Станислав Говорухин «Чёрная кошка»
Первый опыт театральной постановки был во ВГИКе. «Аптекарша» - по Чехову (потом я снял по этому рассказу первый свой короткометражный фильм). Маленький спектакль получился удачным - весь институт бегал смотреть.
Спустя много лет мы с писателем Юрой Поляковым написали пьесу. С дурацким названием - «Контрольный выстрел». Зрители могут подумать - про бандитские разборки. Но нет, - лирическая комедия, и грустная, и весёлая.
Звонит мне Татьяна Доронина, художественный руководитель МХАТ имени Горького. «Хотим поставить вашу пьесу. В среду - читка. Приходите».
В среду я специально опоздал. Боялся, что заставят читать самого автора.
Читала Доронина. Актриса она восхитительная. Получился моноспектакль; артисты, сидевшие в зале, корчились от смеха.
«Хотим, чтобы Вы поставили спектакль», - говорит Доронина. «Нет, нет, нет!..» - испугался я.
Но - уговорила. Я начал репетировать.
Доронина у себя в театре - Сталин. Её боятся больше, чем боялись усатого вождя. Ну и, соответственно, - атмосфера… Более гнетущей атмосферы я не ощущал ни в одном театре. Ни творческих споров, ни дискуссий…
Месяца за три я слепил спектакль. Сдаю его худсовету.
«Художественным советом» оказалась сама Доронина. Представляете: артисты играют комедию перед пустым, в 1300 мест, залом. От страха у них прилипли языки к гортани…
Прогон кончился. «Художественный совет» ни разу не улыбнулся. Поднялись в кабинет. Долгое молчание. Наконец, Доронина разлепила губы:
- М-даа…
И мхатовская пауза. Побарабанила пальчиками по столешнице. И опять:
- М-даа… - и снова молчание. Наконец, произнесла членораздельное:
- Каков же, на ваш взгляд, жанр этого спектакля?
- Комедия.
Вскинулись удивленно брови:
- Комеди-ия?!
- Да, комедия, - повторил я, обозляясь.
Неизвестно, чем бы завершился этот разговор - я себя плохо контролирую, когда злюсь. К счастью, на этом разговор и закончился.
- Что ж… - сказала Доронина. - Поступим так…
На следующий вечер убрали декорации спектакля, объявленного в программе, и поставили декорации «Контрольного выстрела».
Обычно зал этого театра бывает заполнен на треть, балконы же всегда пустые. Не знаю, как узнал народ - даже афишки не успели развесить - но в этот раз театр был набит битком: и партер, и амфитеатр, и все балконы.
Хохот стоял невероятный. Артисты оказались не готовы к такому приему; многие остроумные реплики были «съедены» - заглушены громким смехом. Доронина, конечно, не присутствовала.
После спектакля я попросил артистов:
- Пожалуйста, объясните Татьяне Васильевне: каков жанр этого спектакля!
Больше я в этот театр - ни ногой.
А спектакль всё ещё идёт. Уже лет девять, наверное. Не дождусь, когда его снимут с репертуара. Уже актерский состав сменился несколько раз - кто-то тяжело заболел, кто-то умер… Спектакль импровизационный, что там теперь плетут со сцены артисты - неизвестно…
В 94 году мне довелось провести целую неделю в Американском конгрессе. Пригласила меня одна оппозиционная партия. Оказывается, и в Штатах есть оппозиция, правда, жестоко преследуемая. Лидер её, Лондон Леруш, только что вышел из тюрьмы. Дали ему 15 лет, отсидел половину. Вина его заключалась в том, что он и его сподвижники пытались объяснить американскому обществу, что хвалёная американская демократия не так уж безукоризненна, что незачем её насильно втюхивать всему миру; что Америка сама нуждается в истинных свободах, в первую очередь политических, и в свободе слова.
Людям с такими взглядами жить в Америке очень непросто. Те, кто побывал за океаном, знают: Соединенные Штаты - жестокое полицейское государство.
Задание у меня было такое: встретиться со многими конгрессменами и попытаться объяснить им, что на самом деле происходит в России.
