Желание на Рождество.
yrin8 в Желание на Рождество.
Джульетта прибежала под утро. Маленькое, лохматое, рыжее, создание из породы чистокровных дворняжек. Она с ним, из самого ада, из Семёновки. Как он её тогда выкормил и спас, даже сам не представляет. И вот из того маленького, рыжего комочка выросла эта рыжая прелесть.
Ребята смеялись: «Когда в следующей жизни она будет женщиной, все окружающие мужики будут валяться перед ней - штабелями!» А он отшучивался, что мол вы и сейчас перед ней штабелями.
И правда, Джульетту очень любили и баловали. А она слушала только его, а все остальные были с ней и при ней! Она стала полноправным членом подразделения, когда несколько раз перед обстрелами, за час, начинала волноваться, поскуливать, а затем подходила к нему и клала голову на колени. Все уже знали, скоро начнется.
Время шло, были и отходы, и переезды, и наступление. Прошла зима и прошло лето, а подразделение сохранилось. Наверное потому, что народ подобрался очень интересный и обстоятельный. Сплошные любители охоты и рыбалки, объездившие и облазившие весь свой край, воль и поперёк.
И вот снова зима, а он сидит здесь уже больше трёх месяцев. Приказ. Нужен свой человек, на нейтралке, а у тебя вроде хозяйство, в виде Джульетты. И на вояку не похож, скорее на лешака, какого нибудь. Одно слово - Леший. Иди. Рыбачь, ставь петли, живи и смотри. Надо! Вот так он и попал сюда, в самое время между ротациями.
Небольшое село, если по прямой, то 3 км до их позиций и 4 до наших. Полигон для пристрелки, мать его! Центр был разбит в хлам, а вот по краям были еще более-менее целые постройки. И на все село не больше десятка жителей. А к началу зимы и они уехали опасаясь прилёта шального снаряда или мины. И он остался один, прекрасно понимая что это неправильно. Он вспоминал, как периодически наезжали укропы с проверками, кто, что, да как. Как часто хотели его вывезти для - более тщательной проверки, но правильно приготовленный заяц, свежая рыба, фазан, или другая дичь с обыкновенной пшеничной кашей, делали желудки полными, а головы пустыми. И его оставляли в покое.
А под утро вернулась Джульетта. На ней не было ошейника. Значит ему нужно возвращаться. Сегодня, вечером, как стемнеет. Всё что надо, он сделал. Здесь он не нужен, значит впереди просвет и работа. Он начал наводить порядок. Даже если сюда не вернусь, хлам и мусор после себя убирать надо! Убрался. А потом начал готовить есть. Половинка зайца и целый фазан. «Может ребятам отнести, порадовать? Хотя им это и на один зуб не хватит.» И он решил не мелочиться, а приготовить все. «Наемся сам и накормлю мою красавицу Джульетту.»
День начал сереть и клониться к вечеру, густая и наваристая похлёбка уже была практически готова, а картоха в мундире дымилась на тарелке и уже ждала, когда её начнут раздевать. Неожиданно, Джульетта соскочила с лежанки, встала напротив двери и пару раз негромко тявкнула. Он застыл с ложкой в руке, так и не успев помешать варево. «Вот те раз!», промелькнуло в голове и куча различных предположений о провале и неудаче в последний день.
В дверь тихонько постучали, а затем негромкий женский голос спросил:
- Можно войти?
Он открыл незапертую дверь и предложил войти. Их было четверо. Две женщины и двое маленьких ребятишек, лет пяти. Мальчик и девочка. Мама, дочка, внуки, понял он. И бурный поток мыслей в голове.
- Заходите, гости дорогие. - а затем уже нараспев - Закрывайте двери, не пускайте холод, теплая печка, горячая закуска.
Он это говорил скорее для детворы, чем для взрослых. Два напуганных воробышка не сводили с него глаз. А умница Джульетта, все поняв, сразу начала крутится возле детворы, задорно тявкая и помахивая хвостом. Все вздохнули с облегчением и началась обычная суета. Дети были раздеты, умыты и посажены за стол. Все как будто было готово для приёма гостей. Рождественский вечер!
И он начал их потчевать. Еда была вкусной, горячей и сытной. Детвора наелась и сомлела. И их быстро уложили спать а взрослые остались сидеть за столом и разговаривать. Думая о своём, он слушал их рассказ в пол уха. О том, что они вдруг поняли, что если не уедут к родственникам в Горловку или умрут с голоду, или замерзнут. Слушал от молодой слова благодарности их соседу, который привез их сюда, на блок-пост за сто пятьдесят километров от их дома, за смехотворную сумму: пару золотых сережек, два колечка, перстенёк, да цепочка. Слушал слова благодарности пожилому командиру с блок-поста, который пропустил их, или даже выгнал, со словами: «Нечего вам здесь делать, хлопцы злые да голодные. Село видите, недалеко, три километра. Идите. Там мужик один живет, в тепле и переночуете, если дойдете. Один лучше чем тридцать.»
