Неявные переговоры и ограниченная война (Томас Шеллинг)
Василий Кандинский. Маленькие миры 4 (1922)
Здесь Томас Шеллинг рассуждает о том, как молчаливая координация и фокальные точки (см. пост Фокальная точка в открытом торге - 3) влияют на условия, ход и исход так называемых «ограниченных войн». Что такое ограниченная война - мы все хорошо знаем, достаточно взглянуть на Украину. Но и все прочие конфликты после 1945 года, начиная с Корейской войны - это тоже ограниченные войны. Во всяком случае, не глобальный ядерный конфликт.
Если приложить рассуждения Шеллинга к ситуации на Украине, то можно легко угадать все те фокальные точки, которыми регулируется и этот конфликт: (1) неприменение в этом конфликте оружия массового поражения (ядерного и химического); (2) течение реки Днепра (начина от Каховского водохранилища и ниже) как естественной преграды для разграничения воюющих сторон.
В процессе СВО между Россией и НАТО (про Украину как субъект здесь говорить просто смешно) идёт постоянный молчаливый торг. Анализ не позволяет оценить вероятность того, могли ли стороны отклониться от указанных фокальных точек и нащупать потом другие. По крайней мере, американцы все же не рискнули качественно менять условия конфликта, чтобы затем начать искать пределы ограниченного применения ядерного оружия в регионе.
Так же и Россия, столкнувшаяся с проблемой с удержания слишком уж растянутой линией фронта на Украине, не нашла ничего лучшего для стабилизации положения, кроме отступления за Днепр в Херсонской области. Что позволило сузить активный участок фронта и вновь сосредоточиться на наступлении в Донбассе.
Я бы не хотел далее рассуждать о фокальных точках на Украине, которые наверняка есть, хотя «молчаливый торг» по ним ещё не завершён. Достаточно и этих двух как примеров.
Из книги Томаса Шеллинга «Стратегия конфликта»:
«Какое полезное знание дает этот аналитический подход для решения практических проблем молчаливого или неявного торга, с которыми мы обычно имеем дело, в частности, проблемам стратегического маневра и ограниченной войны?
Мы, разумеется, предполагаем, что возможно установить пределы войны - настоящей войны, войны между государствами и т.д., как бы ее ни называть, войны - без открытых переговоров. Но это не подразумевает никаких серьезных суждений относительно вероятности.
Корейская война была ограниченной, а во Второй мировой войне не использовались отравляющие газы. В возможности ограниченной войны эти два факта убеждают больше, чем все предложения последующих дискуссий.
Если этот анализ что-то и дает нам, то это никак не оценку вероятности успешного достижения неявного соглашения, а лучшее понимание того, как и где искать условия соглашения.
Если из вышесказанного могут быть сделаны существенные выводы, то они, вероятно, состоят в следующем:
1) молчаливые соглашения или соглашения, достигаемые с помощью частичных или ведущихся «вслепую» переговоров, требуют такой формулировки условий, отличия которой от альтернативных формулировок носили бы качественный характер, а не были лишь различиями в степени;
2) когда соглашение достигается через неполную коммуникацию, участники должны быть готовы к тому, что исход будет существенно определяться самой ситуацией, в частности, решение, которое будет дискриминационным по отношению к той или другой стороне или даже влечь за собой «ненужные» неудобства для обеих, может оказаться единственным решением, которое позволяет скоординировать им свои ожидания.
Во Второй мировой войне не использовались отравляющие газы. Соглашение об этом, хотя и имело предысторию, было преимущественно молчаливым. Интересно поразмышлять о том, могло ли быть достигнуто какое-либо альтернативное соглашение без формальной коммуникации (или даже с нею).
Формулировка «ограниченное применение газов» порождает формальные вопросы: «ограниченное» - это сколько, где и в каких обстоятельствах?
В отличие от этого формулировка «никакого применения газов» - проста и недвусмысленна. Применение боевых отравляющих веществ только против военнослужащих, только в целях защиты, доставка к цели только с помощью наземного транспортного средства или артиллерийского снаряда, применение отравляющих веществ только при условии предупреждения об их применении - число вариантов ограничений бесконечно, и некоторые из них даже имеют смысл, и многие из них, возможно, не изменили бы итогов войны.
