О мирах, объемных и плоских
У меня есть скетч-карта мира на работе.
Первый вопрос, который задаёт человек, обративший на неё внимание: "Почему у тебя Россия не стёрта?".
Потому что я не могу сказать, что была в России, пока не съезжу на Камчатку.
И потому, что по сути, мои познания о мире - всего лишь маленькие пятнышки.
Есть пара улочек в районе Таганской, где мне нравится Москва. Есть уютный сквер в Киеве, где такие классные каштаны. Есть Сигулда: там звенит тишина и чувствуешь, как воздух касается кожи. Есть бар в Питере, где осознаёшь, в чём смысл виски, и тихая тропинка в Пушкине, где так здорово целоваться. Есть "нехорошая квартира" на том краю земли, где сладким ромом нейтрализуют горечь от тоски по Родине. Есть Прага, где можно бесконечно смотреть на готику и дружелюбных жирафов. Есть прибрежная кромка Тихого океана в Эквадоре, где вода теплее воздуха, а ром не действует организм. Есть какая-то линия в атлантическом океане, после пересечения которой начинает резко хотеться сала, красной икры, гречки и водки.
А ещё есть маленькая точка на карте, где всё абсолютно так, как должно быть. Всё абсолютно то, что тебе нужно. Правильный запах озона и мокрой древесины, когда идёт дождь. Правильный холод железа и правильная теплота шерстяного покрывала. Правильный кефир в магазине. Правильное количество оборотов ключа в замке, правильное место, чтобы бросить ключи. Правильные выключатели и чашки, правильная музыка фоном, и любимые мармеладки в вазочке, и тёплое махровое полотенце... Правильный голос, спрашивающий "чаю сделать?". Правильные руки, приносящие чай. Правильный вид из окна. И правильный месяц за окошком. Рожками вбок.
Ощущение этой правильности работает недолго. День, два, может неделю после того, как ты давно не был дома. А потом всё возвращается на круги своя. Звонок родителям становится снова привычным. А любимое кресло - уютным, удобным, но... не восторгающим, что ли.. Наверное, в русском языке слов для этой эмоции нет. Говоря языком Хайнлайна, ты больше не грокаешь.
Вот только твоё мировоззрение уже изменилось от того, что ты знаешь, насколько это твоё. И помнишь, что куда бы ни заносило, в мире есть место, в котором твой дом. И то, что внутри этой безъядерной зоны - оно по-настоящему важное.
…и тогда, словно поднимаясь из облаков сна, она почувствовала глубокое-глубокое время, на котором стояла. Почуяла дыхание плоскогорья и далекий рев древних, древних морей, заключенный в миллионах крохотных ракушек. Подумала о Бабушке Болит, которая там, под травой, снова становится частью мела, частью земли под волной. Ощутила, как вокруг нее медленно поворачиваются гигантские колеса звездного хоровода и времени.
Тиффани открыла глаза и потом, где-то в глубине себя, открыла глаза снова.
Она услышала, как трава растет, и червяков под корнями травы. Чувствовала все тысячи маленьких живых созданий вокруг, различала все запахи ветерка и все оттенки ночи…
Колеса звезд и лет, пространства и времени, совместились. Тиффани знала сейчас наверняка: где я, кто я и что я такое.
Она занесла руку. Королева попыталась остановить ее, но это было все равно, что пытаться затормозить движение веков. Рука Тиффани попала Королеве по лицу и сбила с ног.
- Я никогда не плакала по Бабушке, потому что плакать было незачем, - сказала Тиффани. - Она меня вовсе и не покидала!
Тиффани наклонилась, и столетия наклонились вместе с ней.
- Секрет не в том, чтобы не спать, - шепнула она. - Секрет в том, чтобы проснуться. Проснуться труднее. Я проснулась и я настоящая. Знаю, откуда пришла и куда иду. Ты больше не можешь меня одурачить. Или тронуть. Ни меня, ни мое.
Я больше никогда не буду такой, как сейчас, думала Тиффани, созерцая ужас на лице Королевы. Никогда не буду себя чувствовать высокой, как небо, и старой, как холмы, и сильной, как море. Мне кое-что дали ненадолго, и плата заключается в том, что я должна отдать это назад.
И награда тоже заключается том, что я должна отдать это назад. Никакой человек не смог бы так жить. Так можно провести весь день, разглядывая цветок, потому что он изумителен, а молоко само не подоится. Не удивительно, что мы идем по жизни, как во сне. Пробудиться и видеть все таким, какое оно действительно есть… никто не мог бы долго это выдержать.