И они пошли. Слушал слова благодарности себе, за то что не прогнал и накормил и прочий несущественный треп. Он сидел, смотрел на спящих детей и думал:
- Господи, за что? Почему? Я ведь должен был два часа назад уйти, как я могу бросить здесь эту детвору с двумя квочками. Почему они не пришли вчера или завтра? Почему, Господи? Почему из всех вариантов спасения они выбрали самый худший.
Он сидел и думал, перебирая и отметая все возможные и невозможные варианты. Он просто не знал, что делать и как поступить. А женщины сидели рассказывали ему все свои злоключения, будто получили возможность говорить после долгого периода молчания.
Джульетта, до этого лежавшая в ногах детворы поднялась, оскалила молча пасть. Шерсть на ней встала дыбом. Она смотрела на дверь. Он повернул голову к двери, женщины замолчали. Дверь резко открылась, на пороге стоял военный в камуфляже. Черный зрачок автомата. Взгляд колючих глаз обвел комнату и присутствующих. Сухой щелчок предохранителя. Поворот головы и фраза:
- Нормально, заходим.
- В комнату вошли еще трое, помогая стоять на ногах четвертому. Хозяин дома встал из-за стола, подошёл к кровати с детворой. Аккуратно, заворачивая их в одеяло, поднял с кровати и отошёл в сторону. Джульетта уже стояла возле его ног. Держа в руках обоих детей, он взглядом предложил положить раненого на кровать. А сам молча приблизился к замолчавшим женщинам.
Он знал, проиграет тот, кто заговорит первым. А в голове, как молитва крутилась фраза: «Господи, помоги мне сохранить жизнь этим крохам и их маме с бабкой!»
Военный, еще раз окинул их взглядом: «Муж, жена, дочка и внуки, пусть живут», а затем уже произнес вслух:
- Вон отсюда, быстро!… Живите!
Мужчина передал сверток с детьми женщинам, подтолкнул их к выходу, а сам, начал снимать с вешалки женскую и детскую одежду и забрал с печки сохнущую детскую обувь. Он старался не поднимать глаза и смотрел в живот главному. Не поворачиваясь к ним спиной и не прекращая медленно говорить при этом:
- На печке похлебка из дичи, горячая. Свежая вода в ведре возле подоконника. Чай и сушеная малина на полке возле печи. Там же находится и сахар с вареньем. - И уже на самом пороге, подняв голову и взглянув в глаза командиру тихо сказал: - С Рождеством вас!
Женщины ждали его на темной улице, не в силах сдвинутся с места. Он отдал им одежду и детскую обувь, а сам взяв в руки сверток с детьми спокойно сказал:
- Тихо и молча, за мной. Оденетесь на ходу. Обувь не потеряйте. - А затем добавил, уже обращаясь к собаке:
- Джульетта, рядом, охраняй.
И они направились прочь от дома. Выйдя за околицу, к оврагу, они развернули одеяло, одели спящих детей и пошли. Несли по очереди. Двое несут, один отдыхает. Через пол часа за спиной забухал миномет. Опять тренируются. Или Рождество так отмечают!
Четыре километра по прямой. Зимой, в Рождественскую ночь превратились в восемь, а то и все десять. Он вёл их оврагами и ложбинами не поднимаясь на пригорки, старался чтоб между ними и укропами были холмы, лесопосадки. Чтоб их нельзя было заметить даже в тепловизор. За своих он не боялся, он знал, его ждут и высматривают. Когда по его подсчетам оставалось идти часа три, он подозвал Джульетту и глядя на усталых женщин он сказал:
- Джульетта, домой, вперед. Приведи помощь. Если они выдохнутся, мне не справится, а останавливаться нельзя, замерзнем. - а затем улыбаясь добавил: - Эх, были бы санки!
И помощь пришла. Через час из тьмы, с радостным лаем вынырнула Джульетта. А затем появились его мужики, с пластиковыми санитарными санками. Он не мог поверить своим глазам, то что она приведет помощь, он не сомневался. А вот санки.
- А что ты удивляешься? - спрашивал его Бобёр, когда детвора была в санках, а возле каждой женщины по паре бойцов. А Док убедился, что все живы-здоровы и помирать никто не собирается.