Я успел встретиться и переговорить с десятком-полтора депутатов Конгресса. Говорил я им примерно вот что: «То, что происходит в России, совсем не похоже на демократические реформы. На самом деле идет криминализация страны. Это очень опасно для всего мира. Превращение одной шестой части планеты в криминальную зону неизбежно скажется на повышении уровня преступности во всём мире. (Ещё как сказалось!) Сейчас вам все нравится: слабый президент, действующий по указаниям Запада; финансовые потоки ворованных денег, текущие на Запад и укрепляющие его экономику; разрушается армия - Россия уже небоеспособна и не представляет собой никакой угрозы… Но надо смотреть в будущее, надо понимать, что рано или поздно «отольются кошкины слезы» - такова логика исторического процесса».
Примерно так я говорил. У меня в руках было и документальное свидетельство - только что снятый фильм «Великая криминальная революция». Я показывал, доказывал, убеждал…
На меня смотрели пустые холодные глаза.
Доконала меня одна из последних встреч. Холёный господин, в отлично сшитом костюме, в сверкающих башмаках, в длинных чёрных шёлковых носках, спокойно выслушал меня и сказал:
«А может, и не надо этого ничего. Ну, там… армии, науки, высоких технологий… У России своя специфика: хорошие леса, там много грибов, ягод…»
- Покупайте обратный билет, - сказал я организаторам своей поездки. - Больше я с этими идиотами общаться не желаю…
Я был разъярён. Курить в Конгрессе нигде нельзя, даже в туалете. С зажжённой сигаретой в зубах я шёл по коридорам Конгресса - встречные шарахались от меня в стороны.
«Какие идиоты! Какие они все идиоты! - думал я. - У нас в Думе тоже немало таких, но «наш» идиот по сравнению с «ихним» - Вольтер!» Впечатление от Конгресса немножко скрасила моя последняя встреча. Я сижу в мягком кресле в богато убранном кабинете, напротив за письменным столом - улыбающийся полноватый человек. На стенах - охотничьи фотографии. Спрашиваю:
- Вы что, охотник?
- Да, - кивнул он, улыбаясь.
- У нас есть писатель - Иван Сергеевич Тургенев… У него я встретил такую фразу: «Знавал я одного помещика, страстного охотника, а значит, хорошего человека».
Он засмеялся и вдруг спросил:
- Вы мне разрешите закурить?
Милый ты мой человек! Нет, не всё безнадежно в Американском конгрессе.
Спустя много лет мы с писателем Юрой Поляковым написали пьесу. С дурацким названием - «Контрольный выстрел». Зрители могут подумать - про бандитские разборки. Но нет, - лирическая комедия, и грустная, и весёлая.
Звонит мне Татьяна Доронина, художественный руководитель МХАТ имени Горького. «Хотим поставить вашу пьесу. В среду - читка. Приходите».
В среду я специально опоздал. Боялся, что заставят читать самого автора.
Читала Доронина. Актриса она восхитительная. Получился моноспектакль; артисты, сидевшие в зале, корчились от смеха.
«Хотим, чтобы Вы поставили спектакль», - говорит Доронина. «Нет, нет, нет!..» - испугался я.
Но - уговорила. Я начал репетировать.
Доронина у себя в театре - Сталин. Её боятся больше, чем боялись усатого вождя. Ну и, соответственно, - атмосфера… Более гнетущей атмосферы я не ощущал ни в одном театре. Ни творческих споров, ни дискуссий…
Месяца за три я слепил спектакль. Сдаю его худсовету.
«Художественным советом» оказалась сама Доронина. Представляете: артисты играют комедию перед пустым, в 1300 мест, залом. От страха у них прилипли языки к гортани…
Прогон кончился. «Художественный совет» ни разу не улыбнулся. Поднялись в кабинет. Долгое молчание. Наконец, Доронина разлепила губы:
- М-даа…
И мхатовская пауза. Побарабанила пальчиками по столешнице. И опять:
- М-даа… - и снова молчание. Наконец, произнесла членораздельное:
- Каков же, на ваш взгляд, жанр этого спектакля?
- Комедия.
Вскинулись удивленно брови:
- Комеди-ия?!
- Да, комедия, - повторил я, обозляясь.
Неизвестно, чем бы завершился этот разговор - я себя плохо контролирую, когда злюсь. К счастью, на этом разговор и закончился.
