Эндре Шик. Годы испытаний. Рецензия
Эндре Шик. Годы испытаний / Перевод с венгерского Л. Скворцовой и Ю. Сазонова. - М.: Воениздат, 1969. - 600 с.
Почему-то меня потянуло к этой книге несколько месяцев назад. Прочитал и не жалею. В сети ее можно скачать с помощью трекера, но я это делать не умею. Будем считать, что в легкой доступности ее нет. Вниманию читателей предлагается нечто вроде рецензии. Цитат мало, в основном пересказываю по памяти, так что не взыщите.
Семейный человек в революции - бесконечная история
Эндре Шик - венгерский офицер, попавший в русский плен в ходе ПМВ. Дни пленника он коротает в лагере на Дальнем Востоке. Когда наступает революция, у Шика возникает желание вырваться из постылого лагеря, зажить в России обычной жизнью частного человека. В начале 1918 ему это удается. За счет чего он собирается жить? Он начинает преподавать иностранные языки - немецкий, французский и английский, причем английский на Дальнем Востоке пользуется особенной популярностью. Эндре Шик - человек молодой, влюбчивый, в городке, где он поселился, с ним случается несколько романов. На девушке, которая вызывает у него самые глубокие чувства, он женится летом 1918 (накануне падения Советской власти в Забайкалье).
При белых жизнь становится сложнее. С одной стороны, Шик формально не был большевиком, с другой стороны - он сочувствовал революции и не особо скрывал свои взгляды (а учеников у него было много, в поселке он был человеком довольно заметным). Какое-то время герой не выходит из дома (судя по всему, наиболее опасным был период прихода белых - мельком упоминается о расправах над большевиками-железнодорожниками). Но спустя какое-то время самых опасных белых начальников куда-то отсылают, а начальником становится относительно приличный человек (во всяком случае, не слишком кровожадный)
Тем временем от белого начальства поступает приказ - все венгры-военнопленные должны срочно вернуться в лагеря. За Шика начинают хлопотать, просят добиться для него исключения как для семейного человека (Здесь особенно старается теща Шика - своеобразная тетка, нечто вроде дамы полусвета, при этом, как сказали бы теперь, с ПГМ, - поначалу она не может смириться с тем, что ее дочь вступила в невенчанный брак, но постепенно проникается симпатией к зятю). У тещи серьезные связи в офицерских кругах, но все усилия оказываются тщетными.
В лагере для военнопленных (офицерском лагере) Шику живется относительно неплохо. Там бурлит светская жизнь, - работает кафе, вино льется рекой, спекуляция бьет ключом. В скором времени Шику удается оттуда свалить к жене, в ее маленький городок (он называется Хилок) - в качестве переводчика, прикомандированного сначала к японцам, потом к американцам. Ксива, выданная интервентами, сильно облегчает жизнь, белые трепещут перед своими иностранными "партнерами". При этом, по словам автора, служба эта была сугубо номинальной - разве что приходилось болтать на языках с японским комендантом, желающим поддерживать европейский лоск. /поверим ему? - chelobitnick/
Тем временем белых свергают. Шик начинает служить в газете для венгров-интернационалистов, вступает в партию, потом меняет несколько работ, в том числе не особо престижных - соотечественники-венгры опасаются своего даровитого коллеги, и засовывают его в какие-то дальние углы (так объясняет cам автор). В конце концов, его повышают в должности - он оказывается главой какого-то важного трибунала в Чите. Оттуда уже он сбегает в Москву, в институт красной профессуры. Что было дальше, любопытный читатель легко найдет в интернете.
Приведу одну-две любопытных подробности из пространного рассказа Эндре Шика о гражданской войне. Вот одна из них. Дело происходит незадолго до свержения семеновцев в Верхнеудинске (который теперь Улан-Удэ). В одно прекрасное утро жители просыпаются и читают на заборах повешенные дворниками объявления о том, что старая власть свергнута, а теперь в городе правит коалиция кадетов, эсеров и социал-демократов, включая большевиков. Народ начинает понемногу шевелиться, устраивать какие-то сходки, собрания и т.п. А потом выясняется, что власть какая была, та и осталась, и всех, кто неосторожно высунулся, хватают и расстреливают! Почти невероятная история, но приходится верить. Я слыхал о каком-то московском полицмейстере, предлагавшем за одну ночь построить в городе баррикады - тогда все смутьяны мигом побегут бунтовать, и мы их возьмем тепленькими! У белых все получилось значительно дешевле - всего только сотни две листовок. Впрочем, хитрость им не помогла.
