АПОЛОГИЯ РЫЦАРСКОЙ ИДЕИ. 4.2. Крестовые походы: история и идеология...
Обнаружил в ЖЖ новое сообщество "Рыцарство: от романтики до Грааля". В связи с этим возвращаюсь к публикации своей Апологии...
Начало Крестоносного движения
18-25 ноября 1095 году в г. Клермоне на юге Франции состоялся знаменитый церковный собор, по окончании которого папа Римский Урбан II обратился к присутствующим с исторической речью. Выступая с проповедью на городской площади, он призвал всех рыцарей и простых граждан, кто только может держать в руках оружие, выступить на защиту восточных христиан и освободить Гроб Господень из-под исламского владычества. Этот призыв вызвал настоящий взрыв энтузиазма не только у присутствующих на площади, но вскоре и по всей Франции, а затем и за ее пределами. «Этого хочет Бог!» - такие возгласы, по сообщениям летописца, сотрясали многие французские города. Где бы ни появлялся папа Урбан II с проповедью Крестового похода, он везде находил горячую и бурную поддержку.
Очень скоро во Франции собралось первое многотысячное крестоносное ополчение, состоявшее в основном из простых горожан и крестьян. В том же 1095 году оно выступило в направлении Константинополя, намереваясь затем дойти до Иерусалима. Казалось, что вернулись времена Великого переселения народов. Простые крестьяне продавали свои дома и имущество, грузили свой скромный скарб и семью на повозки и отправлялись в путь. Они имели при себе самое простое вооружение и, тем не менее, были уверены, что дойдут до Иерусалима и разобьют полчища нечестивых сарацин. Разумеется, что это ополчение было крайне неорганизованное - на пути они разоряли окрестности, чтобы добыть себе пропитание, и доставляли местному населению множество неприятностей. И все же они дошли до Константинополя и даже переправились на берег Малой Азии, где практически все и погибли под ударами арабов.
Однако это было только начало. В следующем 1096 году во Франции собралось новое ополчение, состоявшее уже не из крестьян и горожан, а из вполне боеспособных рыцарей. Это было ополчение общей численностью около 100 тысяч человек. Оно было собрано преимущественно из рыцарей северной и южной Франции, к которым также присоединились нормандские рыцари из Сицилии. Войско тремя колоннами выступило в направлении Константинополя и в том же году соединилось у стен столицы Византийской империи...
Греки хотя и не ожидали прибытия такого большого количества рыцарей, однако пропустили крестоносцев как дружественное войско и даже помогли им переправиться на берег Малой Азии.
Началось беспримерное по степени напряжения и мужественности шествие крестоносцев по землям, находившихся во владении арабов-мусульман. Первой крупной победой крестоносцев стало взятие Антиохии. Это был крупнейший город на всем Ближнем Востоке, сопоставимый по размерам с Константинополем. Его окружали столь высокие и крепкие стены, что многие по справедливости полагали город неприступным. То, что крестоносцам удалось захватить город, потрясло не только арабов, но также и греков. В Антиохии крестоносцы основали свое первое государство на Востоке. Однако они не забыли о конечной цели своего похода, и по прошествии некоторого времени часть крестоносцев, не пожелавшая остаться в Антиохии, выступила в дальнейший путь. Пройдя с севера на юг и захватив города Триполи и Акра, крестоносцы в количестве около 20 тысяч человек прибыли, наконец, к Иерусалиму.
Арабы, уже напуганные известиями о грозном христианском войске и о взятии этим войском Антиохии, которая была гораздо больше Иерусалима, приготовились держать оборону. Сил крестоносцев было недостаточно для полноценной осады города, и долгое время все попытки крестоносцев прорваться внутрь города ни к чему не приводили. Однако под предводительством Готфрида Бульонского крестоносцы выстроили из окрестных деревьев осадные башни. С их помощью они начали штурм и только так смогли прорваться на стены города. Арабы хотя и сопротивлялись, однако изменить положение уже не смогли. Как повествуется, в Иерусалиме при этом штурме пролились реки крови. Однако сами крестоносцы были уверены, что им помогает в бою св. Георгий Победоносец. Цель была достигнута: в покоренном Иерусалиме крестоносцы, прошедшие такой длинный путь, преклонили свои колена у храма Гроба Господня. Произошло это в 1099 году.
