Рыжее
Оно было ослепительно рыжим, это счастье. Чужое. Оно ломилось к нам дом так, словно за ним гнались банды бармалеев. Дашка покосилась и на всякий случай сказала: данунафиг, да же, мам?
Счастье стало валяться возле машины, в сугробе, на придверном коврике и царапать дверь. Полчаса терзания склонили чашу весов в пользу "да". Запущенное, счастье пошло валяться теперь уже перед камином. Дашка ускакала наверх, чтобы не видеть, не дай бох, что мама возьмет на руки и...и...погладит??? его?!! в розовый нос?!!
Звонок в клинику. Переноска. Поехали, куда деваться. Там считали чип, вызвонили хозяина Тыниса. Хозяин Тынис оказался вполне себе русским мальчиком, тоже ослепительно рыжим, радостно объявившим, что счастье зовут Микки! Хозяину было лет 8, но он все равно заполучил вместе с котом еще и пиздюлей от Дашиной мамы, что нельзя выпускать счастье из рук и из дома. Тем более, что у нас снег, а у него лапки.
Дашка с горя сожрала заветренную курятину, оставшуюся с завтрака и было отвергнутую. Ходит и заглядывает в глаза. Приволокла откуда-то заныканную Мышу-подружку, подсовывает лапой.
Прям страсти у нас тут.
Счастье стало валяться возле машины, в сугробе, на придверном коврике и царапать дверь. Полчаса терзания склонили чашу весов в пользу "да". Запущенное, счастье пошло валяться теперь уже перед камином. Дашка ускакала наверх, чтобы не видеть, не дай бох, что мама возьмет на руки и...и...погладит??? его?!! в розовый нос?!!
Звонок в клинику. Переноска. Поехали, куда деваться. Там считали чип, вызвонили хозяина Тыниса. Хозяин Тынис оказался вполне себе русским мальчиком, тоже ослепительно рыжим, радостно объявившим, что счастье зовут Микки! Хозяину было лет 8, но он все равно заполучил вместе с котом еще и пиздюлей от Дашиной мамы, что нельзя выпускать счастье из рук и из дома. Тем более, что у нас снег, а у него лапки.
Дашка с горя сожрала заветренную курятину, оставшуюся с завтрака и было отвергнутую. Ходит и заглядывает в глаза. Приволокла откуда-то заныканную Мышу-подружку, подсовывает лапой.
Прям страсти у нас тут.