- Что ж… - сказала Доронина. - Поступим так…
На следующий вечер убрали декорации спектакля, объявленного в программе, и поставили декорации «Контрольного выстрела».
Обычно зал этого театра бывает заполнен на треть, балконы же всегда пустые. Не знаю, как узнал народ - даже афишки не успели развесить - но в этот раз театр был набит битком: и партер, и амфитеатр, и все балконы.
Хохот стоял невероятный. Артисты оказались не готовы к такому приему; многие остроумные реплики были «съедены» - заглушены громким смехом. Доронина, конечно, не присутствовала.
После спектакля я попросил артистов:
- Пожалуйста, объясните Татьяне Васильевне: каков жанр этого спектакля!
Больше я в этот театр - ни ногой.
А спектакль всё ещё идёт. Уже лет девять, наверное. Не дождусь, когда его снимут с репертуара. Уже актерский состав сменился несколько раз - кто-то тяжело заболел, кто-то умер… Спектакль импровизационный, что там теперь плетут со сцены артисты - неизвестно…
В 94 году мне довелось провести целую неделю в Американском конгрессе. Пригласила меня одна оппозиционная партия. Оказывается, и в Штатах есть оппозиция, правда, жестоко преследуемая. Лидер её, Лондон Леруш, только что вышел из тюрьмы. Дали ему 15 лет, отсидел половину. Вина его заключалась в том, что он и его сподвижники пытались объяснить американскому обществу, что хвалёная американская демократия не так уж безукоризненна, что незачем её насильно втюхивать всему миру; что Америка сама нуждается в истинных свободах, в первую очередь политических, и в свободе слова.
Людям с такими взглядами жить в Америке очень непросто. Те, кто побывал за океаном, знают: Соединенные Штаты - жестокое полицейское государство.
Задание у меня было такое: встретиться со многими конгрессменами и попытаться объяснить им, что на самом деле происходит в России.
Я успел встретиться и переговорить с десятком-полтора депутатов Конгресса. Говорил я им примерно вот что: «То, что происходит в России, совсем не похоже на демократические реформы. На самом деле идет криминализация страны. Это очень опасно для всего мира. Превращение одной шестой части планеты в криминальную зону неизбежно скажется на повышении уровня преступности во всём мире. (Ещё как сказалось!) Сейчас вам все нравится: слабый президент, действующий по указаниям Запада; финансовые потоки ворованных денег, текущие на Запад и укрепляющие его экономику; разрушается армия - Россия уже небоеспособна и не представляет собой никакой угрозы… Но надо смотреть в будущее, надо понимать, что рано или поздно «отольются кошкины слезы» - такова логика исторического процесса».
Примерно так я говорил. У меня в руках было и документальное свидетельство - только что снятый фильм «Великая криминальная революция». Я показывал, доказывал, убеждал…
На меня смотрели пустые холодные глаза.
Доконала меня одна из последних встреч. Холёный господин, в отлично сшитом костюме, в сверкающих башмаках, в длинных чёрных шёлковых носках, спокойно выслушал меня и сказал:
«А может, и не надо этого ничего. Ну, там… армии, науки, высоких технологий… У России своя специфика: хорошие леса, там много грибов, ягод…»
- Покупайте обратный билет, - сказал я организаторам своей поездки. - Больше я с этими идиотами общаться не желаю…
Я был разъярён. Курить в Конгрессе нигде нельзя, даже в туалете. С зажжённой сигаретой в зубах я шёл по коридорам Конгресса - встречные шарахались от меня в стороны.
«Какие идиоты! Какие они все идиоты! - думал я. - У нас в Думе тоже немало таких, но «наш» идиот по сравнению с «ихним» - Вольтер!» Впечатление от Конгресса немножко скрасила моя последняя встреча. Я сижу в мягком кресле в богато убранном кабинете, напротив за письменным столом - улыбающийся полноватый человек. На стенах - охотничьи фотографии. Спрашиваю:
- Вы что, охотник?
- Да, - кивнул он, улыбаясь.
- У нас есть писатель - Иван Сергеевич Тургенев… У него я встретил такую фразу: «Знавал я одного помещика, страстного охотника, а значит, хорошего человека».
Он засмеялся и вдруг спросил:
- Вы мне разрешите закурить?
Милый ты мой человек! Нет, не всё безнадежно в Американском конгрессе.