Весть о взятии Иерусалима всколыхнула всю Европу. Хотя энтузиазм и так был достаточно велик с самого начала, однако никто не предполагал, что желанной цели удастся достичь в такие короткие сроки. Крестоносцы, мужественно отправившиеся в первый Крестовый поход, стали настоящими героями. Презрение и насмешки стали уделом тех, кто побоялся или поленился отправиться вместе с ними. В громких победах крестоносного ополчения увидели Промысл Божий и благословение всему Крестоносному движению. Смолкли все скептики и критики идеи Крестоносного движения, которые поначалу были против похода. Так началась новая великая эпоха, определившая на века будущее Европы.
Идеология Крестоносного движения
Историки неоднократно задавали себе вопрос: как и почему начались Крестовые походы? Что послужило главным мотивом тому, что огромные полчища вооруженных людей (по подсчетам историков, за два века Крестовых походов счет численности крестоносцев шел на миллионы), бросив свои дома, владения и семьи, отправлялись в далекий и опасный военный поход, откуда большинство из них уже больше никогда не вернулись? Долгое время историки полагали, что главной причиной Крестовых походов являлось желание приобрести себе новые земли и владения, награбить побольше ценностей и даже просто тяга к воинским приключениям и походной жизни. Однако в ходе дальнейших исторических исследований стало ясно, что все эти объяснения являются неудовлетворительными и не раскрывают истинных причин возникновения Крестоносного движения. Чтобы не быть голословным, приведем в объяснение следующие два аргумента.
Во-первых, выяснилось, что из Крестового похода в родные земли возвращалось менее 50% крестоносцев. Большинство из них гибло либо в боях, либо от голода и болезней, либо во время штормов и по другим причинам. Какими бы ни были возможные выгоды от военных рейдов в богатые земли Востока, такая высокая смертность превращала Крестовые походы в настоящую авантюру. Разумеется, во всяком обществе есть свои авантюристы, которые готовы всегда рискнуть своей жизнью, даже если шансов 10:1, что они проиграют. Но таких авантюристов в любом обществе лишь небольшой процент. Прочая же часть общества смотрит на такие авантюры с явным неодобрением. В данном же случае количество отправившихся в Крестовые походы было столь велико (при общем одобрении со стороны всех слоев общества), что на военную авантюру это явно не похоже.
Во-вторых, те крестоносцы, которые возвращались в свои родные земли, практически ничего с собой не привозили такого, что можно было бы расценивать как богатство. Часто наследием рыцаря-крестоносца являлись только его боевой меч, щит, доспехи и слава о громких победах на Востоке. И хорошо еще, если его запущенное имение за время долгого отсутствия владельца не досталось какому-нибудь другому владетельному феодалу. Объяснением бедности крестоносцев является тот простой факт, что дорогой домой из Палестины стоила слишком дорого. И даже если крестоносцы удавалось чем-то разжиться на Востоке, ему приходилось расставаться со всеми этими богатствами по дороге в родные края. Так что фигура бедного странствующего пилигрима, под плащом которого скрывается рыцарская кольчуга, бредущего к себе домой - это не фантазия художника, а вполне реальная картина того времени.
В связи с этим возникает вопрос: что же все-таки послужило главной причиной, которая вызвала в недрах средневекового общества такой бурный энтузиазм, когда папа Урбан II призвал всех, кто может носить оружие, освобождать Гроб Господень из-под власти мусульман? Не найдя удовлетворительных объяснений во внешних причинах, историки, наконец, обратили свое внимание на внутренние причины Крестоносного движения. Их заинтересовала идеология Крестовых походов, а также то, с какими умонастроениями уходили на Восток рыцари. Углубившись в эту тему, они, конечно же, не могли не коснуться и Рыцарской идеологии, которая является предметом нашего рассмотрения.
Начнем с того, что до начала проповеди Крестовых походов участие в любой войне считалось в христианской Европе хотя и вынужденным, но все же злом. В Средние века жизнь была очень неспокойной, и потому то и дело приходилось пускать в дело меч. Однако с христианской точки зрения всякий, кто убил кого-либо в бою - пусть даже в честном и справедливом бою, - считался осквернившим себя кровью ближнего. Война, со всеми ее жестокостями, так или иначе, противоречила духу Евангельской кротости и любви. Рыцари, для которых военное дело было основным ремеслом, прекрасно понимали, что тот образ жизни, который они ведут - не соответствует духу христианства. Поэтому нередко к концу жизни многие из них делали богатые пожертвования Церкви или в монастыри, а потом и сами принимали постриг, чтобы замолить в уединении, перед лицом Бога, свои прегрешения.
