Волшебная сила Искусства или Эстетика Безобразного
Последний раз была здесь еще в школе. Немудрено, что в памяти осталось одно сплошное золотое, беломраморное и малахитовое сияние, мешанина восторгов и красок, длинные галереи, вазы, скульптуры, темные прямоугольники картин в старинных лепных рамах и бархатные портьеры, обрамляющие вид на студеную серую реку и золоченый шпиль на том берегу. Немудрено, что имея в запасе всего четыре часа и желание посмотреть нечто вполне конкретное, я, конечно же, непроизвольно выбрала маршрут, прямо противоположный моим целям. Во всем, наверное, виноват коварный аудио-гид, который вместо «голландцев» и «фламандцев», патриотично повел меня сквозь бесконечные залы русской истории и живописи. Тебе туда, Элли, туда, по дорожке из желтого кирпича! Не оглядывайся! И вот она, волшебная сила Искусства - делаешь пару шагов, и все, возврата нет - затянуло.
Идешь от портрета к портрету великих русских князей, царей, цариц, цесаревичей и цесаревен, всех их родичей, близких и дальних, через опочивальни, кабинеты, будуары, библиотеки и у почти у каждого экспоната останавливаешься и слушаешь длинные байки ауди-гида. Оторваться глазами от картин и ухом от трубки почти невозможно. Потому как и вправду все очень интересно и познавательно. Но часики-то тикают, четыре заветных часа тают, как мороженное, а ты даже не понимаешь в какой стороне твои заветные «фламандцы»-«голландцы»…
Под конец, стряхнув наваждение, почти что хватаешь за грудки строгую музейную тетеньку и спрашиваешь: умоляю, где же, где эти чертовы «голландцы»? Оказывается (кто бы сомневался), они на противоположном конце здания, куда и бегом до закрытия едва поспеть. И вот непатриотично бросив «русские» залы, быстрым шагом на грани приличия, прокладываешь себе дорогу сквозь внушительную толщу любителей изящных искусств.
И вот, наконец, первый вожделенный зал. Рембрант. "Возвращение блудного сына". Глазами не можешь разом охватить огромную сумрачную картину. Аудио-гид с упоением рассказывает о предыстории, о замысле, о цветовых и световых решениях. Очень духовная, по-настоящему милосердная картина, полная христианских аллегорий о заблудших душах, которых Отец всегда готов простить и принять. Постоять бы тут хоть полчасика, посозерцать, вникнуть, напитаться… ээээххххх… а вот не надо было торчать перед цесаревичами... Бегом дальше...
«Снятие с креста». Простые лица, простых людей. У Рембранта никогда не было "красивостей". Зато свеча в руке юноши словно горит живым светом. Теплый свет и густая тень - в этом настоящий Рембрант.
«Жертвоприношение Авраама». Единственно, что мне режет глаз в этой картине - это падающий нож. Во-первых, он какой-то тупой, словно им масло мазать, а не жертвенным агнцам горло резать. А во-вторых, нож словно повис в невесомости и не падает. Лучше бы Рембрант оставил его в руке Авраама.
и наконец она - воскресшая из пепла, словно феникс - "Даная"… В 1985 году рука сумасшедшего маньяка, движимого геростратовской паранойей, выплеснула серную кислоту на это полотно. Было уничтожено 30% изображения, причем самая ценная его часть - женская фигура. Кислота проела лак, краски, дошла до холста. Лишь к ночи специалистам удалось остановить химическую реакцию, но ущерб был так велик, что думали даже законсервировать картину до лучших времен, когда наука дойдет до таких высот, что сможет восстановить рембрантовский шедевр. Но все же решили восстанавливать. По крохам, по миллиметру лучшие реставраторы страны восстанавливали искалеченную "Данаю" целых двенадцать лет. Да и сейчас восстановление еще не закончено, много работы оставлено будущим поколениям реставраторов в надежде на будущие научные открытия. А сейчас картина живет под бронированным стеклом. Глядя на обнаженную беззащитную Данаю, почти физически чувствуешь ее боль....
Дальше - зал Рубенса. Уже рубенсовское "Снятие с креста", поразительное по конфигурации и невесомости центральной фигуры. Христа будто бы все держат, все тянут к нему руки, но по-настоящему не держит никто. Спаситель словно бы невесом, словно уже теряет свою земную природу...
«Персей и Андромеда» с расчудесным пятнистым, как самая настоящая голландская корова, Пегасом. Когда-то у меня была, а может быть, и сейчас где-то есть, почтовая марка с этой картины. И больше всего мне тогда, в детстве нравился, конечно, конь! Да и сейчас он мне больше всего нравится.