- Ты должен был быть в располаге около полуночи, максимум в час. А тебя нет и нет. Эти клоуны опять обстрел устроили. Всё гады по селу лупили. А затем появляется Джульетта, лает, хватает за штаны и тянет. И Гризли грусти подбросил. Ему видите ли показалось, что попали в ту халупу, где ты обитал. Вот командир и послал нас, так душевно послал. И вот мы здесь.
Через 15 минут они уже были возле ожидавшего их патриота, а еще через 20 минут, в располаге. Женщин и детвору уложили спать, а он направился к командиру с докладом. Сидели, пили горячий липовый чай и разговаривали. Он рассказал всё. Как не вовремя появились гости и что ему оставалось делать? Бросить - нельзя, а идти надо. Идти с ними, не получится, устали они очень и на нервах были. И что любое задуманное и подготовленное действие может быть разрушено маленькой нестыковкой.
- А потом пришли ДРГшники, от нас возвращались. Пятеро их было, один раненый, тяжело. Я на автомате действовал, как на охоте на кабана. Или валить сразу, или миром разойтись. Только в данном случае - только миром. И действовал как при нечаянной встрече. Очи долу, голос постоянно, тихо спокойно. Мы не враги, ты по своим делам, а я тут просто гуляю.
И только одна мысль в голове. Господи, помоги мне сохранить жизнь этим крохам и их маме с бабкой! Понимаешь Борисыч. Я наверное никогда так не просил Бога. Мы ушли, они остались.
Борисыч улыбнулся, добавил в стакан кипяток а затем сказал:
- Есть поверье, что в ночь перед Рождеством если попросить небеса от души, от самого сердца, то обязательно исполнится. Вот и твою просьбу услышали и исполнили!
В этот момент в дверь постучали. Это был Гризли.
- Разрешите? Товарищ командир.
- Входи, что там у тебя?
- Борисыч, а я был прав. Раздолбали его халупу вдребезки пополам. - сказал он указывая на Лешего. Скорее всего 120ка, прямое попадание. До сих пор дымится.
- Наверное и за них кто то попросил - улыбаясь сказал Борисыч
А Леший понял зачем они пришли к нему в Рождественский вечер.
Юстас Горловка
https://vk.com/id317652193
Джульетта прибежала под утро. Маленькое, лохматое, рыжее, создание из породы чистокровных дворняжек. Она с ним, из самого ада, из Семёновки. Как он её тогда выкормил и спас, даже сам не представляет. И вот из того маленького, рыжего комочка выросла эта рыжая прелесть.
Ребята смеялись: «Когда в следующей жизни она будет женщиной, все окружающие мужики будут валяться перед ней - штабелями!» А он отшучивался, что мол вы и сейчас перед ней штабелями.
И правда, Джульетту очень любили и баловали. А она слушала только его, а все остальные были с ней и при ней! Она стала полноправным членом подразделения, когда несколько раз перед обстрелами, за час, начинала волноваться, поскуливать, а затем подходила к нему и клала голову на колени. Все уже знали, скоро начнется.
Время шло, были и отходы, и переезды, и наступление. Прошла зима и прошло лето, а подразделение сохранилось. Наверное потому, что народ подобрался очень интересный и обстоятельный. Сплошные любители охоты и рыбалки, объездившие и облазившие весь свой край, воль и поперёк.
И вот снова зима, а он сидит здесь уже больше трёх месяцев. Приказ. Нужен свой человек, на нейтралке, а у тебя вроде хозяйство, в виде Джульетты. И на вояку не похож, скорее на лешака, какого нибудь. Одно слово - Леший. Иди. Рыбачь, ставь петли, живи и смотри. Надо! Вот так он и попал сюда, в самое время между ротациями.
Небольшое село, если по прямой, то 3 км до их позиций и 4 до наших. Полигон для пристрелки, мать его! Центр был разбит в хлам, а вот по краям были еще более-менее целые постройки. И на все село не больше десятка жителей. А к началу зимы и они уехали опасаясь прилёта шального снаряда или мины. И он остался один, прекрасно понимая что это неправильно. Он вспоминал, как периодически наезжали укропы с проверками, кто, что, да как. Как часто хотели его вывезти для - более тщательной проверки, но правильно приготовленный заяц, свежая рыба, фазан, или другая дичь с обыкновенной пшеничной кашей, делали желудки полными, а головы пустыми. И его оставляли в покое.