Проповедь папы Урбана II произвела в их умах - и вообще, в представлениях всего общества, - настоящий переворот. Оказалось, что существует иной путь к Спасению - путь столь же благочестивый, как и предстояние перед святым алтарем в храме или молитва за мир в уединенной келии, - участие в Священной войне во имя Господа ради спасения восточных христиан от безбожных и неверных турок. При этом участие в этой войне и пролитие на ней крови не только не является грехом, но наоборот, является делом благочестивым и даже чем-то вроде акта покаяния. Участие в Крестовом походе искупало все прежние грехи, какие только были у рыцаря на его совести, а смерть в Крестовом походе была сравнима с мученической кончиной и открывала крестоносцы врата в Царствие Божие. Вот что пишет по этому поводу английский историк Дж. Райтли-Смит:
Можно сказать, что папа Урбан II проповедью крестовых походов произвел своего рода идеологическую революцию. Представление о том, что военные действия могут быть актом покаяния развилось в 1070-х и 1080-х годах из диалога папы Григория VII и группы церковных реформаторов, собравшихся вокруг Матильды Тосканской. Урбан позаимствовал эту идею, не имевшую прецедента во всей истории христианства, и нашел ей оправдание и обоснование, связав войну с паломничеством в Иерусалим.
Автор Монтекассинской Хроники, вероятно - член папской курии, сопровождавший Урбана во Францию, описал действия папы как пастырское попечение о воинах, поскольку он предоставлял им возможность спасти свои души через акт покаяния, не требующий отказа от их профессиональных занятий и принижения своего общественного статуса при совершении мирного паломничества без оружия, должного оснащения и коней. Описание крестового похода как действия, специально созданного для того, чтобы дворяне и рыцари могли воевать не только ради выгоды, но и из благочестия, мы находим в знаменитом отрывке из уже упоминавшейся хроники Гвибера Ножанского:
«Бог создал в наше время священные войны для того, чтобы рыцари и толпа, бегущая по их следу... могли найти новые пути к обретению спасения. И таким образом, они не должны полностью удаляться от мирских дел, уходя в монастырь или выбирая другую форму церковного служения, как это было раньше, но могут удостоиться в какой-то мере Божественной благодати, продолжая заниматься своим делом с той свободой и с тем внешним видом, к коим они привыкли».
(История Крестовых походов. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. - С. 95-96.)
В этом отрывке не случайно упоминается о Крестовом походе как особом виде паломничества ко Гробу Господню в Иерусалим. Такие паломничества были весьма распространены в средневековой Западной Европе и многие их совершали на свой страх и риск, несмотря на большие трудности и опасности, которые подстерегали паломников (или как тогда говорили, пилигримов) на пути. Однако такие паломничества были всегда мирными, поскольку совершались с целью покаяния и молитвы. Духовный настрой паломника традиционно считался противоположным настрою воина. Поэтому многие даже не брали с собой оружия в дорогу, чтобы не оскверниться, полагаясь во всем на волю Божию.
Идея соединить паломничества с военными действиями против мусульман в этом контексте и в самом деле была революционной. Она буквально переворачивала представление о том, что такое вообще христианство. Очень важным моментом в этой идее было то, что она оправдывала военную, мирскую деятельность рыцаря, да и воина вообще, в самом широком смысле этого слова. Она открывала дорогу новому христианскому мировоззрению, которое можно было бы назвать (не знаю, правда, насколько удачно) «светским христианством». Жизнь рыцаря со всеми его тяготами, подвигами и приключениями более уже не противоречила Евангелию. Нет, теперь эта жизнь становилась в высшей степени благочестивой, если он приносил этой жизнью жертву Господу. А такой жертвой являлось для рыцаря участие (хотя бы раз в жизни) в Крестовом походе.