А вот знаменмитый и необыкновенно роскошный «Союз Земли и Воды», и по смыслу и по изображению совершенно в духе итальянцев.
Прошу любить и жаловать - лопающийся от вина и рыхлый от гастрономической похоти «Вакх»… Здесь перед нами явно человек, пардон, бог, склонный к пиршественным излишествам и малоподвижному образу жизни, что не могло не отразиться на его теле, будь он хоть три раза богом. Да и на выражении лица тоже, похоже, отразилось. Оно и понятно - изжога, увеличенная печь, запоры, газы... В общем, ничто человеческое античным богам не чуждо.
Дальше, дальше…
И вот, наконец, они в великом множестве - «фламандцы», «голландцы», «нидерландцы»…
Не знаю, почему так тянуло именно сюда. Ведь какую картину ни возьми - нет в ней той классической красоты, той академической гармонии, что свойственны знаменитым итальянским полотнам.
У всех этих «голландцев» нет ни капли украшательства, герои их полотен далеко не красавцы и красавицы и не могут похвастаться античными пропорциями и великолепными статичными позами.
Зато в них много настоящих человеческих эмоций, радости, удивления, боли и страдания.
А если говорить о религиозных мотивах, то даже Христос у голландцев-северян выглядит в стократ более натуральным, более страдающим и более человечным, чем любое Его классическое изображение у итальянцев.
Как правило, это изможденное, далекое от красоты тело против атлетической стати на любой из картин Тициана, Рафаэля и тем более Микеланджело. Вспомните одну только фреску Страшного Суда в Сикстинской капелле. А знаменитый католический мученник Святой Себастьян, утыканный стрелами, у итальянцев словно бы и не мучается вовсе, а отдыхает
или мечтает о чем-то возле столба.
А у голландцев он, Себастьян, солдат римской гвардии, действительно корчится от боли и страдания, и сознание навремя, может, и покинуло его. Но мужество и вера - никогда.
Но не хуже итальянцев, "голландцы" умеют отдавать должное простым и нехитрым радостям жизни. Просто их северная порода, укорененная на плоских берегах вечно заливаемых холодным морем земель требует не туник и сандалий, а шерстяных чулок и грубых башмаков, не тонких вин, а густого пива, не винограда, а свинного окорока. Поэтому и народные гуляния Брейгелей диаметрально далеки от знаменитых знойных итальянских полдней с прекрасными волоокими итальянками и не менее волоокими юношами. Посмотрите какое пестрое, забористое деревенское веселье!
Все равно что сравнить простолюдинов из закопченной портовой таверны и античных героев с крылатыми сандалиями.
И вот не смотря на всю свою негармоничность «голландцы» все равно притягивают словно магнитом. Хоть там и нет красоты в классическом понимании. Но там есть другое… Там есть своя особенная красота - красота через некрасивость, порой даже через уродство.
Такая вот неожиданная... «эстетика безобразного».
Время на исходе. Бегом пролетаю пафосные итальянские залы, увешанные от пола до потолка огромными картинами, где в вальяжных позах возлежат, восседают, восстоят обнаженные торсы, мощные спины, увесистые зады и пышные груди…. Со всех картин …
Боже… Столько тела!... От обилия и перебора искусства появляется головокружение, куда-то исчезает вдохновенный трепет и сквозь легкую тошноту пробивается совсем уж крамольное: «Господи… одни жопы»….
Мда... На лицо явная передозировка искусством. Скорее наружу, на свежий осенний воздух…
И слабая мысль… а где же современное искусство, импрессионисты, фовисты и прочие культурные экстремисты? А они напротив, через площадь, в Главном штабе. Я посмотрела их на следующий день. И, помнится, назавтра был момент, когда после импрессионистов закралась робкая мысль, а что если вернуться «туда» и закончить вчерашний обзор, как следует посмотреть «итальянцев»? И как только эта мысль обрела зримую форму, то перед глазами муторно закружился весь этот средиземноморский изобилующий и пирующий мир плоти. О Боже, нет, только не это…
Но мысль трепетала дальше: а «голландцев», а "голландцев"?...
А вот «голландцев» я бы, пожалуй, еще раз навестила... Да, навестила бы.
Странно. Мне самой все это было странно. Странно то, что почему-то всегда неизменно обожаемый итальянский Ренессанс в этот раз показался мне со своей правильной академической гармонией каким-то… надменным узурпатором понятия Красоты. Будто бы он и только он знает, что такое Красота. Будто он и только только он имеет на нее право.
Может быть именно поэтому в этот раз… он был… не интересен.
Вот и пойми ее - эту волшебную силу Искусства.