Вот другая история. Дело происходит в Чите. Гражданская война уже закончилась (или почти закончилась). На дворе, может быть, еще ДВР, а может быть, уже РСФСР. Бывший красный партизан работает зубным техником, в одном из своих пациентов он узнает сотрудника белогвардейской контрразведки, который в свое время с пристрастием его допрашивал. Прощаясь со своим пациентом, стоматолог отвешивает ему пощечину. Его привлекают к суду за рукоприкладство - белые амнистированы, морду им бить нельзя! Шик прилагает усилия, чтобы освободить бывшего партизана от наказания.
Теперь немного скажу о переводческих ляпах (в целом перевод хорош, сделан нормальным литературным языком). Однако:
1. Перевираются (не очень сильно) географические названия. Например, Маккавеево, село в котором у белых был концлагерь, именуется в книге изданной Воениздатом Макавеевкой (напр., стр. 269, 270). Это мелочь. А как вам такое:
2. Во время вечеринки гости поют:
Гимназисточка я из шестого,
Вместо кваса я водочку пью... (стр. 341)
Тем, кто не узнал песенки, предлагается пройти по ссылке.
3. А вот такая притча, которую Эндре Шику рассказывает его приятель-поляк:
У одной хозяйки в Дебрецене столовались четыре студента. Хозяйке было интересно узнать, кто из них какую религию исповедует, но спросить студентов об этом она стеснялась. Вместо этого она каждого в отдельности стала спрашивать, любит ли он ватрушки.
- Не люблю, но есть могу, - ответил один.
"Ну, этот наверняка католик", - решила женщина.
- Люблю, но не очень, - ответил другой.
"Этот наверняка лютеранин".
- Черт бы их любил, - ответил третий.
"Это, видимо, каломист".
- А почему же, люблю, - ответил четвертый.
"Ну, этот-то точно еврей". (стр. 313-314).
Что за ватрушки такие, которые приходится впихивать в себя через силу? И главное, кто такие каломисты? Методом исключения получается, что православные? Буду признателен за любые соображения.
Чувствую, что обзор затянулся. Еще немного соображений, впечатлений - и все, до следующих встреч.
+ + +
Книга неплохо иллюстрирует то, что Катаев выразил словами "гражданская война замотала меня в доску" - после победы красных для Шика начинаются бесконечные сдергивания с насиженных мест + тяготы устройства на новом месте. Многократно повторяются ситуации, когда большой начальник обещает предоставить сносное жилье, а когда дело доходит до выполнения этого приказа, оказывается, что все не так просто - комнаты или нет, или она предназначена для другого товарища (что-то вроде "знает царь, да не жалует псарь"). Семья Шика получает какую-то сырую каморку, через несколько недель перебирается в сносное жилье, а тут следует новый приказ - снова отправиться куда-то за тысячу верст.
При этом особых ужасов в книге Эндре Шика нет. Есть история о том, что девушка, с которой у него был краткий роман, становится ... эээ ... гетерой, и ее зверски убивают офицеры-семеновцы. Но это, скорее, исключение. Вполне возможно, Эндре Шик о чем-то умалчивает. Но скорее, здесь сказывается его природа. Эндре Шик - человек симпатичный, знающий, наблюдательный, но не боец. В первые ряды, где кровь с кишками, он не рвется.
В Сибири и на Дальнем Востоке полно пленных, все мечтают вернуться на родину, независимо от политических взглядов. Но при этом здесь образовалось множество семейных или квазисемейных союзов между русскими женами и мужьями-иностранцами (венграми, поляками, чехами, мало ли с кем). Автор подробно останавливается на этих браках и неизменно задается вопросом: что будет, когда мужу можно будет вернутся в Европу? распадется ли эта семья или нет? Несколько женский взгляд на жизнь, неизменно любопытсвующий по поводу того, сложится ли у этого Адама с этой Евой.
Очень светлое впечатление остается от первых месяцев восемнадцатого года - от желающих учить иностранные языки в забайкальском поселке нет отбоя, молодость, любовь, много любви. Деньги еще имеют какую-то ощутимую цену. Пока читал, вспоминал Виктора Шкловского: "Езжай куда хочешь, открой школу суфлеров для Красного флота, читай теорию ритма в госпитале, - слушатели найдутся. У людей тогда было внимание. Мир отчалил с якорей."
Даже не знаю, рекомендовать ли вам воспоминания Эндре Шика. Тем, кто глубоко погружен в реалии революционного Дальнего Востока и Сибири - книгу надо прочитать непременно, но они, должно быть, ее уже и так прочли. Что до остальных - приступая к этой нескончаемой истории, запаситесь терпением. Все-таки шесть сотен страниц. Временами вам будет казаться, что вы летите в самолете на большой высоте. Пейзаж в иллюминаторе все время один и тот же. Вас ждет масса подробностей довольно любопытных, но изматывающих. Кирпич воспоминаний вышел слишком объемным. Может, книгу стоило бы сократить раза в три? не знаю, да и кто возьмется за это.