Как же отреагировали рыцари на этот призыв папы к Крестовому походу? Вот три небольших истории, которые служат хорошей иллюстрацией и одновременно ответом на вопрос:
В Лимузене Брюн де Трап собирался вступить в Орейский монастырь, но, услышав о призыве папы, отказался от своего намерения, ибо увидел в крестовом походе возможность вести более праведную жизнь, не удаляясь от мира. Он даже уговорил монастырь на внесенные в качестве вступительного взноса деньги купить ему доспехи, а вместо него вступил в монастырь его молодой родственник.
Возможно, что нечто подобное произошло и с Эдом Бовеном из окрестностей Шатодуна. Между Эдом и аббатством в Мармотье велась тяжба из-за каких-то владений. Когда же Эд тяжели заболел, он призвал местного приора и сказал ему, что хочет вступить в монастырь и отказывается от всех своих имущественных притязаний в качестве вступительного взноса. Приор поехал с этим известием в Мармотье, но по возвращении оттуда нашел Эда выздоровевшим и намеревающимся отправиться в Иерусалим вместо того, чтобы становиться монахом.
В южной Италии норманнский рыцарь Танкред мучился несоответствием своей жизни христианским идеалам. Он чувствовал раздвоение и «никак не мог решить, следовать ли Евангелию или мирским законам». Танкред обрел душевное равновесие «после призыва к оружию для служения Христу, [который] ... привел ею необычайное воодушевление».
(История Крестовых походов. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. - С. 96.)
Практика Крестовых походов вместе с Теорией трех сословий и новым христианским обрядом Посвящения в рыцари замкнули кольцо и образовали новую Рыцарскую идеологию, которая предопределила будущую историю и облик монархической Европы. В рамках этой идеологии стала развиваться особая Рыцарская культура, которая в основных своих чертах блестяще описана в книге Мориса Кина «Рыцарство». Рыцарские романы и легенды, трактаты о рыцарстве, рыцарские поединки и турниры, рыцарское поведение на поле боя, воспевание идеала Прекрасной Дамы, понятия о чести и справедливости, аристократизм, куртуазность, благородство - все это относится к этой культуре. Эта культура столь же необычна, сколь и неповторима. При этом нет никакого сомнения, что культура эта не могла бы возникнуть сама собой, если не Крестовые походы, которые стали причиной мощного культурного контакта между Западом и Востоком.
Начало Крестоносного движения
18-25 ноября 1095 году в г. Клермоне на юге Франции состоялся знаменитый церковный собор, по окончании которого папа Римский Урбан II обратился к присутствующим с исторической речью. Выступая с проповедью на городской площади, он призвал всех рыцарей и простых граждан, кто только может держать в руках оружие, выступить на защиту восточных христиан и освободить Гроб Господень из-под исламского владычества. Этот призыв вызвал настоящий взрыв энтузиазма не только у присутствующих на площади, но вскоре и по всей Франции, а затем и за ее пределами. «Этого хочет Бог!» - такие возгласы, по сообщениям летописца, сотрясали многие французские города. Где бы ни появлялся папа Урбан II с проповедью Крестового похода, он везде находил горячую и бурную поддержку.
Очень скоро во Франции собралось первое многотысячное крестоносное ополчение, состоявшее в основном из простых горожан и крестьян. В том же 1095 году оно выступило в направлении Константинополя, намереваясь затем дойти до Иерусалима. Казалось, что вернулись времена Великого переселения народов. Простые крестьяне продавали свои дома и имущество, грузили свой скромный скарб и семью на повозки и отправлялись в путь. Они имели при себе самое простое вооружение и, тем не менее, были уверены, что дойдут до Иерусалима и разобьют полчища нечестивых сарацин. Разумеется, что это ополчение было крайне неорганизованное - на пути они разоряли окрестности, чтобы добыть себе пропитание, и доставляли местному населению множество неприятностей. И все же они дошли до Константинополя и даже переправились на берег Малой Азии, где практически все и погибли под ударами арабов.
Однако это было только начало. В следующем 1096 году во Франции собралось новое ополчение, состоявшее уже не из крестьян и горожан, а из вполне боеспособных рыцарей. Это было ополчение общей численностью около 100 тысяч человек. Оно было собрано преимущественно из рыцарей северной и южной Франции, к которым также присоединились нормандские рыцари из Сицилии. Войско тремя колоннами выступило в направлении Константинополя и в том же году соединилось у стен столицы Византийской империи...
