Специальные навыки полицейского как основание заключения его под стражу
Дополнительный риск появился у всех сотрудников полиции, которые могут попасть в жернова судебной машины. Так первоначально полицейскому по предполагаемой статье 159 УК РФ (мошенничество) суд избрал меру пресечения в виде домашнего ареста, что в укладывалось в модель его поведения в отсутвиее рисов для следствия: ранее не судим, прочные связи с семьей, дал признательные показания. Но домашний арест не понравился прокурору и он придумал стращать апелляционный суд некими спеуиальными заниями и навыками полицейского. При чем полицейский служил в патрульно-постовой службе на нижних ступенях. Судья Мосгорсуда Иванова Е.А. так испугалась этих абстрактных навыков полицейского, что тут же отменила постановление о домашнем аресте и спустила в суд первой инстанции.
Внизу взяли под козырек и заколошматили стражу. При этом даже не учли, что сотрудника уволили из полиции.
Судом первой инстанции на момент не была даже дана оценка тому, что обвиняемый уволен из органов МВД РФ и должность которую он занимал в патрульно-постовой службе (ППС), не требует оперативно-розыскных или иных специализированных навыков способных воспрепятствовать интересам следствия и правосудия.
Навыки и знания инспектора ППС определены в Приложение № 11 к Порядку организации прохождения службы в органах внутренних дел Российской Федерации Приказа МВД России от 1 февраля 2018 г. № 50 "Об утверждении Порядка организации прохождения службы в органах внутренних дел Российской Федерации" и никак не связаны с тем, что обвиняемый как бывший сотрудник полиции может оказать влияние на свидетелей, сфальсифицировать доказательства своей невиновности, предупредить неустановленных соучастников о ходе расследования.
Довод суда первой инстанции о наличии у обвиняемого специальных связей и навыков как полицейским не раскрыт и не конкретизирован - соответственно является абстрактным и голословным, нормативные предписания Федерального закона "О полиции" от 07.02.2011 N 3-ФЗ не содержат подобных указаний, что не позволяет согласиться в подобном обосновании без приведения конкретных фактов и учета личности обвиняемого. Кроме того, обвиняемый имеет исключительно положительные характеристики по месту предыдущей службы, которые были приобщены в судебном заседании (грамоты и благодарности).
Конечно, защитники устали говорить о шаблонности формулировки в постановлении суда и их абстрактности, но воз и ныне там. Подал апелляцию, ну а потом в ЕСПЧ.
«Суд повторяет, что внутригосударственные суды должны показать, что в течение соответствующего периода заключения заявителя имел место и продолжал оставаться в силе существенный риск запугивания свидетелей; недостаточно полагаться лишь на некую абстрактную возможность, не подкрепленную какими-либо доказательствами. Суд также должен проанализировать уместные факторы, такие как прогресс в расследовании или судебном производстве, личность заявителя, его поведение до и после задержания, а также любые иные конкретные факторы в обоснование рисков, связанных с тем, что он может злоупотребить возвращенной свободой посредством действий в целях фальсификации или уничтожения доказательств, либо оказанием давления на пострадавших» (пункт 88 постановления от 10 января 2012 года по делу Сокуренко против Российской Федерации).
«Европейский Суд неоднократно признавал нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в делах, в которых национальные суды продлевали срок содержания заявителя под стражей, ссылаясь преимущественно на тяжесть предъявленного обвинения и используя стереотипные формулировки, не учитывая его или ее конкретную ситуацию и не рассматривая альтернативных мер пресечения» (пункт 144 постановления от 22 мая 2012 года по делу Идалов против Российской Федерации).
Внизу взяли под козырек и заколошматили стражу. При этом даже не учли, что сотрудника уволили из полиции.
Судом первой инстанции на момент не была даже дана оценка тому, что обвиняемый уволен из органов МВД РФ и должность которую он занимал в патрульно-постовой службе (ППС), не требует оперативно-розыскных или иных специализированных навыков способных воспрепятствовать интересам следствия и правосудия.
Навыки и знания инспектора ППС определены в Приложение № 11 к Порядку организации прохождения службы в органах внутренних дел Российской Федерации Приказа МВД России от 1 февраля 2018 г. № 50 "Об утверждении Порядка организации прохождения службы в органах внутренних дел Российской Федерации" и никак не связаны с тем, что обвиняемый как бывший сотрудник полиции может оказать влияние на свидетелей, сфальсифицировать доказательства своей невиновности, предупредить неустановленных соучастников о ходе расследования.
Довод суда первой инстанции о наличии у обвиняемого специальных связей и навыков как полицейским не раскрыт и не конкретизирован - соответственно является абстрактным и голословным, нормативные предписания Федерального закона "О полиции" от 07.02.2011 N 3-ФЗ не содержат подобных указаний, что не позволяет согласиться в подобном обосновании без приведения конкретных фактов и учета личности обвиняемого. Кроме того, обвиняемый имеет исключительно положительные характеристики по месту предыдущей службы, которые были приобщены в судебном заседании (грамоты и благодарности).
Конечно, защитники устали говорить о шаблонности формулировки в постановлении суда и их абстрактности, но воз и ныне там. Подал апелляцию, ну а потом в ЕСПЧ.
«Суд повторяет, что внутригосударственные суды должны показать, что в течение соответствующего периода заключения заявителя имел место и продолжал оставаться в силе существенный риск запугивания свидетелей; недостаточно полагаться лишь на некую абстрактную возможность, не подкрепленную какими-либо доказательствами. Суд также должен проанализировать уместные факторы, такие как прогресс в расследовании или судебном производстве, личность заявителя, его поведение до и после задержания, а также любые иные конкретные факторы в обоснование рисков, связанных с тем, что он может злоупотребить возвращенной свободой посредством действий в целях фальсификации или уничтожения доказательств, либо оказанием давления на пострадавших» (пункт 88 постановления от 10 января 2012 года по делу Сокуренко против Российской Федерации).
«Европейский Суд неоднократно признавал нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в делах, в которых национальные суды продлевали срок содержания заявителя под стражей, ссылаясь преимущественно на тяжесть предъявленного обвинения и используя стереотипные формулировки, не учитывая его или ее конкретную ситуацию и не рассматривая альтернативных мер пресечения» (пункт 144 постановления от 22 мая 2012 года по делу Идалов против Российской Федерации).