Вот еще ссылка - про научные заслуги автора.
Всем, кто дочитал до конца - спасибо за внимание.
Почему-то меня потянуло к этой книге несколько месяцев назад. Прочитал и не жалею. В сети ее можно скачать с помощью трекера, но я это делать не умею. Будем считать, что в легкой доступности ее нет. Вниманию читателей предлагается нечто вроде рецензии. Цитат мало, в основном пересказываю по памяти, так что не взыщите.
Семейный человек в революции - бесконечная история
Эндре Шик - венгерский офицер, попавший в русский плен в ходе ПМВ. Дни пленника он коротает в лагере на Дальнем Востоке. Когда наступает революция, у Шика возникает желание вырваться из постылого лагеря, зажить в России обычной жизнью частного человека. В начале 1918 ему это удается. За счет чего он собирается жить? Он начинает преподавать иностранные языки - немецкий, французский и английский, причем английский на Дальнем Востоке пользуется особенной популярностью. Эндре Шик - человек молодой, влюбчивый, в городке, где он поселился, с ним случается несколько романов. На девушке, которая вызывает у него самые глубокие чувства, он женится летом 1918 (накануне падения Советской власти в Забайкалье).
При белых жизнь становится сложнее. С одной стороны, Шик формально не был большевиком, с другой стороны - он сочувствовал революции и не особо скрывал свои взгляды (а учеников у него было много, в поселке он был человеком довольно заметным). Какое-то время герой не выходит из дома (судя по всему, наиболее опасным был период прихода белых - мельком упоминается о расправах над большевиками-железнодорожниками). Но спустя какое-то время самых опасных белых начальников куда-то отсылают, а начальником становится относительно приличный человек (во всяком случае, не слишком кровожадный)
Тем временем от белого начальства поступает приказ - все венгры-военнопленные должны срочно вернуться в лагеря. За Шика начинают хлопотать, просят добиться для него исключения как для семейного человека (Здесь особенно старается теща Шика - своеобразная тетка, нечто вроде дамы полусвета, при этом, как сказали бы теперь, с ПГМ, - поначалу она не может смириться с тем, что ее дочь вступила в невенчанный брак, но постепенно проникается симпатией к зятю). У тещи серьезные связи в офицерских кругах, но все усилия оказываются тщетными.
В лагере для военнопленных (офицерском лагере) Шику живется относительно неплохо. Там бурлит светская жизнь, - работает кафе, вино льется рекой, спекуляция бьет ключом. В скором времени Шику удается оттуда свалить к жене, в ее маленький городок (он называется Хилок) - в качестве переводчика, прикомандированного сначала к японцам, потом к американцам. Ксива, выданная интервентами, сильно облегчает жизнь, белые трепещут перед своими иностранными "партнерами". При этом, по словам автора, служба эта была сугубо номинальной - разве что приходилось болтать на языках с японским комендантом, желающим поддерживать европейский лоск. /поверим ему? - chelobitnick/
Тем временем белых свергают. Шик начинает служить в газете для венгров-интернационалистов, вступает в партию, потом меняет несколько работ, в том числе не особо престижных - соотечественники-венгры опасаются своего даровитого коллеги, и засовывают его в какие-то дальние углы (так объясняет cам автор). В конце концов, его повышают в должности - он оказывается главой какого-то важного трибунала в Чите. Оттуда уже он сбегает в Москву, в институт красной профессуры. Что было дальше, любопытный читатель легко найдет в интернете.
Приведу одну-две любопытных подробности из пространного рассказа Эндре Шика о гражданской войне. Вот одна из них. Дело происходит незадолго до свержения семеновцев в Верхнеудинске (который теперь Улан-Удэ). В одно прекрасное утро жители просыпаются и читают на заборах повешенные дворниками объявления о том, что старая власть свергнута, а теперь в городе правит коалиция кадетов, эсеров и социал-демократов, включая большевиков. Народ начинает понемногу шевелиться, устраивать какие-то сходки, собрания и т.п. А потом выясняется, что власть какая была, та и осталась, и всех, кто неосторожно высунулся, хватают и расстреливают! Почти невероятная история, но приходится верить. Я слыхал о каком-то московском полицмейстере, предлагавшем за одну ночь построить в городе баррикады - тогда все смутьяны мигом побегут бунтовать, и мы их возьмем тепленькими! У белых все получилось значительно дешевле - всего только сотни две листовок. Впрочем, хитрость им не помогла.
Вот другая история. Дело происходит в Чите. Гражданская война уже закончилась (или почти закончилась). На дворе, может быть, еще ДВР, а может быть, уже РСФСР. Бывший красный партизан работает зубным техником, в одном из своих пациентов он узнает сотрудника белогвардейской контрразведки, который в свое время с пристрастием его допрашивал. Прощаясь со своим пациентом, стоматолог отвешивает ему пощечину. Его привлекают к суду за рукоприкладство - белые амнистированы, морду им бить нельзя! Шик прилагает усилия, чтобы освободить бывшего партизана от наказания.
