Ding Dong The Witch Is Dead
Англичане «скорбят» по Маргарет Тэтчер:
Для нас, русских варваров, довольно странно наблюдать, как цивилизованные англосаксы празднуют чью-нибудь смерть. Помните, как американцы отреагировали на сообщение об убийстве Усамы бен Ладена:
Меня это тогда покоробило. Разные у нас менталитеты, ничего не поделаешь. Нельзя сказать, чтобы мы исповедовали принцип «О мертвых или хорошо, или ничего». Мы вообще далеки от лицемерия, и, когда Дудаев, Басаев и Ельцин отправились в мир иной, многие не скрывали радости и говорили о покойных всё, что думают. Но до праздничных гуляний как-то не доходило… Это же не победа в футбольном матче, а смерть какого-никакого, но все-таки человека.
Впрочем, не исключено, что к славной английской традиции плясать на могиле врага имеет непосредственное отношение наш соотечественник - Александр Иванович Герцен, долгое время проживший в Лондоне.
Представьте. XIX век. Крымская война. Объединенная Европа в очередной раз отправилась ставить этих русских на место. Пользуясь абсолютным превосходством во флоте, англичане и французы безнаказанно обстреливают российские портовые города, Севастополь залит кровью…. Вы, конечно, понимаете, что тогдашние лондонские политэмигранты были в этой войне всецело на стороне цивилизации, прогресса и свободы? Как это всё знакомо…
Внезапно умирает Николай I. Вот что пишет Герцен в «Былом и думах»:
«Утром 4 марта я вхожу, по обыкновению, часов в восемь в свой кабинет,
развертываю "Теймс", читаю, читаю десять раз и не понимаю, не смею понять
грамматический смысл слов, поставленных в заглавие телеграфической новости:
"The death of the emperor of Russia".
He помня себя, бросился я с "Теймсом" в руке в столовую, я искал
детей, домашних, чтоб сообщить им великую новость, и со слезами искренней
радости на глазах подал им газету... Несколько лет свалилось у меня с плеч
долой, я это чувствовал. Остаться дома было невозможно. Тогда в Ричмонде жил
Энгельсон, я наскоро оделся и хотел идти к нему, но он предупредил меня и
был уже в передней, мы бросились друг другу на шею и не могли ничего
сказать, кроме слов: "Ну, наконец-то он умер!" Энгельсон, по своему
обыкновению, прыгал, перецеловал всех в доме, пел, плясал, и мы еще не
успели прийти в себя, как вдруг карета остановилась у моего подъезда и
кто-то неистово дернул, колокольчик, трое поляков прискакали из Лондона в
Твикнем, не дожидаясь поезда железной дороги, меня поздравить.
Я велел подать шампанского, - никто не думал о том, что все это было
часов в одиннадцать утра или ранее. Потом без всякой нужды мы поехали все в
Лондон. На улицах, на бирже, в трактирах только и речи было о смерти
Николая, я не видал ни одного человека, который бы не легче дышал, узнавши,
что это бельмо снято с глаз человечества, и не радовался бы, что этот
тяжелый тиран в ботфортах, наконец, зачислен по химии.
В воскресенье дом мой был полон с утра; французские, польские рефюжье,
немцы, итальянцы, даже английские знакомые приходили, уходили с сияющим
лицом, день был ясный, теплый, после обеда мы вышли в сад.
На берегу Темзы играли мальчишки, я подозвал их к решетке и сказал им,
что мы празднуем смерть их и нашего врага, бросил им на пиво и конфекты
целую горсть мелкого серебра. "Уре! Уре! - кричали мальчишки, - Impernikel
is dead! Impernikel is dead!" Гости стали им тоже бросать сикспенсы и
трипенсы, мальчишки принесли элю, пирогов, кексов, привели шарманку и
принялись плясать. После этого, пока я жил в Твикнеме, мальчишки всякий раз,
когда встречали меня на улице, снимали шапку и кричали: "Impernikel is dead
- Уре!»