Греки хотя и не ожидали прибытия такого большого количества рыцарей, однако пропустили крестоносцев как дружественное войско и даже помогли им переправиться на берег Малой Азии.
Началось беспримерное по степени напряжения и мужественности шествие крестоносцев по землям, находившихся во владении арабов-мусульман. Первой крупной победой крестоносцев стало взятие Антиохии. Это был крупнейший город на всем Ближнем Востоке, сопоставимый по размерам с Константинополем. Его окружали столь высокие и крепкие стены, что многие по справедливости полагали город неприступным. То, что крестоносцам удалось захватить город, потрясло не только арабов, но также и греков. В Антиохии крестоносцы основали свое первое государство на Востоке. Однако они не забыли о конечной цели своего похода, и по прошествии некоторого времени часть крестоносцев, не пожелавшая остаться в Антиохии, выступила в дальнейший путь. Пройдя с севера на юг и захватив города Триполи и Акра, крестоносцы в количестве около 20 тысяч человек прибыли, наконец, к Иерусалиму.
Арабы, уже напуганные известиями о грозном христианском войске и о взятии этим войском Антиохии, которая была гораздо больше Иерусалима, приготовились держать оборону. Сил крестоносцев было недостаточно для полноценной осады города, и долгое время все попытки крестоносцев прорваться внутрь города ни к чему не приводили. Однако под предводительством Готфрида Бульонского крестоносцы выстроили из окрестных деревьев осадные башни. С их помощью они начали штурм и только так смогли прорваться на стены города. Арабы хотя и сопротивлялись, однако изменить положение уже не смогли. Как повествуется, в Иерусалиме при этом штурме пролились реки крови. Однако сами крестоносцы были уверены, что им помогает в бою св. Георгий Победоносец. Цель была достигнута: в покоренном Иерусалиме крестоносцы, прошедшие такой длинный путь, преклонили свои колена у храма Гроба Господня. Произошло это в 1099 году.
Весть о взятии Иерусалима всколыхнула всю Европу. Хотя энтузиазм и так был достаточно велик с самого начала, однако никто не предполагал, что желанной цели удастся достичь в такие короткие сроки. Крестоносцы, мужественно отправившиеся в первый Крестовый поход, стали настоящими героями. Презрение и насмешки стали уделом тех, кто побоялся или поленился отправиться вместе с ними. В громких победах крестоносного ополчения увидели Промысл Божий и благословение всему Крестоносному движению. Смолкли все скептики и критики идеи Крестоносного движения, которые поначалу были против похода. Так началась новая великая эпоха, определившая на века будущее Европы.
Идеология Крестоносного движения
Историки неоднократно задавали себе вопрос: как и почему начались Крестовые походы? Что послужило главным мотивом тому, что огромные полчища вооруженных людей (по подсчетам историков, за два века Крестовых походов счет численности крестоносцев шел на миллионы), бросив свои дома, владения и семьи, отправлялись в далекий и опасный военный поход, откуда большинство из них уже больше никогда не вернулись? Долгое время историки полагали, что главной причиной Крестовых походов являлось желание приобрести себе новые земли и владения, награбить побольше ценностей и даже просто тяга к воинским приключениям и походной жизни. Однако в ходе дальнейших исторических исследований стало ясно, что все эти объяснения являются неудовлетворительными и не раскрывают истинных причин возникновения Крестоносного движения. Чтобы не быть голословным, приведем в объяснение следующие два аргумента.
Во-первых, выяснилось, что из Крестового похода в родные земли возвращалось менее 50% крестоносцев. Большинство из них гибло либо в боях, либо от голода и болезней, либо во время штормов и по другим причинам. Какими бы ни были возможные выгоды от военных рейдов в богатые земли Востока, такая высокая смертность превращала Крестовые походы в настоящую авантюру. Разумеется, во всяком обществе есть свои авантюристы, которые готовы всегда рискнуть своей жизнью, даже если шансов 10:1, что они проиграют. Но таких авантюристов в любом обществе лишь небольшой процент. Прочая же часть общества смотрит на такие авантюры с явным неодобрением. В данном же случае количество отправившихся в Крестовые походы было столь велико (при общем одобрении со стороны всех слоев общества), что на военную авантюру это явно не похоже.
