствия друзей добивалось невозможностью получить помощь от единственного человека, который мог бы мне тогда помочь (и не мог одновременно, потому что никому нафиг не пожелаешь такой ответственности). состояние равновесия мне дарило только его присутствие, а при невозможность быть рядом и появлялся Страх, дальше моя голова улетала. что угодно, как угодно, и вот я уже сижу у подъезда и жду, я прекрасно понимаю, что на меня наорут, что это похоже на слежку, лишения хоть какого-то личного пространства, но пусть орут, Всё что угодно, лиж бы снова не ощущать Безысходность.
(я думаю оттуда и часть корней у моей навязчивости)
я помню, первый случай, когда мне удалось это перебороть. узнав, о том, что сегодня мы не увидимся, меня накрыла вся та же хрень, и надо было пойти домой (в том смысле, там где я жила на тот момент: у чудесной семьи, я им во многом благодарна, это люди выручавшие меня десятки раз, особенно в моменты, что были позже. кто знает, что было бы, если не их Дом. но в тот момент мне было там тяжело.(да что там. мне бы постоянно тяжело, переезд - сам по себе стресс не маленький, всё остальное накладывалось поверх) во-многом от того, что это другая семья, а жить в другой системе, во многом отличающейся от твоей, безумно трудно, а так же от того, что я чувствовала себя обузой и нахлебницей, так как была полностью гостей - не платила за проживание, не имела права голоса, потому что любое "кря" в таком положении это непомерное, невероятное свинство; надеюсь утюг ещё цел:). подавив безумные порывы опять сорваться и поехать, по-хамски добиться желаемого, я много раз глубоко вздохнула и вышла на Кропоткинской. это был первый раз, когда я в одного гуляла по Москве и она мне явно улыбнулась. она вдруг стала такой, какой была в любимом фильме "Похитители книг", немного волшебной, у Храма Христа Спасителя обнаружился красивейшей розовый сад, они меня безумно поразили эти розы, огромные как две мои ладони, я до того ни разу не видела таких садов. а рядом обнаружился ларёк с выпечкой и чаем в стаканчиках, а чуть дальше площадь и книжный. в книжном я решила непременно найти Книгу, которая ждала там только меня. обнаружила её на втором этаже, задвинутую в самый угол полки. Улья Нова "Инка", кофейно-городской роман. оттуда я взяла себе в увлечение в московских переулках разыскивать малоизвестные кофейни, но где уж та протолкнуться среди Кофе-Хаузов, в эту игру, как показала практика, куда интересней играть в Питере и Владивостоке. вместе с книгой купила пастель и альбом для рисования, это была первая победа над страхом и первый раз когда я чувствовала себя в Мск безгранично, безоговорочно счастливой.
и позже, когда мне удавалось продышаться и успеть взят себя в руки, отправить гулять, в гости, кормить голубей, делать хоть что-то и отвлекаться от желания Бежать, страх отступал. сейчас мне это даётся легче. но всё равно далеко не всегда.
так вот: падающий самолёт с этой точки зрения для меня самое жуткое место, там никуда не уйдёшь.
но на самом деле это не правда. летать я не боюсь. а жаль. тогда было всё просто объяснить, - страх высоты один из самых распространённых. у меня же как всегда всё намного сложней.
и долго меня это коробило, летала же раньше, любопытно было, на каких-таких законах эта машина в воздухе держится, но не больше, ощущение автобуса.
личное обоснование страха было крайне идиотическим: я боюсь летать, потому что мне на какой-то момент стало интересно, а что чувствуют люди, летящие в падающем самолёте, как они справляются чувством страха и безнадёжности и пр. (конечно, а о чём ещё думать на пятый день после операции, когда лежишь на спине не шевелясь, на старом-старом матрасе, а трамал который тебе вкололи, почему-то не подействовал, или подействовал совсем не так, а в реанимации матрасы ортопедические, хорошо было там спать; а самым ярким воспоминанием за день - программа об авиакатастрофах, вот она-то ко мне ночью и вернулась). страшно, потому что я по природе чрезвычайно любопытно, мне интересно как всё устроенно и я часто получаю ответы, при чём на собственном опыте. мне было помню интересно, что чувствуют тяжелобольные люди, как с ними разговаривать чтобы не обидеть, как поддержать, если вдруг..и вспоминая этот свой "интерес" после операции, я вдруг стала совершенно не логично боятся, вдруг жизнь с её юмором мне ответ и на этот вопрос даст.
чтобы не боятся, мне нужна информация, я стала её глотать в больших количествах: расследование авиакатастроф, статистика, расшифровки чёрных ящиков, конкретная статистика по России, рассказы людей, которые падали, но катастрофу удалось предотвратить, расспрашивать можно ли каждому пассажиру выдать парашют или привязать огромный парашют к самому самолёту. понимания стало больше, да и по статистике мне гораздо вероятней сдохнуть подавившись бананом, но спасения от страха всё равно не было.