Но простота предложения «никакого применения газов» делает его почти единственным фокусом соглашения, в условиях, когда каждая сторона может только гадать о том, какие правила предложила бы другая сторона, но при этом неспособность «с первой попытки» достичь координации может привести к тому, что исчезнут какие бы то ни было шансы на установление каких бы то ни было ограничений вообще.
Ландшафт и географическое положение Корейского полуострова должны были сделать возможным установление пределов войны и сделать ее ограниченной географически.
Вся территория, на которой разворачивались события, окружена водой, а главная политическая граница, расположенная на севере, четко и недвусмысленно обозначена рекой. Тридцать восьмая параллель, по-видимому, была мощным фокусом для этой патовой ситуации, а основная альтернатива, т.е. суживающаяся часть полуострова, была сильным кандидатом не только потому, что обеспечивала более короткую оборонительную линию, но и потому, что обеим сторонам было ясно, что продвижение к области сужения не означает непременного продолжения наступления и что отступление к этой области не означает намерения отступать дальше.
Пролив, отделяющий Тайвань от материкового Китая, позволил стабилизировать линию разделения между коммунистическим и националистическим правительствами Китая не только потому, что вода благоприятствовала защитникам и сдерживала наступающих, но и потому, что остров представляет собой единое целое, а вода - явная граница.
Отдача любой части острова сделало бы фронт нестабильным, точно так же, как и удержание любой части материка. Если исключить границу между сушей и водным пространством, любое продвижение есть вопрос степени, а форсирование водной преграды декларировало бы разрыв «соглашения».
В Корее применение оружия было ограничено качественным различием между атомным и остальными видами вооружений; гораздо труднее было бы достичь стабильного молчаливого соглашения по поводу ограничения мощности применяемого ядерного оружия или характера целей, против которого его можно использовать. Никакой предел мощности или ограничение по целям не является столь же очевидным и естественным, как принцип «никакого атомного оружия против любых целей».
Американская помощь французским силам в Индокитае была убедительным образом ограничена материальной помощью, а не людскими ресурсами, и было понято, что расширение этой помощи, скажем, до поддержки с воздуха могло быть воспринято как помощь, ограниченная воздушной средой, но невозможно установить ограниченную величину воздушной или наземной поддержки.
Намерения отказаться от наземного вмешательства могут быть переданы полным отказом от применения наземных сил, но невозможно с такой легкостью ввести в дело некоторое количество войск и тем самым передать убедительное сообщение о пределе численности вводимых войск.
Стратегия возмездия складывается под влиянием потребности сообщать или координировать пределы возмездия. Локальная агрессия определяет место; при благоприятном стечении обстоятельств и наличии естественных преград может возникнуть неявное признание географических пределов конфликта и типов допустимых целей.
Одна или обе стороны могут быть готовы скорее к принятию ограниченного поражения, чем к проявлению инициативы в нарушении правил, и действуют таким образом, чтобы уверить противника в такой готовности.
К «правилам» относятся с уважением, так как при их нарушении нет никакой гарантии, что вовремя будут найдены и взаимно признаны новые правила, которые ограничат расширение конфликта. Но если метод и место возмездия выбирает сторона, его осуществляющая, может оказаться гораздо труднее сообщить жертве предполагаемые пределы этого возмездия так, чтобы у нее был шанс учесть их при контрвозмездии.
Фактически начало осуществления мер возмездия не в том месте, где оно было спровоцированно, может стать чем-то вроде декларации независимости, которая не будет способствовать созданию устойчивых взаимных ожиданий.
Таким образом, проблема нахождения взаимно распознаваемых пределов войны усложняется вдвое, если неявное определение, содержащееся в первоначальном акте агрессора, оказывается неприемлемым.
В конечном счете решение задачи ограничения войны вовсе не исходит из непрерывного диапазона возможностей, для каждой из сторон от благоприятных до менее благоприятных.
Это «комковатый», дискретный мир, в котором лучше распознаются качественные, а не количественные различия, где множественность вариантов выбора сбивает с толку, и который принуждает обе стороны принимать своего рода диктат его элементов.
Автор полагает, что то же самое верно относительно ограниченной конкуренции в любой области, где такая конкуренция имеется». (Конец цитаты)