Во-вторых, те крестоносцы, которые возвращались в свои родные земли, практически ничего с собой не привозили такого, что можно было бы расценивать как богатство. Часто наследием рыцаря-крестоносца являлись только его боевой меч, щит, доспехи и слава о громких победах на Востоке. И хорошо еще, если его запущенное имение за время долгого отсутствия владельца не досталось какому-нибудь другому владетельному феодалу. Объяснением бедности крестоносцев является тот простой факт, что дорогой домой из Палестины стоила слишком дорого. И даже если крестоносцы удавалось чем-то разжиться на Востоке, ему приходилось расставаться со всеми этими богатствами по дороге в родные края. Так что фигура бедного странствующего пилигрима, под плащом которого скрывается рыцарская кольчуга, бредущего к себе домой - это не фантазия художника, а вполне реальная картина того времени.
В связи с этим возникает вопрос: что же все-таки послужило главной причиной, которая вызвала в недрах средневекового общества такой бурный энтузиазм, когда папа Урбан II призвал всех, кто может носить оружие, освобождать Гроб Господень из-под власти мусульман? Не найдя удовлетворительных объяснений во внешних причинах, историки, наконец, обратили свое внимание на внутренние причины Крестоносного движения. Их заинтересовала идеология Крестовых походов, а также то, с какими умонастроениями уходили на Восток рыцари. Углубившись в эту тему, они, конечно же, не могли не коснуться и Рыцарской идеологии, которая является предметом нашего рассмотрения.
Начнем с того, что до начала проповеди Крестовых походов участие в любой войне считалось в христианской Европе хотя и вынужденным, но все же злом. В Средние века жизнь была очень неспокойной, и потому то и дело приходилось пускать в дело меч. Однако с христианской точки зрения всякий, кто убил кого-либо в бою - пусть даже в честном и справедливом бою, - считался осквернившим себя кровью ближнего. Война, со всеми ее жестокостями, так или иначе, противоречила духу Евангельской кротости и любви. Рыцари, для которых военное дело было основным ремеслом, прекрасно понимали, что тот образ жизни, который они ведут - не соответствует духу христианства. Поэтому нередко к концу жизни многие из них делали богатые пожертвования Церкви или в монастыри, а потом и сами принимали постриг, чтобы замолить в уединении, перед лицом Бога, свои прегрешения.
Проповедь папы Урбана II произвела в их умах - и вообще, в представлениях всего общества, - настоящий переворот. Оказалось, что существует иной путь к Спасению - путь столь же благочестивый, как и предстояние перед святым алтарем в храме или молитва за мир в уединенной келии, - участие в Священной войне во имя Господа ради спасения восточных христиан от безбожных и неверных турок. При этом участие в этой войне и пролитие на ней крови не только не является грехом, но наоборот, является делом благочестивым и даже чем-то вроде акта покаяния. Участие в Крестовом походе искупало все прежние грехи, какие только были у рыцаря на его совести, а смерть в Крестовом походе была сравнима с мученической кончиной и открывала крестоносцы врата в Царствие Божие. Вот что пишет по этому поводу английский историк Дж. Райтли-Смит:
Можно сказать, что папа Урбан II проповедью крестовых походов произвел своего рода идеологическую революцию. Представление о том, что военные действия могут быть актом покаяния развилось в 1070-х и 1080-х годах из диалога папы Григория VII и группы церковных реформаторов, собравшихся вокруг Матильды Тосканской. Урбан позаимствовал эту идею, не имевшую прецедента во всей истории христианства, и нашел ей оправдание и обоснование, связав войну с паломничеством в Иерусалим.
Автор Монтекассинской Хроники, вероятно - член папской курии, сопровождавший Урбана во Францию, описал действия папы как пастырское попечение о воинах, поскольку он предоставлял им возможность спасти свои души через акт покаяния, не требующий отказа от их профессиональных занятий и принижения своего общественного статуса при совершении мирного паломничества без оружия, должного оснащения и коней. Описание крестового похода как действия, специально созданного для того, чтобы дворяне и рыцари могли воевать не только ради выгоды, но и из благочестия, мы находим в знаменитом отрывке из уже упоминавшейся хроники Гвибера Ножанского:
«Бог создал в наше время священные войны для того, чтобы рыцари и толпа, бегущая по их следу... могли найти новые пути к обретению спасения. И таким образом, они не должны полностью удаляться от мирских дел, уходя в монастырь или выбирая другую форму церковного служения, как это было раньше, но могут удостоиться в какой-то мере Божественной благодати, продолжая заниматься своим делом с той свободой и с тем внешним видом, к коим они привыкли».