тогда я стала думать, что меня в этом пугает больше всего.
пугает безысходность, невозможность что-то сделать, хоть что-то сделать, предпринять, и как же завидно в такой ситуации пилотам, которые до последнего будут выполнять инструкции. а ты сиди и надейся. жди. ожидание при невозможности что-то сделать. да я себя убью, лиж бы не ждать безропотно, что будет, потому что я хоть что-то сделаю, я сама это сделаю.
вот здесь и вырисовывается, что для меня критична сама ситуация безысходности, неважно где она проявляется. я вела себя нелогично, вызывающе, получала по башке и срывала на себя море негатива, но само действие возвращало меня к реальности.
в состоянии безвыходности кровь начинает стучат в висках, в глазах темнеет, хочется кричать, плакать, куда-нибудь убежать, спрятаться, стать маленькой, упасть в обморок, что угодно сделать, чтобы отключится от этого всего, от безумной боли. я сейчас долго сидела и вспоминала что это за симптоматика, невроз, нет не он, не психоз, не истерия. и вспомнила, что это фобия (
я прекрасно помню, что проявилась она в первый год в Москве (хотя и раньше были для неё предпосылки, но до конца не сформированные). здесь не действовали привычные для меня правила, у меня не было личного угла, где я чувствовала себя бы под защитой и могла отдохнуть и единственное место, хоть немного подходившее был дом любимого человека, к которому я приехала. это было видимо желание вернутся в свой собственный дом, где безопасно и мама, с которой можно обговорить любую проблему. стресс от незнакомого города, отсутствия друзей добивалось невозможностью получить помощь от единственного человека, который мог бы мне тогда помочь (и не мог одновременно, потому что никому нафиг не пожелаешь такой ответственности). состояние равновесия мне дарило только его присутствие, а при невозможность быть рядом и появлялся Страх, дальше моя голова улетала. что угодно, как угодно, и вот я уже сижу у подъезда и жду, я прекрасно понимаю, что на меня наорут, что это похоже на слежку, лишения хоть какого-то личного пространства, но пусть орут, Всё что угодно, лиж бы снова не ощущать Безысходность.
(я думаю оттуда и часть корней у моей навязчивости)
я помню, первый случай, когда мне удалось это перебороть. узнав, о том, что сегодня мы не увидимся, меня накрыла вся та же хрень, и надо было пойти домой (в том смысле, там где я жила на тот момент: у чудесной семьи, я им во многом благодарна, это люди выручавшие меня десятки раз, особенно в моменты, что были позже. кто знает, что было бы, если не их Дом. но в тот момент мне было там тяжело.(да что там. мне бы постоянно тяжело, переезд - сам по себе стресс не маленький, всё остальное накладывалось поверх) во-многом от того, что это другая семья, а жить в другой системе, во многом отличающейся от твоей, безумно трудно, а так же от того, что я чувствовала себя обузой и нахлебницей, так как была полностью гостей - не платила за проживание, не имела права голоса, потому что любое "кря" в таком положении это непомерное, невероятное свинство; надеюсь утюг ещё цел:). подавив безумные порывы опять сорваться и поехать, по-хамски добиться желаемого, я много раз глубоко вздохнула и вышла на Кропоткинской. это был первый раз, когда я в одного гуляла по Москве и она мне явно улыбнулась. она вдруг стала такой, какой была в любимом фильме "Похитители книг", немного волшебной, у Храма Христа Спасителя обнаружился красивейшей розовый сад, они меня безумно поразили эти розы, огромные как две мои ладони, я до того ни разу не видела таких садов. а рядом обнаружился ларёк с выпечкой и чаем в стаканчиках, а чуть дальше площадь и книжный. в книжном я решила непременно найти Книгу, которая ждала там только меня. обнаружила её на втором этаже, задвинутую в самый угол полки. Улья Нова "Инка", кофейно-городской роман. оттуда я взяла себе в увлечение в московских переулках разыскивать малоизвестные кофейни, но где уж та протолкнуться среди Кофе-Хаузов, в эту игру, как показала практика, куда интересней играть в Питере и Владивостоке. вместе с книгой купила пастель и альбом для рисования, это была первая победа над страхом и первый раз когда я чувствовала себя в Мск безгранично, безоговорочно счастливой.
и позже, когда мне удавалось продышаться и успеть взят себя в руки, отправить гулять, в гости, кормить голубей, делать хоть что-то и отвлекаться от желания Бежать, страх отступал. сейчас мне это даётся легче. но всё равно далеко не всегда.
так вот: падающий самолёт с этой точки зрения для меня самое жуткое место, там никуда не уйдёшь.