А под утро вернулась Джульетта. На ней не было ошейника. Значит ему нужно возвращаться. Сегодня, вечером, как стемнеет. Всё что надо, он сделал. Здесь он не нужен, значит впереди просвет и работа. Он начал наводить порядок. Даже если сюда не вернусь, хлам и мусор после себя убирать надо! Убрался. А потом начал готовить есть. Половинка зайца и целый фазан. «Может ребятам отнести, порадовать? Хотя им это и на один зуб не хватит.» И он решил не мелочиться, а приготовить все. «Наемся сам и накормлю мою красавицу Джульетту.»
День начал сереть и клониться к вечеру, густая и наваристая похлёбка уже была практически готова, а картоха в мундире дымилась на тарелке и уже ждала, когда её начнут раздевать. Неожиданно, Джульетта соскочила с лежанки, встала напротив двери и пару раз негромко тявкнула. Он застыл с ложкой в руке, так и не успев помешать варево. «Вот те раз!», промелькнуло в голове и куча различных предположений о провале и неудаче в последний день.
В дверь тихонько постучали, а затем негромкий женский голос спросил:
- Можно войти?
Он открыл незапертую дверь и предложил войти. Их было четверо. Две женщины и двое маленьких ребятишек, лет пяти. Мальчик и девочка. Мама, дочка, внуки, понял он. И бурный поток мыслей в голове.
- Заходите, гости дорогие. - а затем уже нараспев - Закрывайте двери, не пускайте холод, теплая печка, горячая закуска.
Он это говорил скорее для детворы, чем для взрослых. Два напуганных воробышка не сводили с него глаз. А умница Джульетта, все поняв, сразу начала крутится возле детворы, задорно тявкая и помахивая хвостом. Все вздохнули с облегчением и началась обычная суета. Дети были раздеты, умыты и посажены за стол. Все как будто было готово для приёма гостей. Рождественский вечер!
И он начал их потчевать. Еда была вкусной, горячей и сытной. Детвора наелась и сомлела. И их быстро уложили спать а взрослые остались сидеть за столом и разговаривать. Думая о своём, он слушал их рассказ в пол уха. О том, что они вдруг поняли, что если не уедут к родственникам в Горловку или умрут с голоду, или замерзнут. Слушал от молодой слова благодарности их соседу, который привез их сюда, на блок-пост за сто пятьдесят километров от их дома, за смехотворную сумму: пару золотых сережек, два колечка, перстенёк, да цепочка. Слушал слова благодарности пожилому командиру с блок-поста, который пропустил их, или даже выгнал, со словами: «Нечего вам здесь делать, хлопцы злые да голодные. Село видите, недалеко, три километра. Идите. Там мужик один живет, в тепле и переночуете, если дойдете. Один лучше чем тридцать.»
И они пошли. Слушал слова благодарности себе, за то что не прогнал и накормил и прочий несущественный треп. Он сидел, смотрел на спящих детей и думал:
- Господи, за что? Почему? Я ведь должен был два часа назад уйти, как я могу бросить здесь эту детвору с двумя квочками. Почему они не пришли вчера или завтра? Почему, Господи? Почему из всех вариантов спасения они выбрали самый худший.
Он сидел и думал, перебирая и отметая все возможные и невозможные варианты. Он просто не знал, что делать и как поступить. А женщины сидели рассказывали ему все свои злоключения, будто получили возможность говорить после долгого периода молчания.
Джульетта, до этого лежавшая в ногах детворы поднялась, оскалила молча пасть. Шерсть на ней встала дыбом. Она смотрела на дверь. Он повернул голову к двери, женщины замолчали. Дверь резко открылась, на пороге стоял военный в камуфляже. Черный зрачок автомата. Взгляд колючих глаз обвел комнату и присутствующих. Сухой щелчок предохранителя. Поворот головы и фраза:
- Нормально, заходим.
- В комнату вошли еще трое, помогая стоять на ногах четвертому. Хозяин дома встал из-за стола, подошёл к кровати с детворой. Аккуратно, заворачивая их в одеяло, поднял с кровати и отошёл в сторону. Джульетта уже стояла возле его ног. Держа в руках обоих детей, он взглядом предложил положить раненого на кровать. А сам молча приблизился к замолчавшим женщинам.
Он знал, проиграет тот, кто заговорит первым. А в голове, как молитва крутилась фраза: «Господи, помоги мне сохранить жизнь этим крохам и их маме с бабкой!»
Военный, еще раз окинул их взглядом: «Муж, жена, дочка и внуки, пусть живут», а затем уже произнес вслух:
- Вон отсюда, быстро!… Живите!
