(no subject)
сегодня колючая кофта поутру напомнла мне о детстве в деревне. Грохоте брошенных на лист железа перед русской печкой дров в 5 утра, завтраке в 6, вкусе старой булки, пожаренной в яйце с молоком, валенках в доме на босу ногу, необходимости бежать в 7 утра на подстанцию, к лесу, за молоком, и тяжести трехлитровой банки в обыкновенной авоське из сетки.
Июнь всегда был холодным. Один раз, году этак в 94, выпал снег. У этого летнего холода были своим приметы, звуки и запахи. Холода никогда не ждали, и потому лезли на чердак и из огромных деревянных сундуков, оклеенных изнутри газетой, извлекали одежду времен чьей-то молодости, и бабушка рассказывала про вот эту корчиневую юбку, про то платье, в котором она ходила на танцы... На чердаке была этажерка с пожелтевшими тетрадками и книжками, оставшаяся от школьной учительницы, нашей тетки и бывшей хозяйки дома. Бабушка не разрешала их трогать, потому что тетка умерла от туберкулеза, и она боялась, что через 20 лет мы непременно заразимся. Еще на чердаке висели шубы, старые рыболовные сетки, почему-то один винтовой рог... Все это богатство в обыкновенные дни было недоступно, потому что чердак стоял закрытым, там нельзя было играть или ходить туда без взрослых, так что июньский холод был нашим пропуском в его сумрачное, почему-то совсем не пыльное чрево.
Июнь всегда был холодным. Один раз, году этак в 94, выпал снег. У этого летнего холода были своим приметы, звуки и запахи. Холода никогда не ждали, и потому лезли на чердак и из огромных деревянных сундуков, оклеенных изнутри газетой, извлекали одежду времен чьей-то молодости, и бабушка рассказывала про вот эту корчиневую юбку, про то платье, в котором она ходила на танцы... На чердаке была этажерка с пожелтевшими тетрадками и книжками, оставшаяся от школьной учительницы, нашей тетки и бывшей хозяйки дома. Бабушка не разрешала их трогать, потому что тетка умерла от туберкулеза, и она боялась, что через 20 лет мы непременно заразимся. Еще на чердаке висели шубы, старые рыболовные сетки, почему-то один винтовой рог... Все это богатство в обыкновенные дни было недоступно, потому что чердак стоял закрытым, там нельзя было играть или ходить туда без взрослых, так что июньский холод был нашим пропуском в его сумрачное, почему-то совсем не пыльное чрево.