(История Крестовых походов. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. - С. 95-96.)
В этом отрывке не случайно упоминается о Крестовом походе как особом виде паломничества ко Гробу Господню в Иерусалим. Такие паломничества были весьма распространены в средневековой Западной Европе и многие их совершали на свой страх и риск, несмотря на большие трудности и опасности, которые подстерегали паломников (или как тогда говорили, пилигримов) на пути. Однако такие паломничества были всегда мирными, поскольку совершались с целью покаяния и молитвы. Духовный настрой паломника традиционно считался противоположным настрою воина. Поэтому многие даже не брали с собой оружия в дорогу, чтобы не оскверниться, полагаясь во всем на волю Божию.
Идея соединить паломничества с военными действиями против мусульман в этом контексте и в самом деле была революционной. Она буквально переворачивала представление о том, что такое вообще христианство. Очень важным моментом в этой идее было то, что она оправдывала военную, мирскую деятельность рыцаря, да и воина вообще, в самом широком смысле этого слова. Она открывала дорогу новому христианскому мировоззрению, которое можно было бы назвать (не знаю, правда, насколько удачно) «светским христианством». Жизнь рыцаря со всеми его тяготами, подвигами и приключениями более уже не противоречила Евангелию. Нет, теперь эта жизнь становилась в высшей степени благочестивой, если он приносил этой жизнью жертву Господу. А такой жертвой являлось для рыцаря участие (хотя бы раз в жизни) в Крестовом походе.
Как же отреагировали рыцари на этот призыв папы к Крестовому походу? Вот три небольших истории, которые служат хорошей иллюстрацией и одновременно ответом на вопрос:
В Лимузене Брюн де Трап собирался вступить в Орейский монастырь, но, услышав о призыве папы, отказался от своего намерения, ибо увидел в крестовом походе возможность вести более праведную жизнь, не удаляясь от мира. Он даже уговорил монастырь на внесенные в качестве вступительного взноса деньги купить ему доспехи, а вместо него вступил в монастырь его молодой родственник.
Возможно, что нечто подобное произошло и с Эдом Бовеном из окрестностей Шатодуна. Между Эдом и аббатством в Мармотье велась тяжба из-за каких-то владений. Когда же Эд тяжели заболел, он призвал местного приора и сказал ему, что хочет вступить в монастырь и отказывается от всех своих имущественных притязаний в качестве вступительного взноса. Приор поехал с этим известием в Мармотье, но по возвращении оттуда нашел Эда выздоровевшим и намеревающимся отправиться в Иерусалим вместо того, чтобы становиться монахом.
В южной Италии норманнский рыцарь Танкред мучился несоответствием своей жизни христианским идеалам. Он чувствовал раздвоение и «никак не мог решить, следовать ли Евангелию или мирским законам». Танкред обрел душевное равновесие «после призыва к оружию для служения Христу, [который] ... привел ею необычайное воодушевление».
(История Крестовых походов. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. - С. 96.)
Практика Крестовых походов вместе с Теорией трех сословий и новым христианским обрядом Посвящения в рыцари замкнули кольцо и образовали новую Рыцарскую идеологию, которая предопределила будущую историю и облик монархической Европы. В рамках этой идеологии стала развиваться особая Рыцарская культура, которая в основных своих чертах блестяще описана в книге Мориса Кина «Рыцарство». Рыцарские романы и легенды, трактаты о рыцарстве, рыцарские поединки и турниры, рыцарское поведение на поле боя, воспевание идеала Прекрасной Дамы, понятия о чести и справедливости, аристократизм, куртуазность, благородство - все это относится к этой культуре. Эта культура столь же необычна, сколь и неповторима. При этом нет никакого сомнения, что культура эта не могла бы возникнуть сама собой, если не Крестовые походы, которые стали причиной мощного культурного контакта между Западом и Востоком.