Теперь немного скажу о переводческих ляпах (в целом перевод хорош, сделан нормальным литературным языком). Однако:
1. Перевираются (не очень сильно) географические названия. Например, Маккавеево, село в котором у белых был концлагерь, именуется в книге изданной Воениздатом Макавеевкой (напр., стр. 269, 270). Это мелочь. А как вам такое:
2. Во время вечеринки гости поют:
Гимназисточка я из шестого,
Вместо кваса я водочку пью... (стр. 341)
Тем, кто не узнал песенки, предлагается пройти по ссылке.
3. А вот такая притча, которую Эндре Шику рассказывает его приятель-поляк:
У одной хозяйки в Дебрецене столовались четыре студента. Хозяйке было интересно узнать, кто из них какую религию исповедует, но спросить студентов об этом она стеснялась. Вместо этого она каждого в отдельности стала спрашивать, любит ли он ватрушки.
- Не люблю, но есть могу, - ответил один.
"Ну, этот наверняка католик", - решила женщина.
- Люблю, но не очень, - ответил другой.
"Этот наверняка лютеранин".
- Черт бы их любил, - ответил третий.
"Это, видимо, каломист".
- А почему же, люблю, - ответил четвертый.
"Ну, этот-то точно еврей". (стр. 313-314).
Что за ватрушки такие, которые приходится впихивать в себя через силу? И главное, кто такие каломисты? Методом исключения получается, что православные? Буду признателен за любые соображения.
Чувствую, что обзор затянулся. Еще немного соображений, впечатлений - и все, до следующих встреч.
+ + +
Книга неплохо иллюстрирует то, что Катаев выразил словами "гражданская война замотала меня в доску" - после победы красных для Шика начинаются бесконечные сдергивания с насиженных мест + тяготы устройства на новом месте. Многократно повторяются ситуации, когда большой начальник обещает предоставить сносное жилье, а когда дело доходит до выполнения этого приказа, оказывается, что все не так просто - комнаты или нет, или она предназначена для другого товарища (что-то вроде "знает царь, да не жалует псарь"). Семья Шика получает какую-то сырую каморку, через несколько недель перебирается в сносное жилье, а тут следует новый приказ - снова отправиться куда-то за тысячу верст.
При этом особых ужасов в книге Эндре Шика нет. Есть история о том, что девушка, с которой у него был краткий роман, становится ... эээ ... гетерой, и ее зверски убивают офицеры-семеновцы. Но это, скорее, исключение. Вполне возможно, Эндре Шик о чем-то умалчивает. Но скорее, здесь сказывается его природа. Эндре Шик - человек симпатичный, знающий, наблюдательный, но не боец. В первые ряды, где кровь с кишками, он не рвется.
В Сибири и на Дальнем Востоке полно пленных, все мечтают вернуться на родину, независимо от политических взглядов. Но при этом здесь образовалось множество семейных или квазисемейных союзов между русскими женами и мужьями-иностранцами (венграми, поляками, чехами, мало ли с кем). Автор подробно останавливается на этих браках и неизменно задается вопросом: что будет, когда мужу можно будет вернутся в Европу? распадется ли эта семья или нет? Несколько женский взгляд на жизнь, неизменно любопытсвующий по поводу того, сложится ли у этого Адама с этой Евой.
Очень светлое впечатление остается от первых месяцев восемнадцатого года - от желающих учить иностранные языки в забайкальском поселке нет отбоя, молодость, любовь, много любви. Деньги еще имеют какую-то ощутимую цену. Пока читал, вспоминал Виктора Шкловского: "Езжай куда хочешь, открой школу суфлеров для Красного флота, читай теорию ритма в госпитале, - слушатели найдутся. У людей тогда было внимание. Мир отчалил с якорей."
Даже не знаю, рекомендовать ли вам воспоминания Эндре Шика. Тем, кто глубоко погружен в реалии революционного Дальнего Востока и Сибири - книгу надо прочитать непременно, но они, должно быть, ее уже и так прочли. Что до остальных - приступая к этой нескончаемой истории, запаситесь терпением. Все-таки шесть сотен страниц. Временами вам будет казаться, что вы летите в самолете на большой высоте. Пейзаж в иллюминаторе все время один и тот же. Вас ждет масса подробностей довольно любопытных, но изматывающих. Кирпич воспоминаний вышел слишком объемным. Может, книгу стоило бы сократить раза в три? не знаю, да и кто возьмется за это.
Вот еще ссылка - про научные заслуги автора.
Всем, кто дочитал до конца - спасибо за внимание.