Мужчина передал сверток с детьми женщинам, подтолкнул их к выходу, а сам, начал снимать с вешалки женскую и детскую одежду и забрал с печки сохнущую детскую обувь. Он старался не поднимать глаза и смотрел в живот главному. Не поворачиваясь к ним спиной и не прекращая медленно говорить при этом:
- На печке похлебка из дичи, горячая. Свежая вода в ведре возле подоконника. Чай и сушеная малина на полке возле печи. Там же находится и сахар с вареньем. - И уже на самом пороге, подняв голову и взглянув в глаза командиру тихо сказал: - С Рождеством вас!
Женщины ждали его на темной улице, не в силах сдвинутся с места. Он отдал им одежду и детскую обувь, а сам взяв в руки сверток с детьми спокойно сказал:
- Тихо и молча, за мной. Оденетесь на ходу. Обувь не потеряйте. - А затем добавил, уже обращаясь к собаке:
- Джульетта, рядом, охраняй.
И они направились прочь от дома. Выйдя за околицу, к оврагу, они развернули одеяло, одели спящих детей и пошли. Несли по очереди. Двое несут, один отдыхает. Через пол часа за спиной забухал миномет. Опять тренируются. Или Рождество так отмечают!
Четыре километра по прямой. Зимой, в Рождественскую ночь превратились в восемь, а то и все десять. Он вёл их оврагами и ложбинами не поднимаясь на пригорки, старался чтоб между ними и укропами были холмы, лесопосадки. Чтоб их нельзя было заметить даже в тепловизор. За своих он не боялся, он знал, его ждут и высматривают. Когда по его подсчетам оставалось идти часа три, он подозвал Джульетту и глядя на усталых женщин он сказал:
- Джульетта, домой, вперед. Приведи помощь. Если они выдохнутся, мне не справится, а останавливаться нельзя, замерзнем. - а затем улыбаясь добавил: - Эх, были бы санки!
И помощь пришла. Через час из тьмы, с радостным лаем вынырнула Джульетта. А затем появились его мужики, с пластиковыми санитарными санками. Он не мог поверить своим глазам, то что она приведет помощь, он не сомневался. А вот санки.
- А что ты удивляешься? - спрашивал его Бобёр, когда детвора была в санках, а возле каждой женщины по паре бойцов. А Док убедился, что все живы-здоровы и помирать никто не собирается.
- Ты должен был быть в располаге около полуночи, максимум в час. А тебя нет и нет. Эти клоуны опять обстрел устроили. Всё гады по селу лупили. А затем появляется Джульетта, лает, хватает за штаны и тянет. И Гризли грусти подбросил. Ему видите ли показалось, что попали в ту халупу, где ты обитал. Вот командир и послал нас, так душевно послал. И вот мы здесь.
Через 15 минут они уже были возле ожидавшего их патриота, а еще через 20 минут, в располаге. Женщин и детвору уложили спать, а он направился к командиру с докладом. Сидели, пили горячий липовый чай и разговаривали. Он рассказал всё. Как не вовремя появились гости и что ему оставалось делать? Бросить - нельзя, а идти надо. Идти с ними, не получится, устали они очень и на нервах были. И что любое задуманное и подготовленное действие может быть разрушено маленькой нестыковкой.
- А потом пришли ДРГшники, от нас возвращались. Пятеро их было, один раненый, тяжело. Я на автомате действовал, как на охоте на кабана. Или валить сразу, или миром разойтись. Только в данном случае - только миром. И действовал как при нечаянной встрече. Очи долу, голос постоянно, тихо спокойно. Мы не враги, ты по своим делам, а я тут просто гуляю.
И только одна мысль в голове. Господи, помоги мне сохранить жизнь этим крохам и их маме с бабкой! Понимаешь Борисыч. Я наверное никогда так не просил Бога. Мы ушли, они остались.
Борисыч улыбнулся, добавил в стакан кипяток а затем сказал:
- Есть поверье, что в ночь перед Рождеством если попросить небеса от души, от самого сердца, то обязательно исполнится. Вот и твою просьбу услышали и исполнили!
В этот момент в дверь постучали. Это был Гризли.
- Разрешите? Товарищ командир.
- Входи, что там у тебя?
- Борисыч, а я был прав. Раздолбали его халупу вдребезки пополам. - сказал он указывая на Лешего. Скорее всего 120ка, прямое попадание. До сих пор дымится.
- Наверное и за них кто то попросил - улыбаясь сказал Борисыч
А Леший понял зачем они пришли к нему в Рождественский вечер.
Юстас Горловка
https://vk.com/id317652193