С Днем рождения!
В ПОЕЗДЕ
Т. М.
В этом поезде, мчащемся сутки с лихвой,
я тебя и во сне не увижу, хоть вой.
В этом городе, вставшем в средине пути,
нет тебя на свободе и нет взаперти.
В этом страшном сплетенье железных узлов
непонятен мой плач, бесполезен мой зов.
В этом бегстве не помнит дорога на юг,
чтобы имя твое облекалось во звук.
В этом царстве потерь, в этой части земли
даже слабых подобий твоих не нашли.
В этом мире распался последний твой след.
В этом мире ты словно погашенный свет.
В этом космосе, хоть изломайся в мольбе,
даже призрачной памяти нет о тебе.
1981
* * *
Я Блока утратил, а яблоко пало в траву.
О Блоке и облако белою пеною пело.
А утром, как помнится, не было в небе пробела,
и утро, как яблоко ветку, клонило строфу.
Клонило строфу, обретавшую спелость и вес.
Но ливень промчался, и плод полнокровный разбился.
И ветка отпрянула в синее лоно небес.
Я Блока утратил, а он в небеса возвратился.
1982
* * *
Я когда-то был деревом, легким, как вздох.
Даже ветер питал ко мне жалость
оттого, что и нищее птичье гнездо
на ветвях моих не удержалось.
Я когда-то был деревом, легким, как вздох,
и в тягучей тоске межсезонья
я дрожал и пугался ночных поездов,
на леса набегавших спросонья…
1982
* * *
Осенних заморозков дар
пространствам, полным запустенья.
Разрозненных дыханий пар
свивает странные растенья.
Мир нежен, близорук, безуст.
Дремота сковывает веки.
Но снится только зримый хруст,
прозрачный, непричастный к ветке.
1982
* * *
Я не вижу тебя и не вижу.
Я не стою тебя и не стою.
Я не ближе к тебе и не ближе.
Сожаленья и слезы - пустое.
В моей комнате пусто и пусто.
Я люблю тебя очень и очень.
Только все мои мысли и чувства
тяжелы, как бессонные ночи.
Я на всех маскарадах опознан,
и, как старая кукла, отставлен.
Закрываются годы, как ставни.
И становится поздно и поздно.
1982
Т. М.
В этом поезде, мчащемся сутки с лихвой,
я тебя и во сне не увижу, хоть вой.
В этом городе, вставшем в средине пути,
нет тебя на свободе и нет взаперти.
В этом страшном сплетенье железных узлов
непонятен мой плач, бесполезен мой зов.
В этом бегстве не помнит дорога на юг,
чтобы имя твое облекалось во звук.
В этом царстве потерь, в этой части земли
даже слабых подобий твоих не нашли.
В этом мире распался последний твой след.
В этом мире ты словно погашенный свет.
В этом космосе, хоть изломайся в мольбе,
даже призрачной памяти нет о тебе.
1981
* * *
Я Блока утратил, а яблоко пало в траву.
О Блоке и облако белою пеною пело.
А утром, как помнится, не было в небе пробела,
и утро, как яблоко ветку, клонило строфу.
Клонило строфу, обретавшую спелость и вес.
Но ливень промчался, и плод полнокровный разбился.
И ветка отпрянула в синее лоно небес.
Я Блока утратил, а он в небеса возвратился.
1982
* * *
Я когда-то был деревом, легким, как вздох.
Даже ветер питал ко мне жалость
оттого, что и нищее птичье гнездо
на ветвях моих не удержалось.
Я когда-то был деревом, легким, как вздох,
и в тягучей тоске межсезонья
я дрожал и пугался ночных поездов,
на леса набегавших спросонья…
1982
* * *
Осенних заморозков дар
пространствам, полным запустенья.
Разрозненных дыханий пар
свивает странные растенья.
Мир нежен, близорук, безуст.
Дремота сковывает веки.
Но снится только зримый хруст,
прозрачный, непричастный к ветке.
1982
* * *
Я не вижу тебя и не вижу.
Я не стою тебя и не стою.
Я не ближе к тебе и не ближе.
Сожаленья и слезы - пустое.
В моей комнате пусто и пусто.
Я люблю тебя очень и очень.
Только все мои мысли и чувства
тяжелы, как бессонные ночи.
Я на всех маскарадах опознан,
и, как старая кукла, отставлен.
Закрываются годы, как ставни.
И становится поздно и поздно.
1982