http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0140.shtml
Похоже, те плясавшие перед Герценом английские мальчишки выросли…
Сегодня в выпуске: анекдоты, демотиваторы, картинки, загадка
Для нас, русских варваров, довольно странно наблюдать, как цивилизованные англосаксы празднуют чью-нибудь смерть. Помните, как американцы отреагировали на сообщение об убийстве Усамы бен Ладена:
Меня это тогда покоробило. Разные у нас менталитеты, ничего не поделаешь. Нельзя сказать, чтобы мы исповедовали принцип «О мертвых или хорошо, или ничего». Мы вообще далеки от лицемерия, и, когда Дудаев, Басаев и Ельцин отправились в мир иной, многие не скрывали радости и говорили о покойных всё, что думают. Но до праздничных гуляний как-то не доходило… Это же не победа в футбольном матче, а смерть какого-никакого, но все-таки человека.
Впрочем, не исключено, что к славной английской традиции плясать на могиле врага имеет непосредственное отношение наш соотечественник - Александр Иванович Герцен, долгое время проживший в Лондоне.
Представьте. XIX век. Крымская война. Объединенная Европа в очередной раз отправилась ставить этих русских на место. Пользуясь абсолютным превосходством во флоте, англичане и французы безнаказанно обстреливают российские портовые города, Севастополь залит кровью…. Вы, конечно, понимаете, что тогдашние лондонские политэмигранты были в этой войне всецело на стороне цивилизации, прогресса и свободы? Как это всё знакомо…
Внезапно умирает Николай I. Вот что пишет Герцен в «Былом и думах»:
«Утром 4 марта я вхожу, по обыкновению, часов в восемь в свой кабинет,
развертываю "Теймс", читаю, читаю десять раз и не понимаю, не смею понять
грамматический смысл слов, поставленных в заглавие телеграфической новости:
"The death of the emperor of Russia".
He помня себя, бросился я с "Теймсом" в руке в столовую, я искал
детей, домашних, чтоб сообщить им великую новость, и со слезами искренней
радости на глазах подал им газету... Несколько лет свалилось у меня с плеч
долой, я это чувствовал. Остаться дома было невозможно. Тогда в Ричмонде жил
Энгельсон, я наскоро оделся и хотел идти к нему, но он предупредил меня и
был уже в передней, мы бросились друг другу на шею и не могли ничего
сказать, кроме слов: "Ну, наконец-то он умер!" Энгельсон, по своему
обыкновению, прыгал, перецеловал всех в доме, пел, плясал, и мы еще не
успели прийти в себя, как вдруг карета остановилась у моего подъезда и
кто-то неистово дернул, колокольчик, трое поляков прискакали из Лондона в
Твикнем, не дожидаясь поезда железной дороги, меня поздравить.
Я велел подать шампанского, - никто не думал о том, что все это было
часов в одиннадцать утра или ранее. Потом без всякой нужды мы поехали все в
Лондон. На улицах, на бирже, в трактирах только и речи было о смерти
Николая, я не видал ни одного человека, который бы не легче дышал, узнавши,
что это бельмо снято с глаз человечества, и не радовался бы, что этот
тяжелый тиран в ботфортах, наконец, зачислен по химии.
В воскресенье дом мой был полон с утра; французские, польские рефюжье,
немцы, итальянцы, даже английские знакомые приходили, уходили с сияющим
лицом, день был ясный, теплый, после обеда мы вышли в сад.
На берегу Темзы играли мальчишки, я подозвал их к решетке и сказал им,
что мы празднуем смерть их и нашего врага, бросил им на пиво и конфекты
целую горсть мелкого серебра. "Уре! Уре! - кричали мальчишки, - Impernikel
is dead! Impernikel is dead!" Гости стали им тоже бросать сикспенсы и
трипенсы, мальчишки принесли элю, пирогов, кексов, привели шарманку и
принялись плясать. После этого, пока я жил в Твикнеме, мальчишки всякий раз,
когда встречали меня на улице, снимали шапку и кричали: "Impernikel is dead
- Уре!»
http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0140.shtml
Похоже, те плясавшие перед Герценом английские мальчишки выросли…
Сегодня в выпуске: анекдоты, демотиваторы, картинки, загадка