глиняный переулок
Один чел, не шибко умный, но и не кретинопулос, вышел из дому и поехал, допустим, за пивом. Ехал он в колдобусе и слышал разные разговоры: кто про Дерриду, кто про гороскопы, кто про путинги и медвединги, кто про знаменитую солянку, которую имела обыкновение изготавливать "евойная" бабуля, кто про то, что Христос родился - миром подавился. И думал этот чел: какая же вокруг дрянь, что ж они живут-то так паскудно, уныло и невежественно. И других мыслей у него не было.
Потом он вышел из колдобуса и встал в небольшую очередь за разливным вкуснеющим пивом. И между прикидками, чего бы ему к этому расчудесному пиву взять, он слышал беседы впереди стоящих людей, которые смешались в один нерасторжимый бессвязный комок глины, волос и запустения: вот если в барсучью нору кинуть шмат свиного сала, то барсук станет бешеный и пожрет своих детей, верный способ избавиться от барсучьей напасти. - от сучьей? - гы-гы - ага, слышь, я тебе ссыль кину, - ну да, я и говорю, всю эту сволочь повязать и заставить тоннели рыть до Дмитрова, тогда я на метро смогу к матери на дачу ездить. Мразь, мразь, безбожная, безобразная мразь, - думал не-кретинопулос.
Дошла его, значит, очередь, он назвал сорт пива, потом, поборов ссохшиеся губы, повторил более внятно, подсчитывая тем временем деньги и находясь в некой вялой задумчивости, отчего все его реакции и действия были немного заторможены, а люди позади брезгливы и недовольны. В качестве закуски он выбрал сухарики, чтоб для вкуса, и кальмаров для сытости и долгого жевания. Отойдя к недалекой скамейке, этот самый чел отпил полбутылки пива в севен литтл глотов, съел щепоть сухариков и стал читать, что написано на пачках его закуски. А и там какой-то жуткий адец: кальмары "Колесо фортуны" и сухарики "Емеля с солью". Морок, морок и бесовщина - всюду уже виделась ему разруха последних дней.
Это что же, стал задумываться наш герой, во всем мире только зыбь, одушка и мыловаренные отходы? Это что же, кругом только хуета хует и всяческая хуета (прости Господи)? А внутренний бес ему: ну ты только хаять, дружок, можешь, а поди ж ка ты сам сделай не мерзотушку. Делаю, думает чел, но ненадоба в этом все моем деле обнаруживается, общая ненужность.
И тут ему пришла в голову светлая мысль: допью-ка я пиво да пойду убьюсь к чертям, потому что все равно одно и то же. Допил и пошел, а тут ему резко пиво на мочевой пузырь упало, надыть, понимаешь, нужду справить. Пока справлял, пару капель на руки упустил. Стоит - о кустарник какой-то свою мочу с рук вытирает, глядь - девушка красивая идет: зырк на него вполвзгляда и дальше, а ему уж привиделось презрение какое на лице ее. Дальше идет - опять какая-то мура с ним случается. Так и не убился, в общем, а пришел домой и стал читать Марка Твена и ржать в голос, потом пошел покурить на лестничную клетку, и в голове все события дня и Твена встали одним куском. И стало человеку этому очень смешно и очень грустно. А значит, и правильно. Тут уж и другие какие-то вещи начали происходить.
Потом он вышел из колдобуса и встал в небольшую очередь за разливным вкуснеющим пивом. И между прикидками, чего бы ему к этому расчудесному пиву взять, он слышал беседы впереди стоящих людей, которые смешались в один нерасторжимый бессвязный комок глины, волос и запустения: вот если в барсучью нору кинуть шмат свиного сала, то барсук станет бешеный и пожрет своих детей, верный способ избавиться от барсучьей напасти. - от сучьей? - гы-гы - ага, слышь, я тебе ссыль кину, - ну да, я и говорю, всю эту сволочь повязать и заставить тоннели рыть до Дмитрова, тогда я на метро смогу к матери на дачу ездить. Мразь, мразь, безбожная, безобразная мразь, - думал не-кретинопулос.
Дошла его, значит, очередь, он назвал сорт пива, потом, поборов ссохшиеся губы, повторил более внятно, подсчитывая тем временем деньги и находясь в некой вялой задумчивости, отчего все его реакции и действия были немного заторможены, а люди позади брезгливы и недовольны. В качестве закуски он выбрал сухарики, чтоб для вкуса, и кальмаров для сытости и долгого жевания. Отойдя к недалекой скамейке, этот самый чел отпил полбутылки пива в севен литтл глотов, съел щепоть сухариков и стал читать, что написано на пачках его закуски. А и там какой-то жуткий адец: кальмары "Колесо фортуны" и сухарики "Емеля с солью". Морок, морок и бесовщина - всюду уже виделась ему разруха последних дней.
Это что же, стал задумываться наш герой, во всем мире только зыбь, одушка и мыловаренные отходы? Это что же, кругом только хуета хует и всяческая хуета (прости Господи)? А внутренний бес ему: ну ты только хаять, дружок, можешь, а поди ж ка ты сам сделай не мерзотушку. Делаю, думает чел, но ненадоба в этом все моем деле обнаруживается, общая ненужность.
И тут ему пришла в голову светлая мысль: допью-ка я пиво да пойду убьюсь к чертям, потому что все равно одно и то же. Допил и пошел, а тут ему резко пиво на мочевой пузырь упало, надыть, понимаешь, нужду справить. Пока справлял, пару капель на руки упустил. Стоит - о кустарник какой-то свою мочу с рук вытирает, глядь - девушка красивая идет: зырк на него вполвзгляда и дальше, а ему уж привиделось презрение какое на лице ее. Дальше идет - опять какая-то мура с ним случается. Так и не убился, в общем, а пришел домой и стал читать Марка Твена и ржать в голос, потом пошел покурить на лестничную клетку, и в голове все события дня и Твена встали одним куском. И стало человеку этому очень смешно и очень грустно. А значит, и правильно. Тут уж и другие какие-то вещи начали происходить.