Терри Пратчетт, Вольные мальцы.
Первый вопрос, который задаёт человек, обративший на неё внимание: "Почему у тебя Россия не стёрта?".
Потому что я не могу сказать, что была в России, пока не съезжу на Камчатку.
И потому, что по сути, мои познания о мире - всего лишь маленькие пятнышки.
Есть пара улочек в районе Таганской, где мне нравится Москва. Есть уютный сквер в Киеве, где такие классные каштаны. Есть Сигулда: там звенит тишина и чувствуешь, как воздух касается кожи. Есть бар в Питере, где осознаёшь, в чём смысл виски, и тихая тропинка в Пушкине, где так здорово целоваться. Есть "нехорошая квартира" на том краю земли, где сладким ромом нейтрализуют горечь от тоски по Родине. Есть Прага, где можно бесконечно смотреть на готику и дружелюбных жирафов. Есть прибрежная кромка Тихого океана в Эквадоре, где вода теплее воздуха, а ром не действует организм. Есть какая-то линия в атлантическом океане, после пересечения которой начинает резко хотеться сала, красной икры, гречки и водки.
А ещё есть маленькая точка на карте, где всё абсолютно так, как должно быть. Всё абсолютно то, что тебе нужно. Правильный запах озона и мокрой древесины, когда идёт дождь. Правильный холод железа и правильная теплота шерстяного покрывала. Правильный кефир в магазине. Правильное количество оборотов ключа в замке, правильное место, чтобы бросить ключи. Правильные выключатели и чашки, правильная музыка фоном, и любимые мармеладки в вазочке, и тёплое махровое полотенце... Правильный голос, спрашивающий "чаю сделать?". Правильные руки, приносящие чай. Правильный вид из окна. И правильный месяц за окошком. Рожками вбок.
Ощущение этой правильности работает недолго. День, два, может неделю после того, как ты давно не был дома. А потом всё возвращается на круги своя. Звонок родителям становится снова привычным. А любимое кресло - уютным, удобным, но... не восторгающим, что ли.. Наверное, в русском языке слов для этой эмоции нет. Говоря языком Хайнлайна, ты больше не грокаешь.
Вот только твоё мировоззрение уже изменилось от того, что ты знаешь, насколько это твоё. И помнишь, что куда бы ни заносило, в мире есть место, в котором твой дом. И то, что внутри этой безъядерной зоны - оно по-настоящему важное.
…и тогда, словно поднимаясь из облаков сна, она почувствовала глубокое-глубокое время, на котором стояла. Почуяла дыхание плоскогорья и далекий рев древних, древних морей, заключенный в миллионах крохотных ракушек. Подумала о Бабушке Болит, которая там, под травой, снова становится частью мела, частью земли под волной. Ощутила, как вокруг нее медленно поворачиваются гигантские колеса звездного хоровода и времени.
Тиффани открыла глаза и потом, где-то в глубине себя, открыла глаза снова.
Она услышала, как трава растет, и червяков под корнями травы. Чувствовала все тысячи маленьких живых созданий вокруг, различала все запахи ветерка и все оттенки ночи…
Колеса звезд и лет, пространства и времени, совместились. Тиффани знала сейчас наверняка: где я, кто я и что я такое.
Она занесла руку. Королева попыталась остановить ее, но это было все равно, что пытаться затормозить движение веков. Рука Тиффани попала Королеве по лицу и сбила с ног.
- Я никогда не плакала по Бабушке, потому что плакать было незачем, - сказала Тиффани. - Она меня вовсе и не покидала!
Тиффани наклонилась, и столетия наклонились вместе с ней.
- Секрет не в том, чтобы не спать, - шепнула она. - Секрет в том, чтобы проснуться. Проснуться труднее. Я проснулась и я настоящая. Знаю, откуда пришла и куда иду. Ты больше не можешь меня одурачить. Или тронуть. Ни меня, ни мое.
Я больше никогда не буду такой, как сейчас, думала Тиффани, созерцая ужас на лице Королевы. Никогда не буду себя чувствовать высокой, как небо, и старой, как холмы, и сильной, как море. Мне кое-что дали ненадолго, и плата заключается в том, что я должна отдать это назад.
И награда тоже заключается том, что я должна отдать это назад. Никакой человек не смог бы так жить. Так можно провести весь день, разглядывая цветок, потому что он изумителен, а молоко само не подоится. Не удивительно, что мы идем по жизни, как во сне. Пробудиться и видеть все таким, какое оно действительно есть… никто не мог бы долго это выдержать.
Терри Пратчетт, Вольные мальцы.